фрау Балибар и вылизывала лапу. Но когда я попыталась к ней подойти, спрыгнула на пол.
— Наверно, следует ее похоронить, — заметила я. — Не Белоснежку, конечно, а мышь. Можно это сделать в вашем саду?
— Конечно можно. Я даже знаю одно подходящее местечко, — фрау Балибар махнула в сторону дерева слов, и я тоже улыбнулась.
— Как насчет завтрашнего дня? — спросила она. — Ко мне приедут Лиза Розенталь со своей внучкой. Может, пригласим их на похороны?
Идея мне, само собой, понравилась.
Фрау Балибар дала мне старую коробку от сигар. Я уложила в нее несчастную мышку, и мы похоронили ее со всеми полагающимися почестями.
Фрау Розенталь и ее внучка приехали первыми и привезли большой привет от моей козы. Потом пришли бабушка с дедушкой и тетей Лизбет, Пенелопа с Эриком, Джефф с Алексом, Сол и, естественно, Фло. Она принесла с собой хомячка Хармса. Алекс смастерил крест. Он связал вместе две палочки и написал на них имя умершей мыши. Его нам пришлось выдумать — не могли же мы похоронить мышь безымянной.
Имя придумала моя тетя.
— Рачинью, — торжественно сказала она, когда увидела крест, и у меня чуть глаза на лоб не выскочили.
«Рачинью» в переводе с бразильского это и будет «мышь»! Тетя назвала слово не задумываясь, как будто провела первые три года своей жизни не в Германии, а в Рио-де Жанейро.
Когда в пятницу вечером мы собрались в саду фрау Балибар перед могилой Рачинью, я очень старалась иметь скорбный вид, как и полагается на похоронах, но получалось у меня неважно.
Наша соседка развесила на деревьях разноцветные фонарики из своей гостиной. Из граммофона доносилась песня Эдит Пиаф — та самая, где она поет «не жалею ни о чем». Вивиан Балибар стояла рядом со своей подругой Лизой Розенталь, и обе подпевали во весь голос.
Я напевала только мелодию, потому что слов не знала, и мама тоже. Она прижалась к папаю и впервые за последнее время выглядела отдохнувшей и посвежевшей. Только убийца мыши не явилась на похороны. Наверное, Белоснежку замучила совесть.
Потом состоялось поминальное застолье, но и на нем печали не нашлось места. До глубокой ночи мы все просидели в саду фрау Балибар, рассказывая друг другу разные истории.
А вот теперь пришел конец и моей истории. Или чего-то еще не хватает?
40. Самая последняя глава
Фло говорит, что все-таки не хватает. Со времени торжественных похорон в саду фрау Балибар прошло уже четыре недели. За это время случилось много интересного, и мне хочется вам об этом рассказать.
Буду краткой.
• Я прочитала книгу Джудит Керр. Ну, помните, ту самую — «Как Гитлер украл розового кролика». Только подарила мне ее не бабушка, а Лиза. Так я теперь называю фрау Розенталь. Мы приехали к ней вместе с Фло и Вивиан (так я теперь называю фрау Балибар), и эта книга стояла на Лизиной полке. Это очень грустная история, но я рада, что прочитала ее. Мы с Лизой еще долго ее обсуждали. Она объяснила мне, чем отличается вера католиков от веры евреев. Но у меня в голове все равно лежала целая куча вопросов, на которые я никак не могла найти ответа. Например — как люди могли делать такие жуткие вещи, как Гитлер и его нацисты? И как другие люди все это допустили? Лиза говорит, что ответа на этот вопрос, наверно, не существует. Но я на этом не успокоюсь. Может быть, в новой школе мне на него ответят.
• За три недели до летних каникул состоялось наше прощание со старой школой. Фрау Вигельманн спросила, где бы мы хотели отпраздновать свой выпускной. И мое предложение было принято единогласно! Мы отпраздновали его в приюте Лизы, где весь наш класс радостным блеянием встретила Белоснежка. Лиза поставила во дворе длинный стол, а мы сделали ей подарок: вручили деньги, собранные во время акции по защите школьных коз, ее приюту и всем животным, которые нашли здесь свой аварийный вход.
• Потом был последний звонок, и мы попрощались со своей маленькой Школой с козами. В последний день нам выдали свидетельства об окончании. У Фло там стояли сплошные единицы по всем предметам. У меня оценки были куда более разнообразными: пятерка (по математике), три двойки (по немецкому, основам религиозной культуры и рисованию), две тройки (по музыке и природоведению) и единица по физкультуре.
• В целом, я была довольна. Слезы навернулись на глаза, только когда я выходила из нашего класса. Конечно, я могла сколько угодно навещать Снежинку и Пятнышко, но моя любимая учительница будет теперь вести другой класс. Фрау Вигельманн обняла меня на прощанье, и всплакнула даже сильнее, чем я. У нее все платье стало мокрым от моих слез, но вдруг я почувствовала, как из ее беременного животика меня ткнул маленький кулачок. Причем, довольно сильно. Я рассмеялась и сказала, что у нее, наверно, родятся братья Кличко — мы-то уже знали, что наша учительница ожидает близнецов. На прощание я подарила ей книжку «Проделки близнецов». В последний день занятий герр Коппенрат заболел, и я так и не смогла сказать ему все, что я о нем думаю.
• После прощания со школой папай решил взять отпуск. Большую часть каникул мы собирались провести не дома, а в Бразилии, на моей второй родине. Там бы я познакомилась с великим множеством совершенно мне не известных членов моей семьи. Было решено, что Фло поедет с нами, а Алекс обрабатывал свою маман, которая, однако, не сдавалась и все время твердила «нон». Зато Вивиан согласилась взять под свою опеку мою кошку, пока мы будем в Бразилии. Правда, для этого ей пришлось бы отказаться от визитов к Лизе.
• Как-то ночью я лежала в кровати без сна и раздумывала, кем бы мне стать в своей следующей фантазии. Я долго не могла выбрать между исследовательницей океана, космонавтом и организатором свадеб. И вдруг увидела, как что-то крадется по моему одеялу. Я чуть не завопила (и Фло говорит, что это было бы большой ошибкой), но сдержалась и зажала рот ладонью. Затаив дыхание, я приподняла голову и стала всматриваться в темноту. Какое-то существо улеглось на самом краю моего одеяла — что-то маленькое и черное, как ночь.
Я не шевелилась. Даже тогда, когда у меня зачесалась нога. Я лежала и слушала тишину, пока до меня не донеслось тихое мурлыканье. Остаток ночи я спала спокойно, и это была одна из самых счастливых ночей в моей жизни!