Они расположены почти вплотную к друг другу, и практически цельное кольцо строений служит экватором между двумя совершенно разными мирами — привилегированное общество Совета с его приближёнными и отребье четвёртого и пятого ярусов. В какой-то степени я рад, что полностью никому из них не принадлежу, оставшийся словно от этого чистым, незапятнанным ни алчностью, ни леностью. Порадовавшись в очередной раз за самого себя, я скользнул к своему дому, заранее достав пропуск и ключи. Лишь бы не как в прошлый раз, когда в зубках какой-то Анухе из подворотни оставил карточку Гражданина и жильца… тьфу, и вспоминать противно.
Лифт как обычно не работал. Подъём на тринадцатый этаж выжал из меня последние соки. Чтобы не задыхаться прямо перед Пим в прихожей, я сначала отдышался, и потом только принялся открывать дверь. Не попал в скважину с первого раза, скрежеща металлом о металл. Приглушённые шаги с той стороны остановились у порога, я аккуратно отворил дверь, чтоб не ударить супругу. И кто вообще придумал двери устанавливать с внутренним открыванием? Её лицо мелькнуло в свете слабой лампочки на этаже, пока в самой квартире главенствовал мрак. Пим в ночнушке, с заспанными глазами. Обнимает сама себя, только что вырванная из тёплой постели моим поздним приходом. Я закрыл за собой, погрузившись в телесный запах супруги и голоса с экрана в большой комнате. Они в миллионный раз просили меня воздать почести Совету и поблагодарить Троебожие за рабочий Отсчёт.
— Почему так поздно?
Она шептала. Её странная привычка — шептать даже тогда, когда некого будить в целой округе. Дворы ещё шумели, автобусы и поезда скрежетали, развозившие рабочих по своим ярусам. А кроме нас в квартире и нет никого.
— На смене задержался сначала. Новую партию чертежей привезли, надо было разобраться. Потом в баре посидел с Яри. Немного выпил.
Пим не стала выяснять ничего, как бывает порой, и молча отправилась на кухню. Зажгла свет, достала что-то из холодильника, принялась звенеть посудой. Я спешно скинул обувь, тонкая вонючая нить запаха поднялась к моим ноздрям.
— Пим, я в душ сначала, потом поем. Хорошо?
— Ладно, я разогрею и сразу спать лягу. Водой залей, утром помою. Завтра у меня долгая смена. Взяла дополнительное время, так что надо выспаться. Ты тоже не тяни.
— Ага.
Шатаясь и одной рукой держась за стены, я завалился в ванную, далеко не сразу найдя переключатель света. Словно в чужой квартире, неловко как-то. Резкие лучи ударили по глазам, шум собирался с ушей и концентрировался во лбу, по итогу формируясь во вполне осязаемую боль. Я заткнул раковину, набрал холодной воды и погрузил туда лицо. Задержал дыхание насколько смог, вылез уже более трезвым, словно обновлённым. Затем помылся, тихо напевая случайные мелодии, и босой, ещё мокрый, выбрался на кухню.
На столе остывал суп, ложка лежала рядом с тарелкой. Злаковых батончиков не было, в этом я сам виноват, забыл купить по пути домой. Внутри всё урчало от вкусности супа и его приятного тепла. Я мысленно поблагодарил Пим и поставил пустую тарелку в раковину. Залил водой, как она просила, и отправился спать.
Моя холодная сторона постели сначала обожгла, я накрылся одеялом и прижался поближе к спине супруги. Она застонала в сонной неге, потянулась и снова захрапела в своей милой манере. Я покрылся мурашками, резко испытав любовь в этой женщине.
— Люблю тебя.
Шепнул я на ушко Пим. И пусть не услышит, не узнает, но может так ей приснятся хорошие сны, в отличие от моих еженощных кошмаров. Там я всё ещё несу службу и убиваю давно сдавшихся Анухе. Геноцид, который иначе невозможно воспринимать. На руках каждого воина Пурпурной армии огромное количество крови ни в чём не повинных гусениц. Они сразу сдали нам планету, но Совет решил, что лишь полное подчинение принесёт достаточное уважение Троебожия. Интересно, как люди выяснили, что богам угодно такое количество убийств?
Попытки отвлечься долго ни к чему не приводили. Я начал погружаться в сон только когда звук с экрана слился в одну полосу человеческого голоса. Уже не так важно, что они пытаются донести. Я же всё самое ценное сказал и себе и Пим. На этом вечер пусть завершится, он и так был слишком долгим.
Глава 2
Пим умывалась, первая соскочившая с постели. Утро нового Отсчёта встретило нас обязательной проповедью с экрана, так что остатки моих поверхностных снов смешались с повтором трёх заповедей. Я заткнул уши подушкой и попытался подремать ещё, но тут включилось автоматическое освещение. Пришлось подняться и доковылять до кухни. Пятки болят в последнее время особенно сильно. Был бы умнее, так вместо бара сходил бы к Лекарям.
Завтрак представлял из себя тот же ужин, только по кухонным каналам дополнительно передали обязательный подарок от Совета — витаминные трубочки. Одну я растворил прямо в супе. Другую захватил с собой в душ. Пим уже вышла оттуда, за ней плотной стеной последовал пар. Она всегда мылась практически в кипятке, вот только сегодня у меня нет сил и желания ждать, пока зеркала отпотеют. Я зашёл в эту газовую камеру и сразу прыгнул в ванну. Холодная вода привела в порядок сонную голову, витаминная палочка, которую жевал после завтрака, взбудоражила мускулы.
С еле заметной улыбкой вышел в коридор, отлично осознавая, что это палочки так действуют. Их цель — помочь с выработкой гормона счастья. Возможно, это не так уж плохо — искусственная радость, ведь к концу рабочей недели я всегда без сил, еле уговаривающий себя отправиться на завод. Как бы ни любил своё призвание, а нести его бремя крайне затруднительно для моего возраста. О пенсии не грежу, но вот пару дополнительных выходных стоит попросить у Совета, иначе рискую однажды просто не встать с постели, как бы настырно с экранов не вещали про долг перед обществом.
— Вернусь позже обычного, — Пим в прихожей собиралась на скорую руку, словно опаздывала. Хотя её смена начнётся нескоро.
— Да, помню. Ты вчера говорила.
Она молча выскочила на лестничную площадку и пропала в топоте других таких же работяг, решивших сегодня поехать пораньше. Ощущение, что я что-то забыл, и мне тоже стоило бы поторопиться. По НОТ-СОУ-СМАРТ я сверил время. В запасе около тридцати минут. Я не спеша оделся и сел в прихожей, уставился в стену. Белая, ни единой шероховатости. Словно продолжение сна, только не такого мучительного, как обычно. Я дышал размеренно, ощущая в груди неприятное давление. Холод по сердцу заставляет