Читать интересную книгу Сказка о Гоше - Александр Муниров

Кристина словно принадлежала к противоположному миру, где, во главу угла, ставилось не послушное следование чьим-то правилам, а что-то другое, более естественное. И хотя Гоша был больше чем уверен, что она способна за себя постоять, само по себе существование Кристины располагало к желанию защищать ее, как какую-нибудь ценность, если возникнет такая необходимость. Например, если Кристина неожиданно столкнется с тем миром, в котором обычно обитал Гоша.

Это было своеобразной любовью. Защищать кого-то, кого ты любишь, наверное легче, чем себя, – думал Гоша.

Мальчик часто представлял, как он – где-нибудь посреди школы, удивляет всех сверстников, когда вступается за честь Кристины, нелепо и чуждо выглядящей в таком месте, а значит, привлекающей внимание всех – и учителей, не терпевших всего, что выходит за рамки школьных правил, ни учеников, издевающихся над всеми, кто выглядит и ведет себя не также, как они.

До практики, понятное дело, не доходило. Кристина жила своей жизнью, окружающий мир жил своей жизнью.

Зато, в отличие от того мира, Кристина тоже знала о том, что появятся следы на асфальте.

Вторая осень

Это произошло через год после их знакомства, когда Кристина также неожиданно вернулась, как и пропала.

Тем днем она просто постучала в Гошину дверь, а когда тот открыл – без спроса вошла внутрь.

На улице лил дождь, как из ведра. Гоша полчаса, как вернулся из школы и его сырая куртка с капюшоном висела в прихожей. Он заранее знал, что она сказала бы вечером:

– Гоша, ты разве не мог переждать в школе дождь?

А он не мог и доказательством тому был здоровенный, наливающийся синяк на плече, от прилетевшего учебника, сопровождаемого словами: «Иди учись, дебил, что ты тут стоишь?» И дружным звонким смехом одноклассниц.

Гоша мог бы быть, все же, более сухим, если бы не провел лишних полчаса в кустах, в сквере, дожидаясь, пока мама уйдет на работу. После работы она собиралась на дискотеку и до самой ночи Гоша был предоставлен сам себе. К тому же, кто знает, может быть к утру куртка уже и высохла бы и мальчик рассчитывал на то, что мама, вернувшись ночью, ее не заметит.

Кристина выглядела так, словно провела под дождем весь день с самого утра. Мокрый плащ, мокрые шерстяные перчатки без пальцев и мокрые волосы, с которых струилась на пол вода.

– Можно я у тебя позаимствую фен? – сказала она, дрожа, – Привет. Рада тебя видеть.

Фен Гоша, в свою очередь, позаимствовал у мамы и следующие двадцать минут Кристина шумела им в ванной, а Гоша грел чай и раскладывал по миске остатки шоколадного печенья. Она взяла попользоваться белый мамин халат и полотенце, на этот раз без спроса. Впрочем, Гоша все равно не возражал бы.

– Знаешь что? – Кристина вдохнула пар, идущий от чашки со смешной кошкой на боку, – Классная чашка, между прочим. Я узнала, что тебя скоро ждет подарок. И не вздумай от него отказываться, это плата за нашу с тобой работу. Ты на меня не обижаешься, кстати?

Гоша обижался все лето на то, что Кристина исчезла, но теперь это казалось неважным. Он хотел было покачать головой, но в этот момент на лестничной площадке зазвенели ключи. Кристина бросила быстрый взгляд на Гошу, потом встала и зашла за холодильник так, чтобы со стороны входной двери не было видно, что у мальчика в гостях девушка в чужом халате, старше его минимум на пять лет.

– Уже пришел? Я кошелек забыла. Принеси пожалуйста, а то я разуваться не хочу – сказала вошедшая мама и Гоша так быстро выполнил ее просьбу, что она не успела обратить внимание ни на женскую одежду, сохнувшую в ванной, ни на Кристинины ботинки, стоявшие у ее ног, ни на мокрую куртку.

Первая осень

Всю прошедшую осень, зиму и весну Кристина и Гоша занимались тем, что помогали разным людям.

– Зима – не самое лучшее время для того, чтобы путешествовать, – говорила Кристина, когда они разводили костер в центре сквера в начале октября, – но не всегда все происходит в удачное время.

Постепенно темнело, все жильцы были дома, а кроме них никто, кроме собак, по скверу не ходил. Да и собаки куда-то делись.

Кристина подтащила поваленный ствол к кострищу и уселась на него, достав из кармана пакет, в котором были бутерброды с сыром.

– Наконец-то стал нормально питаться, – сказала за два часа до этого момента мама, следившая за тем, как ее сын их делает. Слова больше предназначались Жене Механика, в то время сидевшей у них в гостях. Она, с осени, с мамой часто обменивалась солью, вениками, иглами для шитья и прочим хламом, подолгу задерживаясь на их кухне, общения ради.

– Мои тоже не хотят есть, – вздохнула в ответ Жена Механика, – Возраст такой. Противоречивый.

– Совсем бледный стал. Тут все-таки солнца в квартире меньше.

– И как ты с ним одна?

Со позиции Гоши, разговор выглядел совершенно бессмысленным. Он просто взял бутерброды и понес к себе, где уже был заготовлен пакет. Говорить маме о том, что вся еда отправляется Кристине, у которой почти никогда не водилось денег, не стоило. Что же до того, что Гоша ненормально питался – стоило отметить, худобой он никогда не отличался.

Гоша и Кристина молча смотрели в костер, сидя рядом.

– А где собаки? – наконец спросил он, сформулировав вопрос. Кристина в ответ только пожала плечами. На Гошиной памяти она никогда не контактировала с четвероногими. Даже кошка мусорного гоблина, и та ни разу не поднималась на чердак.

До того Гоша ни разу не смотрел в костер. Мама не водила его в походы, а разводить костры во дворах новостроек, где они жили раньше, если и не запрещено, то было настолько нелепым, непохожим на разведение костра занятием, что об этом и думать странно.

Пламя плясало, вырисовывая светящиеся узоры в воздухе, изгибаясь от ветра в своем стихийном танце, своей магией распространяя вокруг тепло, служа ориентиром для всех потерянных, пусть даже и в сквере на краю города и промзоны. Об этом думал Гоша, чувствуя себя причастным к происходящему таинству.

Так и было.

Он не удивился, когда услышал шорох шагов по осенним листьям. Гоша поднял глаза и увидел, как к костру, с его стороны, вышла девочка восьми лет. Очень худая, с огромными голодными глазами на грязном лице с веснушками, одетая в тонкое летнее платье в цветочек.

Кристина привстала и, сощурившись, смотрела на нее, замерев, словно боялась вспугнуть.

– Ничего себе, – пробормотала она, осторожно протянув руки к девочке. Та остановилась в четырех шагах от Кристины совсем рядом с мальчиком, глядя то на костер, то на нее, то на Гошу.

– Эй, – тихо сказала подруга мальчика, – тебе здесь ничего не угрожает. Ты заблудилась, устала и проголодалась. Поэтому я тебя тут и жду.

Но вид у девочки был испуганный, а когда Кристина выпрямилась и сделала шаг к ней, отступила назад.

– Не бойся, – только девочка все равно боялась.

Гоша чувствовал исходящий от девочки холод и, сам не понимая зачем это делает, тоже протянул к ней руку и коснулся пальцами ее пальцев. Девочка посмотрела на Гошу так, словно на старшего брата, которого попросила о помощи.

Кристина удивленно подняла брови.

А Гоша стянул с себя куртку на искусственном меху, что недавно купила ему мама на какой-то из распродаж и надел девочке на плечи, а потом обнял.

– Ничего себе, – повторила Кристина.

Спустя минуту они уже сидели у костра. Девочка ела бутерброд, а Гоша наливал ей теплый чай из пластиковой бутылки, стоящей у самого костра.

Кристина удивленно смотрела на происходящее.

Девочка не сказала ни слова. Она съела два бутерброда с таким аппетитом, словно ничего вкуснее не существовало, выпила полбутылки чая, а потом закрыла глаза, уткнулась носом в плечо Гоше и задремала. Все произошло так быстро и естественно, словно так всегда и должно было происходить.

– Тсс… – сказала Кристина, наблюдавшая за этим, – сейчас… еще немного и пойдем. Слушай.

Гоша прислушался. Ветер шумел в деревьях. За пределами круга света, шелестело что-то странное. Время от времени редкий лист пролетал над ним и улетал назад, в темноту. Пламя извивалось, отбрасывая причудливые тени на окружающее. От ощущения присутствия пощипывало кожу на затылке, словно кто-то касался волос или дышал ледяным дыханием ему в шею. Гоша не оборачивался, но чувствовал, что оно, чем бы оно ни было, есть и ждет, чтобы он обернулся. Тогда-то оно станет реальным и сможет войти в круг света.

Кристина склонилась над ветками, лежащими у ее ног и, собрав их в охапку, бросила все что было в костер. Через секунду поднялся ветер, взметнув пламя вверх, обдав горячим воздухом и осветив мир так, что Гоша перестал что-либо видеть, кроме яркого пятна. Лицо пекло.

А когда, наконец, зрение вернулось, то вместе с ним пришло и осознание: то, что находилось позади него – ушло.