На подмогу к двум первым стражникам подоспели остальные. Но Нилл, который еще никогда не доходил до пределов своей силы, по-прежнему легко сдерживал усилия четверых.
— Ну что ж, насильно мил не будешь, — пробормотал он и отпустил дверь.
Дверь с треском захлопнулась. Нилл усмехнулся. Он увидел достаточно. Когда в Ангалоре стемнеет, он вернется. И уж тогда найдет способ проникнуть внутрь.
Наемник обошел замок и увидел высокое дерево, которое росло с наружной стороны ограды. Его раскидистые ветви почти касались парапета. Ловкий человек без труда мог забраться на дерево и пройти по толстым ветвям. А там оставалось только хорошо прыгнуть. И он сделает это.
Насвистывая, Нилл вышел из города и направился к причалам, где шла погрузка на корабли. Он понаблюдал за ней, грея спину в солнечных лучах, а затем вступил в разговор с двумя моряками, жующими фрукты.
— Ваши ребята работают усердно, — заметил он.
— Так ведь это Ангалора. Чем быстрее смотаемся отсюда, тем лучше.
Нилл подумал и насмешливо спросил:
— Из-за Майлока?
— Из-за него. Этот колдун, словно паук в своей паутине: выглядывает наружу и хватает все, что пожелает, будь то золото или серебро, мужчина или женщина. Может, и сейчас он слышит нас.
— Я пытался получить у него работу.
— Радуйся, раз не получил. Ты пошел бы на корм его дьявольским собакам.
— А мог бы я уплыть с вами? Мне нужно в Угрик на Севере.
— Мы поднимаем якорь завтра на рассвете. Спроси капитана корабля, что идет в Хиссоп, граничащий с холодными странами. Мы делаем остановку в Угрике.
Нилл перекусил в таверне на берегу. Его уши питались разговорами, тогда как рот смаковал кама-рыбу, приправленную луком и пряностями.
Он слышал, как один моряк рассказывал, будто видел красивую девушку, которую на рассвете втолкнули в дверь ограды Майлока; девушку в рваной тунике и с черными волосами почти до бедер. Ее держали за руки и принуждали идти шестеро мужчин.
— Теперь она мертва, — сказал кто-то тихо.
— Жаль, она была красавица.
Нилл ничем не выдал ярости, бушевавшей у него внутри. О боги! Она сумасшедшая. Но он по-прежнему желал ее. Если бы она провела ночь в его объятиях, то была бы жива теперь и — счастлива.
Конечно, Луизу уже не спасти. Но, возможно, он найдет способ отомстить за нее.
Он сидел на причале и смотрел на закат, говоря себе, что поступает не менее глупо, чем Луиза. Старая Таллия предупреждала о демонах, которые унесут его из Ангалоры. Насколько же благоразумнее было бы сейчас пойти на корабль, идущий в Хиссоп, хорошенько выспаться на висячей койке и — забыть Луизу.
Однако никто еще не восхвалял его мудрости.
Когда причалы погрузились в полную темноту, не считая робкого света звезд, Нилл пошел. Он не торопился; в самом деле, у него не было особой охоты карабкаться на эту стену. Он предпочел бы более достойный способ умереть, нежели быть пойманным демонами. Тем не менее! Человек должен делать то, что считает нужным.
Дерево было большим, но мускулы Нилла легко подняли его по толстому стволу и между тяжелых ветвей, словно он был обезьяной из джунглей Поранги. Он взобрался на ветку, которую запомнил еще утром, и остановился.
Сад был темным, стена пустая. Свет горел только во дворце. Наемник мог видеть зажженные факелы и свечи сквозь полуоткрытые окна. В какой-то момент Ниллу показалось, что он слышит чьи-то предсмертные крики, приглушенные расстоянием и каменными стенами. Он поспешил вперед по раскачивающейся ветке, оттолкнулся и прыгнул.
Мгновение он был в воздухе, затем повис, уцепившись обеими руками за шероховатые камни, и подтянулся на парапет; там он залег ничком и прислушался.
В саду не было ни души. Это могло оказаться ловушкой, но до сих пор Ниллу удавалось их избегать. И если по случайности Луиза еще жива, он вынесет ее из этой груды камней и увезет в Угрик. Он извлек Кровопийцу из ножен и убедился, что его ораввианский кинжал также на месте, а затем скользнул вниз на землю под прикрытие зубчатых теней.
Насколько он мог судить, ни один часовой не прохаживался по стенам или в саду. Почему же так? Или эти дорожки охраняют ужасные демоны, подстерегая несчастную жертву? Майлок мог позволить себе такую прихоть — держать демонов вместо сторожевых собак.
Он медленно двигался вдоль стены. Немного дальше к стене примыкал маленький сарайчик с единственной дверью. Нилл беззвучно толкнул дверь и шагнул в кромешную тьму. Он спускался по стертым ступеням; его военные сандалии ступали совершенно бесшумно; ни меч, ни кольчуга не звенели и только волосы на подбородке ощетинились.
Все оказалось слишком просто!
Почему не поднимают тревоги? Колдун ведь отнюдь не простак. Он должен был знать, что россказни о его несметных сокровищах привлекут сюда немало воров и грабителей. Замок должен охраняться. Но какою стражей, Нилл не понимал.
Ни людей, ни собак он не боялся. Его пугала мысль о демонах. Рано или поздно он встретит этих мерзких тварей и ему придется бороться с ними за свою жизнь.
Нилл продолжал спускаться вниз по ветхим ступеням узкого туннеля, который, должно быть, проходил под садом. Где-то вдалеке слышался шум падающей воды, а совсем близко — царапанье крысиных когтей. Но крысиных ли?!
Нилл поднял Кровопийцу и теперь шел, держа его перед собой, как слепец носит свой деревянный посох. Повсюду царил мрак, наемник двигался наощупь, пребывая в угнетенном состоянии духа; и тут, повернув за угол, он увидел перед собой неясные отблески красноватого света.
Свет едва теплился. Трепещущий и мерцающий, он казался крошечным уголком Одиннадцати кругов Ада Эмелкарты, который чудом уничтожил преграду, отделявшую его от мира людей. Нилл глухо заворчал и двинулся на свет этого странного маяка.
Он оказался на пороге комнаты с низкими сводами; ее стены изобиловали великолепием пылающих факелов, расположенных на каменных выступах. В центре на возвышении с ведущими к нему ступенями стоял резной вращающийся алтарь. На гладкой поверхности этого места поклонения черной магии лежала обнаженная женщина.
Нилл сделал шаг вперед, затем еще один. Сдавленный крик вырвался из его груди. Это безжизненное тело, приковавшее его взгляд, принадлежало — Луизе.
Она лежала мертвая и неподвижная, с рукой, безвольно свисавшей с алтаря. Ее глаза были широко открыты и пристально смотрели вверх на низкий свод, испещренный чужеродными письменами и знаками планет. Ее волосы казались еще темнее от влаги. Кожа приобрела мертвенно-бледный оттенок. Нет! Более того. Ее гладкая кожа была настолько белой, а глаза — наполненными болью, будто из нее высосали всю кровь до последней капли.