«Погребок» называется! Какой там рассольник в горшочках подают! А какие там белые ночи!
Позже, будучи взрослой, я сама съездила два раза в командировку уже в город Санкт-Петербург и сфотографировалась, как Папа и на фоне Зимнего дворца, и у памятника Петру-1, и у каждого фонтана в Петродворце, и даже в кабачке «Погребок», на который я случайно набрела. В «Погребке» я заказала себе рассольник в горшочке, что-то ещё и бокал шампанского, чтобы помянуть Папулю. Девочки-официантки сфотографировали меня на память, и я ушла, сопровождаемая, может быть, духом моего Папы.
Короче говоря, я любила рисовать, хотела учиться дальше этому ремеслу, но ни в какую не хотела уезжать из своего города.
Я была очень домашним ребёнком. Я даже не стала пытаться поступить в Омское художественное училище на иллюстратора книжек, хотя Омск намного ближе Ленинграда. Я не представляла своей жизни без родителей и сестры. Поэтому я отдала документы на художника-оформителя в торговое училище города Новосибирска. Экзамен длился 6 часов, скамеечки для того, чтобы рисовать сидя, мне не хватило, поэтому я рисовала чёртовы гипсовые фигуры, стоя на шпильках. Все 6 часов Мама, Папа и Инна ожидали меня в коридоре. Я окинула взглядом абитуриентов, рисовавших вместе со мной, что конкурентов в нашей группе, а было человек 20, максимум 2-3 девушки. Парни, а их было где-то пятеро- рисовали откровенную фигню: если композиция на экзамене состояла из каких-то параллелепипедов, огромного яйца и узкого кувшина, то парни рисовали вместо узкого сосуда-деревенскую крынку.
Короче, нужна была группа из 25 человек, а заявления подали 125 человек. Когда мы с Папой пришли узнавать оценки, то прежде чем увидеть их мы прочли объявление о том, что абитуриенты, получившие удовлетворительные оценки считаются поступившими на курс. И среди 125 человек именно 25 получили «4» и «3», «5» получили два человека. Все остальные получили «2» и «1». Причем сложилось впечатление, что
«двойки» и «колы» ставились через одного, за исключением 25 человек. Мне достался «кол»! «Двойку» моя работа не заслужила, хотя на экзамен приходили бывшие студенты, (почему-то им позволялось входить) и говорили, что у меня всё отлично, чтобы я ничего не подправляла. И вот итог- всех парней зачислили, даже их крынки никого не шокировали.
Когда я увидела свой «кол» мне стало так стыдно, что я кинулась бежать без оглядки. Папа меня еле успокоил и убедил перевести свои документы в это же училище на обучение продавцов-консультантов в группу обувных товаров. Так я попала в торговлю, до тех пор презиравшая всех продавцов.
Училище я закончила на «отлично», т.к. мне понравилось учиться, нравились все педагоги, и я видела, что тоже нравлюсь им. А на Новый год моя стенгазета получила 1-е место по училищу, а редколлегия группы художников-оформителей- 2-е. И, как отличница, была награждена бесплатной поездкой в Харьков, на зимние каникулы!
За отличную учебу меня распределили работать в секцию «Женской обуви» ЦУМа «Новосибирск». Просто так в ЦУМ не принимали продавцами!
*****
В «Женской обуви» я отработала 3 года, как в армии отслужила или на зоне отсидела. Заведующая наша Глазкова Александра Григорьевна была старой девой и распоследней сукой. Но я благодарна ей за ту школу жизни, которую она мне преподнесла. Впоследствии сама став заведующей, я ставила себе цель быть полной противоположностью Глазковой. Её ненавидели все, кто с ней работал, а она ненавидела не только своих коллег по работе, но и покупателей. Она обожала унижать людей. Если какая-нибудь девчонка пыталась мерить туфли без подследника, а рядом с ней был её парень- был выход Александры Григорьевны:
–Девушка, посмотри на свои пятки! Ты ноги вообще когда-нибудь мыла? Ещё с парнем ходишь, не стыдно? Иди подследники купи, – железным тоном говорила она и убивала своим взглядом.
Так вот, отработав с ней 3 года, (а я параллельно ещё и училась в техникуме Советской торговли), получив диплом, не заходя больше в эту секцию, пошла к вышестоящему руководству и сказала, что больше с Глазковой работать не буду. В этот же день меня перевели в секцию «Мужской обуви», где мне очень нравилось работать.
Затем произошла трагедия с Папой, месяц я пробыла на больничном, т.к. внезапно вырезали аппендицит. За это время у нас в ЦУМе открылся салон «Хрусталь, фарфор, подарки», куда выбирали лучших продавцов со всех секций, И я пошла туда работать. В «Хрустале» я отработала 5 лет. Коллектив был у нас дружный, весёлый. Каждый «красный день календаря» и день рождения мы отмечали в ресторане. Правда после Папы я не пила 3 года ничего спиртного, даже шампанского на Новый год- дала себе зарок. Но нарушила его, когда поехала в Германию, там невозможно было всем объяснять свои принципы, и я решила- это же заграница, здесь можно, а дома снова не буду. Но дома подумала, что раз уже нарушила, то какой смысл вести дальше аскетический образ жизни.
Работая в «Хрустале» я вступила в КПСС, куда, можно сказать, втащили меня на аркане. Многие говорили: «я не хотел вступать, но меня
заставили». Как правило, никто не верит. Я верю. Меня поставили в такие условия, да ещё и представили чуть не предателем партии и тех людей, которые меня рекомендовали.
Я дважды учствовала в конкурсе «Лучший по профессии ЦУМа». Один раз заняла 2-е место и на следующий год 1-е, за что награждалась путёвкой в молодёжные лагеря.
Только начиная работать в хрустальной секции, я сильно тосковала по Папе, периодически плакала на работе, в транспорте. Вредные покупатели меня раздражали. И вот как-то, обслуживая покупателей, вижу две девчонки, нагло отодвинув заграждение с противоположной стороны входа, с хохотом ввалились в секцию и, задирая ноги, которые служили у них указательными пальцами видимо, стали всё «лажать». Короче, хамили, хохотали вульгарно и показывали своим видом, что они плевали на всех. Я пошла закрыть за ними калиточку-ограждение и, равняясь с ними, только и бросила: «Закрывать надо за собой». Тем более, что у нас там и входа-то нет. У нас было, как в жизни: «Выход там же, где и вход». Эти дряни мне в след : «Заткнись, Дура!».
Мне кажется, меня несла какая-то сила! В какую-то секунду я сказала себе: «Остановись!» Но ноги, не касаясь пола, несли меня к двум «уважаемым» покупательницам, руки мои со всей силы дали одной даме по шее и я метелила её, пока нас не расцепили. Я видела физиономию этой дуры, она была страшно прыщавая и смертельно бледная. Наверно, она ни разу в жизни не была так