Не может быть! Но она знала, что не ошиблась. Рокингем!
Огонь внутри Элены, который, казалось, давно уже потух, разгорелся с новой силой. Он жив! Вопль ярости вырвался из самых глубин ее сердца и напитал кровь.
Смех ведьмы неожиданно стих, когда в женщине вспыхнули ненависть и ярость. Граница между женщиной и ведьмой перестала существовать — они больше не сражались друг с другом. Обе стороны ее сущности объединились в огненном горниле гнева.
На палубе воцарилась тишина. Держа кинжал над ладонью, Элена снова попыталась подчинить себе свое тело, но теперь она не собиралась сопротивляться ведьме, она приготовилась ее принять.
Убийца больше не сбежит.
Элена вонзила острие кинжала в ладонь.
Смех стих так же быстро, как возник.
Эр'рил напрягся, пытаясь уловить звуки безумного ликования, но на корабле царили мертвая тишина и неподвижность. Не шевелились даже паруса. Казалось, сами ветры обходят корабль стороной.
Противники — Рокингем и защитники Элены — смотрели друг на друга через палубу, усеянную трупами.
Рокингем не шевелился. Сохраняя на лице насмешливую ухмылку, он твердо стоял в расползающемся озере мрака.
— Ну, теперь, когда мы покончили с глупостями, — спокойно проговорил он, — может, вернемся к вопросу о ведьме.
Рокингем широко расставил руки, и его глаза вспыхнули тем же красным светом, что и сияние в груди. Голем был одержим своим господином. Его голос наполнился древним холодом.
— Хватит игр. Пришла пора умереть.
Сквозь рану с неровными краями из его груди потекли тени, похожие на маслянистые тучи, поднимающиеся из черного колодца. Но вместо грома штормовой фронт сопровождали стоны несчастных душ и вой демонов. Из туч во все стороны, словно змеи, потянулись ленты мрака — но не к Эр'рилу и его товарищам, а к мертвым гоблинам, лежавшим на палубе.
Там, где щупальца мрака дотрагивались до холодной кожи, трупы начинали конвульсивно дергаться, точно испытывали отвращение от их прикосновений. Всего за несколько биений сердца от гоблинов остались лишь скелеты, обтянутые кожей, с торчащими во все стороны костями и суставами. Теперь, когда они лишились плоти, их зубы и когти, ослепительно белые в лучах солнца, особенно бросались в глаза.
Но вскоре стало ясно, что это вовсе не иллюзия, а самая настоящая реальность.
У мертвецов, которых коснулись тени, клыки становились длиннее, когти вытягивались и становились похожи на серпы размером с предплечье взрослого мужчины. Прошло совсем немного времени, и чудовища превратились в сплошные зубы и когти, соединенные костями и обтянутые кожей.
— И что дальше? — тихо спросил Флинт.
— Я читал про такие существа, — глухо ответил Морис, в голосе которого прозвучала обреченность. — Голем создает рейверов — демонов подземного мира, они вселяются в мертвые тела, чтобы охотиться на живых.
— И как мы будем с ними сражаться? — спросил Эр'рил.
Морис только покачал головой.
Шаги у них за спиной заставили их замолчать. В темном дверном проеме появилось испуганное лицо Джоака.
— Элена… она исчезла! — Его лицо пылало от страха. — Я нашел ее одежду… и… вот это! — Джоак вытянул руку с окровавленными бинтами.
Эр'рил сделал глубокий вдох и сильнее сжал в руке меч. Значит, ему не померещилась знакомая интонация в безумном смехе.
— Элена…
Прямо перед ними на когтистых лапах начали подниматься чудовища с длинными клыками, точно огромные пауки, состоящие из зубов и рогов. Они заверещали на Эр'рила, и ему показалось, будто по его позвоночнику провели ножом с неровными краями. На него уставились пустые глазницы, в которых горел отвратительный желтый огонь, как будто черепа были наполнены светящимися грибами.
Но Эр'рил понимал, что демоны сейчас не самое главное.
— Элена, что ты наделала? — прошептал он, обращаясь в пустоту.
Прижимая окровавленный правый кулак к груди, Элена наблюдала за тенями, которые, точно змеи, выползали из груди Рокингема. У нее на глазах плоть королевы гоблинов сморщилась, кожа обтянула кости, а когти и клыки начали стремительно расти, словно сорняки на пустом поле. Вслед за ней остальные мертвые гоблины тоже обретали новую форму.
Она слышала, как Морис назвал эти существа рейверами.
Труп королевы стал самой большой из мерзких тварей, а ее клыки касались палубы. Теперь, когда процесс завершился, рейвер поднял голову. Наполненные злобой желтые глаза высматривали жизненную сущность своих жертв. По всей палубе вставали его отвратительные собратья и спешили занять место рядом с чудовищем. В то время как остальные верещали и шипели, рейвер, поселившийся в королеве гоблинов, оставался неподвижным, точно холодная могила.
Элена почувствовала, что перед ней вожак стаи; королева гоблинов превратилась в короля рейверов. Демон поднял голодные глаза и посмотрел прямо на Элену.
Каким-то непостижимым образом он ее видел.
«Хорошо, — подумала Элена, — пусть он увидит, кто разорвет его дух в клочья и напитается его силой».
Она выставила вперед кулак и медленно его раскрыла, показывая окровавленный порез на ладони правой руки. Над раной поднялись серебристые языки пламени, как будто ее кровь была охвачена огнем. Танцующим вихрем пламя помчалось вверх по руке и окутало обнаженное тело. Откуда-то Элена знала, что огонь уничтожит заклинание невидимости, но ей было все равно.
Она услышала, как у нее за спиной удивленно выдохнули ее стражи, но не стала оборачиваться.
Ведьма, живущая в ней, улыбнулась королю рейверов, растянув губы Элены в злобную усмешку черепа.
Демон сразится с демоном.
Эр'рил смотрел на огненное привидение, появившееся между ним и стаей демонов. Сначала вспыхнуло серебристое пламя, размером с маленький факел, которое парило на высоте пояса над палубой, потом из пылающего ядра вырвались ослепительные потоки света, постепенно превращаясь в серебряный костер.
— Отойдите назад! — крикнул Флинт, увлекая всех за собой к открытому люку.
Только Эр'рил отказался сдвинуться с места. Он стоял с поднятым мечом перед набиравшим силу пламенем. В отличие от Флинта Эр'рил знал, что это не новое проявление черной магии, но нечто… совсем другое.
Когда все собрались у него за спиной, языки пламени взмыли еще выше. Внутри огненного столба переплетались серебряные и лазурные полосы, затем в самом его сердце возникла фигура. Она шагнула вперед, обнаженная, точно только что появившийся на свет вопящий младенец. Однако перед ними стоял не ребенок, а женщина потрясающей красоты. И с ее губ слетал не детский крик, а дикий смех.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});