не мышцы и кожа собственного тела. И, самое удивительное, он был жив, и в сознании.
После осмотров прочих пострадавших, до меня добрался Инсингх, озабоченно осмотрел сломанную и погрызенную руку, сморщил свой львиный нос и выдал:
— Рука сломана в двух или может в трёх местах. Пока действует обезболивание, всё будет нормально, но нужно поскорее наложить шину. Но такой сложный случай может решить только доктор в основном лагере. Я не столь опытен в лечении множественных переломов. — Санитар развёл руками пытаясь оправдаться. — Если вас допустят в основной лагерь, то и за помощью можно обратиться. Сейчас я сделаю простую шину, из веток…
— Он уже может попасть туда, но об этом мы поговорим, когда вернёмся в наш лагерь. — Цауэр бодрым шагом приблизился к нам, с ходу вмешавшись в беседу. — А сейчас — строимся в колонну и выдвигаемся в лагерь! Вице-фельдфебель Везов, вы со своей группой в арьергарде…
Возвращались пешком. Подводу ждать не вышло бы — время отката долгое, а день к концу вновь близится. Раненый Уиллоу на самодельных носилках задавал темп движения нашей группы. Он стонал, мычал, ругался на червей, камни и фельдфебеля. Страдания, не смотря на выпитые обезболивающие лекарства, он получал чудовищные. Мое предложение уколоть его более действенным препаратом вызвало негативную реакцию нашего санитара — тот боялся, что излишне большая доза разных препаратов его убьет. А моральный дух отряда после спасения теперь губили страдания одного единственного тяжелораненого. Оно и понятно, военных не особо много, и не идут они в основной группе, часть с лейтенантом в авангарде, другая с фельдом в арьергарде. А здесь полтора десятка разношерстных гражданских, двое раненых армейцев, включая меня, и один здоровый военный, но всего лишь санитар. Двое орхас, включая того что прощался с Ликоном, сейчас несли носилки и переругивались проклиная свою участь, отягощенную еще и телом не желающего помирать альва. Остальные несли воду. А я грел уши на разговоре орков-носильщиков. Пробило их на развёрнутое обсуждение беды события именуемого «Когда Боги Отвернулись». Выражение такое уже мне было чуточку знакомо, кажется, Брида упоминала, но сейчас беседа была именно об этом, в подробностях.
Первый орхас жаловался, что Рогатый Бог благословил его еще в младенчестве, и он был самый сильный в семье и деревне, что ему прочили большую карьеру в армии или Королевской Страже, и он даже уже работал у самого генерала Ре Рохаса. А Благословение его было Великим, он получил улучшение всех характеристик (интересно, я еще не говорил об этом ни с кем, не знал, есть ли у НПС осознание своих «статов», выходит есть!), получал в три раза больше опыта в сражениях с чудовищами и зверями, и раны на нём заживали очень быстро. А когда случилось всё, он еще и почти все свои уровни потерял, и начинать приходится очень с малых высот, начиная жить и работать по новой. Второй хоть и попенял хвастуну, что тот был «Сияющим», а таких не любили и не любят, но и сам с ноткой печали поделился своей утратой Благословения и уровней. Он работал в конторе по доставке документов в Нуэво Орхансьон, его Благословение было средним, и даровало повышение всего к трём характеристикам, и уникальный навык «Два шага» — он шел в два раза быстрее любых других пешеходов, но на бег это не распространялось. Дальше они перетирали косточки Ре Рохасу, Инквизиции и Церкви. Первым за то, что начали гонения, аресты и даже убийства Изгнанников, а Церкви за то, что она была основоположником всех бед. Ибо обвинили без разбирательств сановники ослабевших сограждан в предательстве веры и государства, а соответственно и лишила прав быть такими как все. Ведь ничего не понявших будущих Изгнанников, коих на ровном месте, без какой-либо на то причины Боги отвергли, что именовали «Отвернулись» от своей паствы. А сейчас так и вовсе ужас — Изгнанников, что из глубины континента были власти всех королевств в лагеря загоняют, где пытают да убивают, где опыты ставят, а где, при особом везении, на каторгу без шанса выйти на волю отправляют.
Вот оно что оказывается. Боги решили, что кто-то им больше не нужен, и за просто так лишили их своих подарков-благословений, а остальные в порыве религиозного фанатизма объявили лишенцев еретиками и врагами народа. И началось — гонения, концлагеря, убийства. Где же я такое видел-то, а? Ой как интересно всё и знакомо… Гадство какое, плюшки, под названием Благословение даровали, прям ощутимые улучшения характеристик и уникальные навыки тем, кто всё еще под Богами ходит, а Изгнанники теперь голы и босы, всё своими руками добывать должны, без поддержки сил свыше. Ну и сюжет сюда придумал, чертовы разработчики. А я в этом дерьме должен копаться и решать, как жить-быть, данные им сводные своим поведением и решениями давать? Это в купе с тем, что все наблюдаемые мной факторы окружающего мира и жизни в нём натуралистичные до чертиков, и возможно местный ИИ понятия не имеет что он чья-то игрушка. С другой стороны — в моём исходном мире в Богов тоже верят, и теории разные о происхождении рода людского строят, а может там всё ровно такое же? Жизнь наша придумана, а мы кем-то в небесном компьютере запрограммированы?.. Такие философии до безумия меня доведут. Здесь, как ни странно, всё последовательно и по местным реалиям, обоснованно, привыкнуть можно, особенно молодому мне игравшему в игры такого рода. Сейчас поэтапно продвинусь дальше, в основной лагерь переселюсь, руку подлечу и посмотрим, кто тут еще какие данные собирать будет… А еще у меня уровень новый, звание повысилось, и очков отвалили хорошо так! На новом месте уделю время да разберусь со всем этим…
— Иван, как себя чувствуете? — Иша, не смотря на свой представительный «зверский» вид ощущался скромным и интеллигентным… зверолюдом? Вот и сейчас осторожно так догнал, окликнул и поинтересовался о состоянии.
— Терпимо, от тряски рука постоянно дёргается и болит, шина слишком мягкая. — Боль, что интересно, есть, но такая странная, словно далеко и не моя.
— Значит, лекарство пока работает. Как вернёмся в лагерь постараюсь сразу помочь вам перебраться в основной, к доктору. — И кивнув своей гривастой головой, пошел к носильщикам, раненный альв последние десять минут стонал всё меньше, а полоска его ХП медленно, раз в несколько минут, ползла вниз на единичку. Будем надеяться угасающую, но все еще жизнь в альве наш санитар сумеет поддержать, пока не дойдем до лагеря. Только где врача посерьезнее мы добудем? Основной лагерь, если