Франс закрутила крышку термоса и взболтала его:
— Ладно. Больше нам ничего не остается делать.
Часовые второй смены дремали в «джипе». Они даже не стали утруждать себя предупредительными окликами.
— Я принесла вам горячий кофе.
— Спасибо, мадам, — они приняли этот жест как должное.
Они пили, а она ждала, любуясь свер
кающим под луной стройным силуэтом «харриера». Потом она поболтала с ними, пока у них не начали заплетаться языки. Автомат того, кто сидел за рулем, с шумом упал на дно машины.
Сразу же появились Жюльен и Уго. Прислушавшись к ночной тишине, она пошла за ними:
— Кажется, никого. Сейчас все-таки около четырех утра.
Жюльен прошептал:
— Солнце встает в пять. Я лечу две минуты, точно на север, потом сажусь и возвращаюсь. Ну, скажем, через час или через сорок пять минут, если потороплюсь. Это будет впритык, но все должно быть нормально.
— Сломай что-нибудь на щитке, папа. Надо, чтобы они подумали, что у пилота что-то случилось.
— Ладно.
Уго и Жюльен сходили в сарай, взяли сани и подтащили их к бомбе. Это были трехместные сани с дубовыми полозьями. Жюльен сам сделал их в тот год, когда в их краях выпало неожиданно много снега. Они раскопали бомбу, но положить ее на сани оказалось совсем непросто.
Пришлось подкладывать под бомбу поленья и тянуть ее на веревках. По влажной траве тащить ее было уже легче. Через десять минут бомба была под самолетом. Но до подвесок ее нужно было поднять больше чем на метр.
В отчаянии Жюльен плюхнулся на землю у самолета.
— Нам ее не поднять. Идиотизм!
— Должно же существовать какое-то решение, — проговорила Франс. Уго спрятался в складках ее юбки и молчал.
Через пять минут Жюльен увидел тележку с подъемником. Она появилась под крылом самолета, как раз рядом с бомбой. Уго поморгал и проснулся:
— Такая пойдет?
— Ну ты даешь! — непедагогично воскликнула Франс и крепко обняла мальчишку. Уго рассмеялся.
Когда они наконец прицепили бомбу, Франс пришлось еще убирать тележку в дровяной сарай и заваливать ее поленьями. Тем временем Уго и Жюльен открыли кабину и включили зажигание. Возвращаясь из сарая, Франс услышала в прозрачном воздухе свист турбин. Похоже было, что какая-то огромная кошка шипит в темноте.
— Все в порядке! — крикнул Уго. Жюльен поколебался и перевалился через край в кабину пилота. Внутри было ужасно тесно. Мальчик помог отцу пристегнуться и стал кричать ему в ухо, что надо делать при взлете.
Вдавленный в сиденье, ослепленный множеством мигающих глаз приборной доски, Жюльен почувствовал, как его охватывает паника. Ему показалось, что двигатель разлетается на куски. С пересохшим ртом он взялся за рычаг управления.
— Не забудь, — кричал Уго, и его возбужденное личико было ярко освещено сигнальными лампами, — вперед, ты пикируешь, назад — поднимаешься! Чтобы развернуть струю…
— Чего?
— Струю воздуха! Чтобы ее развернуть, надо переключить вот эти рукоятки, и главное, держи обороты…
Шум все нарастал, крылья вибрировали до самых кончиков, и казалось, что самолет понемногу разваливается. Красная лампочка зажглась над счетчиком оборотов.
— Давай, готово! — провопил Уго и исчез.
Жюльен увидел, как он прошел под носом самолета, таща за собой стремянку. Поток воздуха из турбины трепал его кудрявые волосы. Со сдавленным сердцем Жюльен прибавил газ.
Плотная стена, как будто сделанная из толстого вибрирующего бетона, отделила его от окружающего мира, мира, залитого лунным светом, где светлые пятна лиц Франс и Уго бешено плясали на границе его поля видимости. Рычаг управления в его руках, скользких от пота, был похож на хрупкую стеклянную трубку.
«Харриер» качнулся, хрустнул. Как зверь, устраивающий ложе в мягкой садовой земле, он стал поворачиваться на месте. Шквал комьев земли, салата и кабачков протрещал по фюзеляжу. Франс и Уго укрылись у дома.
Они увидели, как истребитель поднялся на струе пыли, поддерживаемый четырьмя столбами газа. Шум спал. На высоте тридцать метров «харриер» застыл.
Голова Жюльена, совсем маленькая, двигалась в кабине.
«Харриер» скользнул влево, снова взял вправо, крутясь, как плотва на крючке. Под большим алюминиевым крестом висела бомба, похожая на черную луковицу. Потом самолет вздрогнул, пронзил чистый воздух, утыканный звездами, и исчез за рощей.
Вернулась тишина, еще более оглушительная, чем унесшийся смерч.
Уго слабо улыбнулся:
— У него хорошо получилось.
«Харриер» был теперь звездочкой
среди множества звезд, которые покачивались под легкими дуновениями ветра, как гирлянды лампочек. У Франс в горле стоял комок:
— Где он сядет?
— На просеке, в поле, неважно где. Не волнуйся, мама, самолет как раз для этого и сделан.
Жюльен сказал, что сядет через две минуты. Две минуты со скоростью двести километров в час, это будет семь километров.
Солдаты храпели в «джипе». Подходя к дому, Уго сказал:
— Мама, смотри! Две звезды упали!
Настал день.
Жюльен еще не вернулся.
В восемь часов утра перед домом остановилась машина. Из нее вышел человек в штатском, которого они видели накануне. Он позвонил в колокольчик и открыл калитку. Потом постучал в дверь и, не дожидаясь разрешения; вошел. Франс не спала. Она посмотрела на настенные часы и побледнела.
— Я хотел бы видеть вашего мужа, — резко сказал вошедший.
Полицейский из Бюро расследований стоял в ореоле прозрачного утреннего света. Кусок железа в молоке.
Она плотнее запахнула халат.
— Зачем?
Он улыбнулся:
— Я бы предпочел сказать вам это… позже.
— Я… — сказала она и заплакала.
Она плакала с душераздирающим
достоинством, скрестив руки на коленях, отвернувшись к окну.
Полицейский вздохнул:
— Самолет был сбит утром, в четыре часа двенадцать минут, двумя ракетами «земля — воздух». Он разбился в поле, к югу от Куртенея. — Он прочистил горло. — От него ничего не осталось.
— Зачем вы мне это говорите?
— Чтобы вы не думали, что мы вам поверили. Я отдал распоряжение установить поблизости радиолокатор воздушного слежения и привести в боевую готовность два подразделения противовоздушной обороны.
Он замолчал. Есть вещи, которые даже полицейскому трудно произнести.
— Не понимаю.
— А здесь нечего понимать. Одним ударом мы решили две задачи: появление этого самолета в вашем саду и исчезновение термоядерной бомбы с военной базы в Техасе. Мне осталось установить личность пилота.
— Как, а разве самолет…
— Самолет разлетелся на куски, говорю вам. Пожарные тщательно просматривают остатки, но, как бы вам сказать, осталось недостаточно… — он пробормотал что-то и замолчал.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});