Читать интересную книгу Магия убийства - Лариса Соболева

— У Кривуна в столе.

— Вот сволочь, — вырвалось совершенно непроизвольно у Мирона Демьяновича. — Ну, да, да… Подарил мне. По дружбе.

— Извините, не убедительно, — улыбнулся Степанян, а про себя отметил: вот где копать следует, серьезно копать.

— Но это так, — твердо сказал Мирон Демьянович.

— Ничего не хотите добавить?

— Нечего мне добавлять.

Степанян попрощался и ушел. Мирон Демьянович некоторое время сидел, обхватив голову руками, потом вызвал секретаршу, которая из-за шефа задержалась на работе:

— Закажи номер в отеле, хочу отдохнуть.

— В каком отеле? — приготовилась она записать.

— В каком будет место! — гаркнул Мирон Демьянович. — Испания, Португалия, Франция, да хоть Гренландия! Мне все равно. И билеты на самолет.

— Сколько билетов?

— Два. На ближайшее время. И никому ни слова, куда я поеду.

В это же время Степанян позвонил заму:

— Вы где, Владимир Васильевич?

— В кабинете, кино смотрю.

— Сейчас подъеду, есть новости.

20

Лера не уходила, ждала, что Антон остынет и все же захочет выслушать ее. Она собиралась с духом, отбирая из того, что произошло, главное…

В ту злополучную среду Генрих остановил автомобиль на лесной поляне, залитой ярким солнцем, пахнущей соком свежей травы. Здесь превалировали два цвета — густой зеленый и желтый, так ведь конец мая, природа только-только набрала силу, поражая своим совершенством. Лера открыла дверцу, вдохнула глубоко:

— Какой воздух!

— А место? — спросил Генрих, выйдя из автомобиля. — Здесь никого не бывает, далеко от города.

Лера сняла босоножки, ее ступни погрузились в мягкую траву. Генрих доставал из багажника и ставил на землю коробки, а она топталась, получая наслаждение от щекотавшей кожу ног травы, огляделась и произнесла:

— Не знала, что у нас есть такие красивые места. А что это там?

— Где? — расстилая плед, оглянулся он. — А! Там протока.

— И можно купаться?

— Конечно. Вода чистейшая, здесь глубоко и даже рыба водится, но мы ее ловить не будем. Иди окунись, а я пока разведу костер.

— Костер? Зачем? — рассмеялась Лера, сбрасывая легкое платьице и оставаясь в раздельном купальнике.

— А шашлыки? Без шашлыков в райском месте нельзя.

Он замер, глядя на нее с восторгом. У Леры фигура была великолепная, точеная, несмотря на то что она два года назад стала матерью. Лера следила за собой, потому что больше заняться было нечем, всепоглощающая скука точила подруг и ее, а от скуки каждый ищет средство сам. Подруги испробовали практически все, но скуку усугубляла именно вседозволенность, Лера их не понимала. Не понимала до тех пор, пока не познакомилась с Генрихом, тут-то и случился переворот в ее сознании. Муж был занят только работой, занят настолько, что иногда в постели отбывал повинность — так часто казалось Лере, которой мало было должности жены, хотелось стать любимой женой. А на любовь у Антона не хватало времени, ей стало чудиться, что она красивое дополнение к успехам мужа, и только. Лера воспитывалась в интеллигентной семье, денег им всегда не хватало, но когда их стало много благодаря мужу, исчез смысл жизни.

И вдруг случайно ей встретился Генрих — человек из другого мира, где не деньги главное, а сама жизнь. Он пригласил ее на выставку местных художников, обнаружил неплохое знание и понимание живописи. Давал диски с фильмами лучших режиссеров, потом в баре они спорили, что хотел сказать автор. Гуляли в укромных уголках города, наговориться не могли, а темы… их всегда было полным-полно. Ни разу Генрих не притронулся к ней, был предупредителен и заботлив, лишь смотрел на Леру обожающе. А она увлеклась им, он заворожил ее своей обходительностью, непринужденностью, тактом, вниманием. Однажды в парке ни с того ни с сего он вдруг с болью сказал:

— Я не смогу дать тебе то, что у тебя есть.

А что у нее есть? Ничего, за что стоило бы цепляться. Это недалекие девчонки думают, будто богатство может заменить человеческие отношения, любовь и общение. Она погладила его по щеке и сказала просто:

— Мне ничего не нужно.

Он целовал ее ладонь, пальцы, отчего рука горела, жар от нее разливался по всему телу. И вдруг его губы очутились у ее губ, лицо Леры он держал в ладонях, потом они целовались мучительно долго. И если бы в тот миг находились не в парке, а у него дома, Лера не устояла бы. Не виделись они три дня, все это время у нее не проходил жар, стоило только вспомнить поцелуи, а вспоминала она их постоянно. Лера поняла: это любовь обрушилась на нее. Он сказал, что хочет показать ей одно замечательное место, нужно лишь много времени, весь день, а Лера не могла отлучиться надолго, но во вторник Антон улетел, она позвонила Генриху, договорились, что он заедет за ней. Полночи она не спала, воображая, как они проведут время.

Лера закручивала волосы и мысленно призывала Генриха: подойди ко мне, скажи, что любишь меня. Она видела, как трудно ему сдержаться, но Генрих сказал глухим голосом, по которому легко угадывалось, что с ним происходит:

— Иди поплавай, я чуть позже подойду.

Она побежала, красиво выбрасывая длинные ноги, чувствуя, как глаза Генриха следят за ней. Дивная прохлада обожгла разгоряченное тело, одновременно наполнила душу восторгом, захотелось беспричинно дурачиться. Вода, синее небо с пеной белоснежных облаков, зеленое буйство травы и деревьев, ослепительное солнце — о, сколько было вокруг всего такого знакомого и вместе с тем необычного. Лера купалась в солнечных бликах, предвкушая близкое счастье. Раздался шумный плеск — это нырнул Генрих, подплыл к ней, рассекая гладь воды крупными взмахами.

— У меня все готово.

— Я умираю — хочу есть.

— Тогда прошу к столу… то есть к ковру… то есть к пледу.

Лера звонко рассмеялась и поплыла к берегу, слыша за спиной громкие всплески. Догоняет? А что будет, когда догонит? Лера нащупала ногами дно, встала и оглянулась. Вот и он. Так близко… совершенно голый…

— Идем? — едва вымолвила она. От близости нагого и мускулистого тела, смущающего ее, у нее перехватило дыхание.

А он не стеснялся своего возбуждения. На миг мелькнула мысль: так ли уж она жаждет близости? А кто вел игру с Генрихом? Кто посылал импульсы: подойди, обними, поцелуй? Кто соблазнял его десять минут назад, выставив себя напоказ? И что, теперь у нее повернется язык сказать — не хочу, мол, это все было просто так?

Тем временем Генрих, стоя сзади, сжал ее за плечи руками, его губы лихорадочно ползали по шее, плечам, спине, а мысли Леры выжигались пожаром изнутри. Да, Лера этого хотела и ждала, зачем притворяться? Да, это и есть любовь, когда влечение ничем не остановить, никаким рассудком не победить. Разъединилась застежка на лифчике от купальника…

Вода, блики, зелень, поцелуй…

Остановилось сердце, остановилось дыхание, при всем при том в Лере жизнь буйствовала с той же силой, что и вокруг.

Небо… Небо, облака и солнце… яркое, слепящее солнце… Лера взлетела… Нет, это Генрих взял ее на руки и понес…

Она очутилась на пледе, покрывавшем мягкую траву. Губы Генриха… глаза… ласкающие руки… поцелуи… Поцелуи груди и все, все… И слепило, слепило солнце… И не хватало воздуха…

По бедрам что-то соскользнуло. Что? Лера чуть приподнялась на локтях… Генрих отбросил в сторону стринги от купальника и гладил ее ноги. И опять мелькнула мысль: я не должна этого делать… Как мелькнула, так и пропала, потому что в следующий миг она подчинилась его силе, его воле…

Это была фантастика, взрыв! Ничего подобного с Лерой ранее не происходило. Но после взрыва наступило опустошение, появились ростки неловкости, будто Лера потихоньку что-то украла. Впрочем, так и есть, но тогда ей не хотелось об этом думать, ведь так прекрасно было настоящее.

Генрих обернул бедра полотенцем, открыл шампанское и налил напиток в пластиковые стаканчики. Лера закуталась в плед, потом застенчиво попросила:

— Подай мою одежду.

— Зачем? — Он поднес ей стаканчик, она взяла. — Ты прекрасна без одежды. Давай выпьем за… просто выпьем. Мне было потрясающе хорошо.

— Мне тоже, — улыбнулась она и пригубила шампанское.

— Нет-нет, до дна, — запротестовал Генрих. Она выпила, он тут же уложил ее на лопатки. — А на закуску твои губы…

— Генрих, дай мне в себя прийти…

Он не дал ей этой возможности, целовал ее губы…

— Готово!

Лера вздрогнула, как от тока высокого напряжения, — голос был чужим, незнакомым, грубым. Она села, кутаясь в плед, и вытаращила глаза. На поляну вышли два бугая с отвратительно сальными рожами.

— Кто это? — потрясенно произнесла Лера, прижавшись к Генриху.

— Не бойся, это свои, — сказал он, поглаживая ее плечи.

— Свои? — растерялась Лера, забеспокоилась. — Откуда они? Почему они здесь? Ты не предупредил…