Читать интересную книгу Противоборство - Даниял Ибрагимов

Но машина упорно шла наверх. Последнее усилие – и танк на вершине!

– Вершина! Он на вершине! – крикнул комкор Павлов раскатистым, счастливым голосом. И все зааплодировали. Ворошилов приветственно выбросил руку в сторону Т-32, который замер на вершине холма. Радовался и Малышев, но по-своему – тихо, сдержанно. Для него, полгода назад ставшего наркомом, которому подчинялись и танковые, и дизельные заводы, правительственный смотр был тоже испытанием.

Накануне Малышев с Кошкиным несколько часов провел возле Т-32 и внутри его. Умная простота решений сложнейших технических проблем не могла не покорить его, недавнего конструктора. Ознакомившись с танком, он ощутил удовлетворение от того, что увидел совершенную по замыслу и безупречную по конструкторской разработке машину.

В необычной, не известной еще мировому танкостроению форме корпуса и башни, в самом расположении механизмов, узлов и деталей была глубокая осмысленность, целесообразность. И механизмы, и вооружение разместились компактно, не увеличивая размеров прежних танков, а по высоте машина оказалась даже ниже иностранных образцов. Малышев тут же отметил важнейшую ее особенность: возможность без реконструкции цехов наладить массовое производство.

Черты главного конструктора и его молодых друзей виделись Малышеву в машине. Их мысль, энергия, воля ощущались в гармонии ее частей и в том, что скрыто от понимания непосвященных,– в окрыленности поисков, вдохновенном угадывании гармонии.

По-хорошему завидовал нарком Малышев конструктору Кошкину.

– Машина ваша, Михаил Ильич, с исконно русским характером: проста, сильна, неприхотлива,– сказал он Кошкину еще накануне.

А Носик опять увеличил обороты двигателя, направил машину на высокую сосну у берега реки и ударил по ней. Сосна хрустнула звонко, сломалась и упала на танк. Машина потащила ее, как муравей соломинку. Потом спустилась к реке и двинулась вброд. Бурлящая вода разбивалась о танк, течение снесло с него сосну, и он без остановки вышел на другой берег.

Казалось, танк устал в схватке с берегом и рекой, а он постоял несколько секунд, развернулся, опять вошел в воду, снова пересек реку и вылез на крутой берег.

Отличился на этом показе и танк БТ-7М с двигателем В-2.

После такой яркой демонстрации высоких боевых качеств новых советских танков можно было смело утверждать, что наступил новый этап в развитии советского танкостроения – этап создания оригинальных отечественных конструкций, превосходящих лучшие мировые образцы. Т-32 и КВ, повторим это еще раз, не имели даже отдаленных прототипов за рубежом. Но на полигоне были лишь их опытные образцы. Им предстояло еще пройти тернистый путь до серийного производства.

Правительственная комиссия по достоинству оценила работу конструкторов СКБ-2. Котин дословно помнил, что записал тогда в проекте решения К. Е. Ворошилов: «Из танков тяжелого типа КВ по своим данным является наиболее приемлемым образцом».

Маршал сделал осторожную запись. Действительно, танк произвел впечатление. Ни одна армия мира в тот период не имела подобной боевой машины. Она выгодно отличалась от двухбашенных СМК и Т-100.

Однако КВ был не без конструктивных недостатков. Не сложилось еще полной уверенности в надежной длительной работе дизеля В-2К, слабыми оказались тормоза и бортовые планетарные редукторы, барахлила коробка скоростей.

Результатом испытаний КВ на подмосковном полигоне было поручение Кировскому заводу срочно довести его опытный образец и поставить на серийное производство.

Танки вновь погрузили на платформы и отправили в Ленинград. Теперь кировцам предстояло заняться доработкой КВ-1.

Необычный эксперимент

Конструкторы мысленно перебрали все его узлы, искали, что вних ненадежно, усилили тормоза и бортовые планетарные редукторы, но коробку перемены передач нетронули. На полигоне вПодмосковье она не причинила особых хлопот. Бывает же так, что для того, чтобы какой-то узел показал свой «характер», нужно время, определенное количество часов работы. Нужно было такое время и для коробки передач. Только уже позже всем стало ясно, что ее вообще не удастся доработать...

И вот КВ-1 вновь повезли на заводской полигон для продолжения испытаний. На них в Ленинград приехал И. Я. Трашутин. Тогда он близко познакомился с конструкторами тяжелых танков Ж. Я. Котиным, А. С. Ермолаевым и Н. Ф. Шашмуриным. С Н. Л. Духовым, как мы уже знаем, он встречался в Харькове.

Статный, с военной выправкой, молчаливый Котин. Застенчивый, приветливый, мягкий, с улыбкой на крупном лице Духов. Энергичный, живой и неугомонный Ермолаев. Обаятельный, инициативный и настойчивый Шашмурин... Пройдет совсем немного времени и их имена станут рядом с именами таких виднейших конструкторов военной техники, как Грабин, Дегтярев, Яковлев, Ильюшин и других...

На танкодроме Ермолаев горячо спорил с высоким, стройным, интеллигентным военным средних лет.

– Иван Яковлевич,– окликнул Ермолаев Трашутина,– идите к нам. Знакомьтесь: главный испытатель танков Красной Армии Евгений Анатольевич Кульчицкий...

– А мы давно знакомы...

Среди авиаторов нет, пожалуй, более благородной, возвышенной и героической профессии, чем профессия летчика-испытателя. Несмотря на то, что современная наука является сильным оружием в руках авиационного конструктора, все же первые полеты нового самолета таят в себе много неожиданностей. И задача летчика-испытателя выявить все то, что не поддается расчетам конструктора и научным экспериментам при проектировании. Летчик-испытатель первый поднимает в воздух новую машину. Но опасен не столько первый вылет, сколько последующая проверка максимальных скорости и высоты, испытание машины на прочность, вибрацию, штопор. Летчик-испытатель очень внимательно присматривается к поведению машины, ни на минуту не ослабляет бдительности, пока самолет детально не изучен. Недаром летчики-испытатели говорят, что с новым самолетом нельзя переходить на «ты» раньше времени.

Может быть, не каждому, но многим приходилось читать о выдающихся представителях этой профессии: В. П. Чкалове и М. М. Громове, А. К. Серове и В. В. Коккинаки, С. П. Супруне и С. Н. Анохине.

Но вряд ли читатель подозревает, что танки сейчас, как и раньше, подвергаются не менее трудным и беспощадным испытаниям. Танки заставляют преодолевать сложнейшие препятствия, совершать головокружительные маневры, по ним стреляют прямой наводкой фугасными и бронебойными снарядами. И среди испытателей танков есть и были свои знаменитости.

Если бы мне пришлось об одном из них писать в Военную энциклопедию, то я написал бы так. Кульчицкий Евгений Анатольевич (1901—1973), гвардии полковник. Член КПСС, испытатель танков, заместитель начальника научно-исследовательского полигона. Награжден орденами Ленина, Красного Знамени, Отечественной войны II степени, Красной Звезды, «Знак Почета», медалями.

Вот он каков, этот легендарный Кульчицкий – воин и инженер, человек, который на своем веку испытывал не только танки, но и самолеты, трамваи, мотоциклы, тракторы, вездеходы и аэросани, бронеавтомобили и просто автомобили. Да какие! Например, грузовой «Нортон» – дьявольски замысловатый. Вместо рулевой баранки у него диск, все четыре колеса ведущие и управляемые.

О танках и говорить нечего. Здесь Евгению Анатольевичу не было равных. Великое их множество прошло через его руки – и зарубежных, и отечественных. И каждый памятен, у каждого свой характер, и с каждым связана какая-либо история.

Испытатель первым берется за освоение новой техники, познавая ее «черты характера», о которых иной раз не подозревают даже в конструкторском бюро. Слово испытателя – на вес золота в буквальном смысле. Оно одно из самых весомых для государственной комиссии, решающей судьбу новой машины. Остаться ли ей в единственном экземпляре, так сказать, для истории? Или идти в серию – на танковые заводы, на вооружение – в танковые войска? Мнение испытателя приобретает государственное значение.

По складу недюжинного характера, по самому смыслу яркой жизни Кульчицкий был исследователем. И когда на повестке дня встал вопрос об испытании танка КВ-1, Кульчицкий оставался верен себе.

Предстояло проверить надежность усиленных тормозов и бортовых планетарных редукторов на поворотах и работу двигателя под максимальной нагрузкой.

– Афанасий Семенович! – обратился Кульчицкий к Ермолаеву.– Так что без испытаний танку я путевку в жизнь не дам, как вы хотели. Дадим машине нагрузку.

– Какую?

– К танку прицепим старый броневой корпус без катков и гусениц и будем его волочить за собой. Вот и нагрузка.

Трашутин был ошарашен предложением Кульчицкого.

– Двигатель не потянет,– сказал он.

– Проверим,– спокойно настаивал Кульчицкий.– Тормоза бортовые, планетарные редукторы проверим, как положено,– с нагрузкой.