Читать интересную книгу На грани фола - Чингиз Абдуллаев

– Остаются двое – Григурко и Айдамиров, – подхватил версию Дронго.

– Тоже нет, – радостно произнес Скульский, – ведь Григурко пил из бутылки, которую открыл сам Юхнин. И они все трое сидели достаточно близко. А когда поднялись, все вместе пошли к выходу, только Юхнин немного задержался. Я утверждаю, что ни Григурко, ни Айдамиров не могли ничего положить в его стакан, оба уже были далеко от него.

– Тогда кто?

– Вы видите мою схему. За первым столом справа тоже сидят шестеро. Трое с одной стороны и трое с другой. Первые трое – это Чаржов, Олегов и Бабаян, а вторые трое – Гаврилов, Кирхгоф и Рибейро. Потом галантный бразилец поднялся и уступил свое место пришедшей Марине, которая была явно не в настроении. Между прочим, я обратил внимание, что она все время смотрела в сторону Юхнина, как будто ждала от него какой-то непонятной выходки.

– До этого она приходила ко мне и рассказывала про врача команды. Она считала, что именно он мог быть тем самым отравителем, – сообщил Дронго.

– Я думаю, что она была в этом уверена, – согласился Скульский. – Так вот, Марина устроилась рядом с Гавриловым. Обратите внимание, они тоже с другой стороны стола. Значит, с внутренней стороны остаются трое – Бабаян, Олегов и Чаржов. За то время, что я здесь провел, я не только проверил личные дела всех сотрудников и игроков, но и обратил внимание на взаимоотношения внутри команды. В ней существуют несколько различных групп, которые борются за влияние. Одну из них, наверное самую влиятельную, возглавляет супруга Бочкарева – Эмилия Максимовна. У нее два образования, чем она ужасно гордится. Второе образование – это заочный психологический факультет, на основании чего она считает себя крупным психологом. Все понимают, что из нее такой же психолог, как из меня Майя Плисецкая, но никто не осмеливается ей перечить. И именно в число ее фаворитов входят, вернее, входили Юхнин и Чаржов.

– Вам понадобился месяц, чтобы узнать эти тайны? – сокрушенно спросил Дронго. – Я узнал об этом за последние два дня.

– Может, вы и гений розыска, – заметил Скульский, – но я – бывший прокурорский чиновник и привык работать по старинке. Нужно всех опросить, все запротоколировать, все факты проверить. В общем, они оба были явными фаворитами Бочкаревой. Что обычно происходит в таких случаях? Откройте любой исторической роман. Борьба между фаворитами или фаворитками. И здесь начинается негласное соперничество Юхнина и Чаржова. Но у Роберта гораздо больше возможностей. На него работает вся служба безопасности клуба, хотя у Юхнина тоже есть своя «фишка» – он гораздо чаще бывает у супруги Бочкарева.

– С этим я могу согласиться.

– И тогда я подумал. Кто имеет абсолютно беспрепятственный доступ в любые помещения клуба? Кому подчиняется вся охрана и служба безопасности не только в самом клубе, но и на стадионе? Кто мог больше других ненавидеть Юхнина, ведь фавориты обычно сражаются за «свое место под солнцем» без жалости друг к другу, видя в другом своего основного соперника? И когда звенья совпали, я сразу все понял. Единственный человек, который мог желать смерти Юхнину и спокойно ее осуществить, был сидевший в первом ряду с правой внутренней стороны – Роберт Чаржов. И когда я это понял, то сразу испугался. Ведь он умный человек, быстро поймет, что я его разоблачил. А ему подчиняются все наши охранники, которые прилетели вместе с нами. И тогда я решил запереться в своем номере и спокойно дожидаться, когда мы уедем отсюда. Завтра, когда наши вещи погрузят в машину и мы поедем на границу, я расскажу о своих подозрениях Бочкареву и Богуцкому, который, говорят, должен сегодня прилететь сюда…

– Он уже прилетел, – сообщил Дронго.

– Очень хорошо, – обрадовался Скульский, – в отличие от Бочкарева, он человек достаточно гибкий и понимающий. Если бы Григорий Трофимович сумел прикупить еще несколько процентов акций, он давно стал бы президентом клуба вместо Бочкарева. Но на такой «подвиг» у него просто не хватит материальных ресурсов.

– Я вас не совсем понял.

– У нас есть семь или восемь процентов акций клуба, хотя он всегда уверяет, что не владеет этими акциями. Но я точно знаю, что он имеет до десяти процентов. Если бы он смог увеличить свою долю до шестнадцати процентов, то тогда гарантированно стал бы президентом клуба, так как наша городская мэрия, имеющая тридцать пять процентов акций, наверняка поддержала бы его в пику Бочкареву. К сожалению, напористый стиль Льва Евгеньевича нравится далеко не всем.

– Теперь понятно. Значит, вы считаете, что убийцей мог быть Роберт Чаржов?

– Только он и никто другой. Все нити сходятся именно на нем. Он недолюбливал Юхнина, они вместе с погибшим врачом пользовались благосклонной поддержкой супруги президента клуба, в его руках вся охрана и служба безопасности. Я стоял и думал, как это я сразу не догадался. Ведь понятно, что только человек с такими связями и способностями мог совершить это убийство.

– А два отравления Епифанцева?

– Тоже его работа. Все знают, что Эмилия Максимовна уже давно настаивает на продаже акций ее мужа. Она считает увлечение футболом плебейским занятием и не понимает, почему муж должен содержать такую ораву людей, выплачивая им довольно большие деньги. Тем более что пока «Динамо» не приносит ощутимых дивидендов, а все последние годы они заканчивали сезоны с минусом и только в прошлом году вышли на небольшой плюс. Я думаю, что Чаржов мог выполнить просьбу Бочкаревой, чтобы дважды сорвать игру клуба в решающий момент. А врача он отравил уже по собственной инициативе. Вот вам и вся схема преступления.

– А где доказательства? – спросил Дронго. – Умозрительные заключения, даже самые умные, это всего лишь голые слова без фактов. Нужны конкретные факты, и пока их нет, мы не можем ничего утверждать.

– Я думаю, что он сознается, если мы припрем его к стенке, – предложил Скульский.

– Это уже прокурорско-следственные методы, которые ко мне не имеют никакого отношения, – отрицательно покачал головой Дронго и пошел к дверям. – Но ваши схемы достаточно интересны. Надеюсь, вам удастся доказать вину Чаржова, если турецкие следователи не найдут другого убийцу.

– Значит, вы мне не верите? – нервно воскликнул Скульский.

– Верю. Но я предпочитаю факты, а не заключения, основанные на собственных аналитических выкладках. Они очень впечатляют, но в суде их невозможно предъявить в качестве доказательств. Подумайте и об этом, Борис Андреевич.

Дронго попрощался и вышел из номера. Но расположение столов и схемы Скульского уже автоматически отпечатались в его сознании. И все остальные слова тоже.

Глава 20

Он прошел по коридору, подходя к номеру, в котором оставалась Рэчел, и позвонил. Она сразу открыла дверь, словно стояла за дверью.

– Сегодня прекрасная погода, почему вы не на пляже? – с улыбкой произнес Дронго.

– Не знаю, – ответила она, – я была уверена, что вы придете, поэтому сидела и ждала.

– Спасибо. Я хотел вас еще раз поблагодарить.

– По-моему, вы перепутали жанры. Это я должна вас благодарить. Вы дважды спасали меня за эти дни. И кажется, в первый раз от самой себя.

Он галантно поцеловал ее руку и сказал:

– Ах, если бы мы встретились несколько лет назад… Но все случилось так, как должно было случиться.

– Вы так говорите, словно собираетесь прямо сейчас со мной расстаться. – Рэчел посмотрела ему прямо в глаза. Сегодня она была в белых бриджах и светло-зеленой майке.

– Возможно, завтра или послезавтра я действительно уеду. Вы тоже должны улетать через три дня. Между прочим, вашего бывшего знакомого сейчас ищут. Это его близкий друг напал на нас. Думаю, что он хотел убить именно меня, а не вас, поэтому за второе спасение вы не должны меня отблагодарить. Наоборот, я едва не подставил вас под выстрелы убийцы.

– Вы странный человек, – с печалью в голосе проговорила Рэчел. – Честное слово, я до вчерашнего вечера была почти убеждена, что ваша история наполовину выдумка, а наполовину уловка, чтобы поближе познакомиться со мной и защитить от Милована и его друзей. А оказалось, все гораздо сложнее.

– Я вам не лгал. Все было так, как я рассказывал. Даже еще более трагично.

– Не сомневаюсь. Вчера вы меня удивили. Я думала, что в вашем возрасте люди уже не поддаются подобным эмоциям.

– В моем возрасте люди сидят на скамейках в парке и отдыхают под солнышком, – грустно пошутил он, – вы это хотели сказать?

– Нет. Нет-нет! Вы меня неправильно поняли. Просто я считала, что каждый человек с годами обретает некую мудрость, спокойствие, осознание собственной силы. А вы так неистово на него обрушились.

– Просто все совпало. Наше знакомство, появление этого убийцы. Мне показалось, что история повторяется. К счастью, все произошло так, как обычно бывает в подобных случаях. В первый раз это была трагедия, а во второй – почти фарс.