Он обнял ее и рухнул рядом. Фрэнси положила голову на его плечо и закрыла глаза.
Проснувшись, она протянула руку к Ною и нащупала лишь смятую простыню. Утреннее солнце ярко освещало комнату. Голос Ноя что-то бормотал на кухне. Быстро достав из шкафа одну из рубашек Ноя, она накинула ее и отправилась к нему. Он разговаривал по телефону.
— О’кей, Том. Буду ждать твоего звонка.
— Это Том Карсон?
— Да. Хэслоу и Честерфилд все еще рвутся купить этот участок и даже подняли цену. Я, наверное, продам им…
— Ты же обещал не делать этого!
— Фрэнси, это бизнес, он не терпит сантиментов. Пожар не оставил мне выбора. Ремонт потребует времени и таких сумм, которыми я пока не располагаю. И дохода все это время мы не получим, понимаешь? Я просто не могу себе этого позволить.
Она вспомнила, что Крэг говорил ей о непредвиденном кризисе. Но главное ведь не каток. Что будет с ними — с ней и Ноем?
Испугавшись ее молчания, Ной продолжил:
— Я не забыл про тебя, Фрэнси. После продажи я выплачу тебе такую компенсацию, чтобы хватило на оплату учебы. Ты сможешь получить диплом учительницы.
Он не забыл о ней! Чудеса, да и только! Правда, не сказал ни слова о любви и о том, нужна ли она ему вообще. Продаст каток, и их пути разойдутся навсегда. Ему незачем будет возвращаться в Геттисберг.
— Никакой компенсации на диплом не хватит. То, что ты пытаешься сейчас сделать, называется «откупиться». — Сердце Фрэнси колотилось с такой силой, что стало больно дышать. — Когда ты принял решение?
— После пожара…
— До того, как мы легли в постель? — Это вдруг стало болезненно-важным.
— Ну какое это имеет значение?
— Для меня — очень большое. Так когда?
— Когда мы ехали сюда.
— Почему же ты мне ничего не сказал?
— Потому что ты бы расстроилась.
— Знаешь, как это называется? Ты использовал меня.
— Неправда.
— Ты понял, что тогда я не останусь у тебя.
Лицо Ноя вытянулось и помрачнело так, что она даже испугалась. Он был похож на человека, у которого только что силой отобрали мечту.
— Значит, твоя любовь зависит от того, продам я каток или нет?
— Нет. Но она очень зависит от честности в отношениях. Я отдала тебе ночью все, что составляет мою сущность. И думала, что и ты был предельно искренним. И вдруг узнаю, что все это — расчетливый план.
— Ты ошибаешься.
— Скажи-ка мне вот что, Ной… Когда ты собирался снова встретиться со мной после отъезда?
— Не знаю.
— Значит, тебе не важно, увидимся мы с тобой или нет?
— Я этого не говорил.
Еще никогда Фрэнси не была в таком замешательстве. Ведь не придумала же она все те чувства, которые они испытывали друг к другу? Но то, что он уезжал, только что сказанные им слова и поступки обесценивали его чувства.
— Я оказалась просто удобной для мимолетной связи, да? — сделала она свой горький вывод. — И снова повторила прежнюю ошибку: влюбилась в человека, в жизни которого нет места любви.
В последний раз заглянув в зеленые глаза, она стала молча одеваться. Расставание произошло гораздо раньше, чем она ожидала.
Стерильно-белые стены офиса угнетающе действовали на Ноя — они словно напоминали о стерильности его жизни. В понедельник утром Фрэнси покинула его квартиру. И ушла из его жизни. Во вторник он уехал из Геттисберга. Что толку находиться рядом с женщиной, с которой их разделяют непреодолимые расстояния? Это было невыносимо. Он не искал ее перед отъездом, не сделала попытки встретиться и Фрэнси.
Уже вдали от Геттисберга он попытался осмыслить случившееся. Можно сказать, что она почувствовала себя обманутой. На ее месте он бы испытывал то же самое. Когда он обнаружил обман Крэга, больше всего его мучил вопрос: как его друг мог изо дня в день встречаться с ним, зная, что ведет нечестную игру? Однако и он шел на близость с Фрэнси, уже приняв решение продать каток. Конечно, все это было куда сложнее, чем просто страх получить отказ. Подсознательно он понимал, что признание разведет их в разные стороны, и это было невыносимо…
После недели тоски и одиночества он вдруг со всей отчетливостью понял, что… любит ее. Именно поэтому их физическая близость была фантастически прекрасной. Вот почему он стремился проводить с ней каждую свободную минуту. Потому что любил ее. Только боялся произнести это вслух. Боялся отважиться на риск…
А теперь невыносимо страдал, что навсегда потерял Фрэнси. Господи! Да лучше потерять всех клиентов, менеджеров и весь свой бизнес! Любовь оказалась для него совершенно новым чувством, неведомой силой. Так же как перевернувшая все его существо способность к открытому проявлению чувств.
Он протянул руку к телефону и позвонил Крэгу. После приветствия и вопроса о самочувствии, поинтересовался:
— Как у тебя обстоят дела с Джоанной?
— Я снова съехался с ней и детьми.
— Рад за тебя. А как тебе удалось… уговорить ее?
— Ого! Я слышу личную заинтересованность.
— Да. Я встретил кое-кого.
— Фрэнси Пикар. Она звонила несколько недель назад. Хотела узнать, не смогу ли я повлиять на тебя, чтобы ты не продавал каток. Я ей все объяснил. Решил, что ей следует знать, почему мы больше не партнеры. Она особенная женщина.
— Я знаю. Кажется, я основательно испортил наши с ней отношения.
— Так исправь их. Тебе это удается как никому другому, — хмыкнул Крэг.
— Ты преувеличиваешь.
— Пусть ты не силен в словах, но действия… впечатляют. Вот и покажи ей, как много она значит для тебя. По крайней мере с Джоанной сработало именно это.
— Несколько ласковых слов не помешали бы, — пробормотал Ной, подумав о том, что ему будет ужасно трудно произнести три таких простых, но важных слова.
Он еще долго сидел и размышлял. Одна идея пришлась ему по душе, потому что действительно могла подтвердить его чувства. Он быстро узнал нужный номер в справочной, позвонил по междугороднему телефону, а потом стал просто ждать оттуда письма.
Через два дня Ной вернулся в Геттисберг. На его звонок в дверь Пикаров никто не ответил, и он поехал на каток. Машину Фрэнси он увидел на стоянке. Интересно, как часто она приезжает сюда?
Ной уверенно прошел к зданию. Не имело значения, как оно выглядит. Благодаря Фрэнси он вдруг увидел мир таким, каким он может стать. Благодаря ей он даже рискнул полюбить и осмелился мечтать. Осталось лишь убедить ее, что их ждет прекрасное будущее.
Он открыл дверь и вошел. Потрогав конверт в заднем кармане, он вдруг подумал: может, стоило перевязать его алой, как ее наряд в День святого Валентина, ленточкой. Ладно, теперь уже поздно что-то менять. Фрэнси он нашел в центре катка, словно она… вспоминала все, что связывало их с этим местом. Теперь-то и он мог вспоминать и… мечтать. Он хотел детей, их детей. Фрэнси убедила его поверить в свое счастье.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});