Читать интересную книгу 11.22.63 - Стивен Кинг

И еще одно. Родственники Гарри Даннинга уже раз погибли. И я собираюсь заставить их погибнуть второй раз? Даже если каждый раз происходит переустановка, и они ничего не будут знать? А кто может доказать, что на каком-то более глубоком уровне они ничего не помнят?

Боль. Кровь. Маленькая Морковная Головка распласталась на полу под креслом. Гарри старается напугать своего психопата-отца игрушечным ружьем «Дейзи»: «Не трогай меня, папа, а то я тебя застрелю».

Я поплелся назад через кухню, задержавшись, чтобы взглянуть на стул с желтым пластиковым сидением. «Я тебя ненавижу, стульчик», — сообщил я ему, и уже тогда вновь лег в кровать.

На этот раз заснул я почти моментально. А когда проснулся на следующее утро в девять, во все еще незанавешенное шторами окно моей спальни лилось солнце, самовлюбленно чирикали птички, и я подумал, что знаю, что делать. Самое простое, придурок.

6

Около полудня я нацепил галстук, под правильным залихватским углом водрузил на голову соломенный головной убор и направил свои стопы к спорттоварам Мехена, где все еще продолжалась ОСЕННЯЯ РАСПРОДАЖА ОРУЖИЯ. Продавцу я сказал, что заинтересован в приобретении пистолета, так как занимаюсь недвижимостью и иногда должен перевозить довольно большие суммы наличности. Он показал мне ряд товаров, включая револьвер «Кольт.38 Полис Спешел». Стоил он $9.99. Такая цена показалась мне невероятно дешевой, пока я не вспомнил, что, согласно заметкам Эла, приобретенная Освальдом по почтовому каталогу винтовка итальянского производства стоила ему меньше двадцати долларов.

— Это хорошая вещь для самозащиты, — сказал продавец, крутанув откинутый барабан «кликкликкликклик». — Гарантирую, убийственно точный револьвер на расстоянии до пятнадцати ярдов, а любой глупец, рискнувший лишить вас ваших денег, подойдет намного ближе.

— Беру.

Я было, полез за моими ненадежными документами, но опять не принял во внимание расслабленную атмосферу той непуганой Америки, в которой я сейчас жил. Сделка состоялась таким образом: я заплатил деньги и ушел с револьвером. Никаких бумаг, никакого периода ожидания. Я даже не должен был сообщить свой настоящий адрес.

Освальд завернул свою винтовку в одеяло и спрятал в гараже женщины по имени Рут Пейн, в доме, в котором тогда проживала Марина. Но, идя с револьвером от Мехена, я понял, как он тогда мог себя чувствовать: как тот, кто имеет какую-то значительную тайну. Как тот, кто владеет частным торнадо.

А кто-то, кто должен был бы работать сейчас на какой-то из фабрик, торчал в двери «Тусклого серебряного доллара», он стоял там и курил, читая газету. По крайней мере, притворялся, что читает. Я не мог бы поклясться, что он наблюдает за мной, но с другой стороны, я не мог бы поклясться, что он не занимается именно этим.

Это был Безподтяжечник.

7

В тот вечер я вновь занял пост возле «Стренда», где афиша призвала: ПРЕМЬЕРА ЗАВТРА! «ДОРОГА ГРОМА» (МИТЧЕМ) & «ВИКИНГ» (ДУГЛАС)! И конечно, Деррийским ценителям киноискусства обещаны были новые СНОГСШИБАТЕЛЬНЫЕ ПРИКЛЮЧЕНИЯ[200].

Даннинг вновь пошел на остановку и сел в автобус. Я на этот раз остался. Зачем его сопровождать — я знал, куда он едет. Вместе этого я отправился назад в мою новую квартиру, раз за разом, оглядываясь, не видно ли где Безподтяжечника. Нигде его признаков не наблюдалось, и я уверил себя, что напротив магазина спорттоваров он попался мне на глаза случайно. Да и по хер. В конце концов, он отдает предпочтение «Тусклому доллару». Поскольку фабрики в Дерри работают по схеме шестидневной рабочей недели, у рабочих здесь плавающие выходные дни. Этому парню мог выпасть четверг. На будущей неделе он может торчать возле «Доллара» в пятницу. Или во вторник.

На следующий вечер я вновь был возле «Стренда» и делал вид, что изучаю плакат «Дороги грома» («Роберт Митчем с грохотом прет по самой адской дороге на земле»), просто потому, что я не было куда больше податься; до Хэллоуина оставалось еще шесть недель, и я, похоже, дошел в своей программе до фазы безделья. Но на этот раз Фрэнк Даннинг вместо того, чтобы перейти дорогу в направлении автобусной остановки, пошел к перекрестку трех улиц Витчем, Канзас и Централ-стрит и встал там, словно на что-то решаясь. И вновь у него был клевый вид: черные брюки, белая рубашка с синим галстуком и пикированный светло-серыми линиями пиджак спортивного покроя. Шляпа сидела у него на затылке. Я подумал было, что он собирается завернуть в кинотеатр, познакомиться с самой адской дорогой на земле, я бы в таком случае индифферентно ретировался в сторону Канал-стрит. Вместе этого он свернул налево, на Витчем. Я услышал, как он насвистывает. Он был хорошим свистуном.

Идти за ним не было смысла; никаких убийств с помощью молотка девятнадцатого сентября он совершать не собирался. Но мне стало интересно, и вдобавок, у меня не было никаких других дел. Он вошел в гриль-бар «Фонарщик», не такой элитный, как тот, что в «Таун Хаусе», но и не такой убогий, как те, что на Канал-стрит. В каждом городке есть один-два промежуточных заведения, где, как ровня, могут встречаться синие и белые воротнички, и это выглядело заведением именно такого типа. По обыкновению в меню там есть такие местные деликатесы, которые заставляют случайных прихожан растерянно чесать себе затылок. Оказалось, что фирменным блюдом в «Фонарщике» было что-то под названием «Выжимки жареного лобстера».

Я миновал фасадную витрину, скорее пригибаясь, чем свободно идя, и увидел через нее, как Даннинг здоровается, пробираясь через зал. Он пожимал руки, кого-то похлопал по щеке; схватил шляпу одного из гостей и швырнул ее человеку, который стоял перед боулинг-машиной «Боул Мор»[201], и тот ее, под одобрительные восклицания толпы, исправно поймал. Любезный человек. Всегда со всеми шутит. Смейся, и весь мир будет смеяться вместе с тобой — типа того.

Увидев, как он сел за ближайший к боулингу стол, я уже едва не ушел оттуда. Но почувствовал жажду. Именно сейчас глоток пива пришелся бы мне по нутру, а между барной стойкой «Фонарщика» и большим столом с сугубо мужской компанией, к которой присоединился Даннинг, пролегал полностью заполненный публикой зал. Даннинг меня не будет видеть, вместе с тем я смогу наблюдать за ним в зеркало. Не то чтобы я надеялся увидеть что-то необычное.

Кроме того, если я собираюсь прожить здесь еще шесть недель, самое время было начинать строить собственную причастность к здешней общине. Поэтому я развернулся и вошел в звуки бойких голосов, хмельного смеха и песни Дина Мартина «Это любовь»[202]. Официантки циркулировали с глиняными кружками с пивом и тарелками, на которых находилось то, что, несомненно, и было выжимкой жареного лобстера. И, конечно же, там плавали клубы сизого дыма.

В 1958 году повсюду дым.

8

— Вижу, вы засматриваетесь на тот стол, вот тот, который там, — проговорил голос рядом с моим локтем. На тот момент я уже просидел в «Фонарщике» достаточно времени, чтобы заказать себе второе пиво и «юниорскую» порцию выжимок жареного лобстера. Так как решил, если не отведаю, то всегда буду задаваться вопросом, что же это за кушанье.

Оглянувшись, я увидел миниатюрного человечка с гладенько зализанными назад волосами, круглым лицом и черными глазами. Похож он был на жизнерадостного бурундука.

Оскалившись, он протянул ко мне свою детского размера ладонь. Гологрудая русалка на его предплечье взмахнула широким хвостом и прищурила один глаз.

— Чарльз Фрати. Но можете звать меня Чезом. Все так делают.

Я пожал ему руку.

— Джордж Эмберсон, но можете звать меня Джорджем. Все так делают тоже.

Он рассмеялся. Я тоже. Считается дурным тоном смеяться над собственными шутками (особенно когда они подросткового типа), но есть такие люди, которым никогда не приходится смеяться в одиночку. Чез Фрати был как раз из таких. Официантка принесла ему пиво, и он поднял кружку.

— За вас, Джордж.

— Вполне согласен, — ответил я и стукнулся краешком своей кружки об его.

— Кого-то там знаете? — спросил он, глядя в зеркало на большой стол позади нас.

— Да нет, — вытер я себе пену с верхней губы. — Просто люди там, похоже, веселятся сильнее, чем все остальные здесь.

Чез улыбнулся.

— Это стол Тони Трекера. На нем только и того, что не вырезано его имя. Тони вместе со своим братом Филом владеет компанией по грузоперевозке. А еще им принадлежит больше акров земли в нашем городе и в окружающих городах также, чем у Картера пилюль от печени[203]. Фил тут нечасто появляется, однако Тони почти никогда не пропустит вечер в пятницу и в субботу. Конечно, у него немало друзей. Им всегда весело, но никто не умеет придать тон вечеринке лучше, чем Фрэнк Даннинг. Это тот парень, который рассказывает анекдоты. Всем нравится хороший приятель Тони, но любят они именно Фрэнки.