Четверым норегам (среди которых был и сам Эвар Козлиная Борода) пальцы оставили. За доблесть. Эти дрались до последнего и пали от множества ран, прихватив с собой не меньше четверых наших. Хирдманны, с подачи ярла, решили их почтить. В конце концов, там, за столами Валхаллы, все будут равны, а столь доблестные воины окажутся очень кстати в час Рагнарёка.
За нашей работой угрюмо следили четверо связанных эстов и один рыжий и ражий норег, наглый, как медведь из американского природного заповедника. Норега глушанули чем-то тяжелым во время абордажа, поэтому половина его шевелюры и часть бороды обросла, как сосульками, стручками черной спекшейся крови, а один глаз превратился в узкую щелочку. Но даже этот заплывший глаз глядел на нас так, что хотелось приложить еще разок. Борзый нам попался пленник. Или – мужественный? Пожалуй, все-таки второе. Положение у норега – хуже губернаторского. Для тех, кто не знает, напомню, что речь идет не о политическом персонаже, а о жеребчике-пробнике, которого коннозаводчики подпускают к кобыле для разогрева. Чтоб, значит, настоящий самец-производитель времени на предварительные ласки не тратил. То есть осеменять такому «губернатору» никто не позволит. Только шишку надуть. Но жеребчика, по крайней мере, после мероприятия на колбасу не пустят. В отличие от наших пленников.
Из четверых эстов трое были серьезно, хотя и не смертельно, ранены. Четвертый – почти в порядке, его ошеломил брошенный кем-то из викингов топор. Этого попросил себе Трувор, и он сидел отдельно от других. Эста даже накормили.
Норегу тоже, как потом выяснилось, предстояло поучаствовать в варяжской ритуальной традиции, но кормить его не стали, потому что питаться ему было бы затруднительно. Рот надорван, вместо передних зубов – осколки и ошметки. С таким инструментарием железобетонные лепешки и вяленое мясо не обработать. Но литруху пива норег выпил. Не поблагодарил.
Проводы героев начались уже затемно, при свете костров. Сначала с подобающими возгласами зарезали троих эстов.
Четвертого же развязали и дали возможность восстановить кровообращение в конечностях.
– Что будет? – спросил я у Руада.
– Наша тризна, – ответил варяг. – Та, что люба Перуну.
Да, в недавнем бою погиб один из наших. Собственно, тут все были наши. Но варяги все равно мне были ближе прочих. Словене как-никак.
Дико озиравшегося эста вытолкнули на свободное пространство. Он заметно тушевался (я бы на его месте тоже не горел энтузиазмом), но, когда ему подали меч и щит, сразу оживился.
К нему подошел Трувор.
– У тебя две дороги, – сообщил пленнику варяг (переводил один из наших эстов). – Ты можешь умереть как овца. А можешь – как воин, в поединке.
– С кем я должен драться? – спросил эст, подозревая подвох.
– Со мной.
Эст окинул мощную фигуру Трувора цепким взглядом воина.
Оба были без доспехов и даже без рубах. Ростом и телосложением – почти равны, разве что Трувор чуть посуше, и шрамов на его торсе и руках – поменьше.
– А что будет, если я тебя убью?
– Займешь мое место на скамье, – просто ответил хольд.
– Годится!
Но радость эста поутихла, когда он увидел, что Трувор намерен биться двумя мечами.
– У нас разное оружие! – запротестовал он.
– Дать тебе второй меч? – поинтересовался Трувор.
Эст не ответил.
– Тогда хватит болтать! Бейся!
И эст кинулся на него.
Уже через полминуты стало ясно, что силы не равны. Но Трувор почему-то не торопился его убивать. Он бил очень красиво: с двух рук, вразнобой, в точности как показывал мне… Но каждый раз останавливал удар в пальце от плоти врага.
Эст (не дурак) тоже это понял и остановился.
– Ты не хочешь меня убить?
– Не твое дело! Ты-то хочешь!
– Хочу! – рявкнул эст и обрушился на варяга с новой силой. Теперь он вовсе не оборонялся, только атаковал. И бой стал значительно красивее. Оборонялся Трувор виртуозно. Но – недолго. Короткий взмах – и эст удивленно посмотрел на глубокий разрез, разваливший ему ребра. Он хотел что-то сказать, но кровь хлынула горлом, и он навзничь упал на песок. Я стоял достаточно близко, чтобы увидеть, как в разверстой ране судорожно билось сердце. И увидеть, как оно остановилось.
– Вот так! – удовлетворенно произнес Руад, устроившийся слева от меня. – Вот это Молниерукому любо!
Настала очередь норега. Видок у пленного викинга, как я уже говорил, был не блестящий. Полрожи – в запекшейся крови. Но глаза, руки, ноги целы. А бойцом он, судя по всему, был достаточно умелым.
Между Ольбардом и Трувором возник спор: кому драться с норегом. Желание имелось у обоих. Трувор апеллировал к тому, что он в роду – старший и это его обязанность (то, что Ольбард – кормчий и первый помощник ярла, в данном случае значения не имело), а Ольбард упирал на то, что Трувор уже убил одного. Зачем же стягивать на себя все одеяло?
В дискуссию вмешались еще двое варягов. Тоже хотели лично порадовать Перуна.
Норег скалился обломками зубов. Доволен, собака. Или убьет еще кого-то, или умрет, как положено адепту Одина.
Я своей кандидатуры не предлагал. Может, поэтому спорщики, подустав орать, поглядели на меня.
Никакого желания драться не было. В Перуна я не верю, вдобавок устал, как бедуинский верблюд после призовых гонок. Однако отказываться тоже нельзя. Еще решат, что струсил…
К счастью, ответа от меня и не потребовалось.
Справа от меня сидел Мянд, наш эст. Сегодня он потерял брата. А еще один из его родичей лежал с тяжелой раной. Так что Мянд был черен, как грозовая туча.
– Трувор! – окликнул он хольда. – Дай мне убить норега!
Варяг поглядел на него. В глазах Трувора мелькнуло сомнение.
Причин, как я полагаю, было три.
Первое: Мянд – не варяг, хотя, по-моему, Перуна почитают и эсты.
Второе: ритуальный поединок – это не месть, а именно ритуал.
Третье: мне показалось, Трувор не был уверен, что Мянд справится.
Мой хольд просканировал оценивающим взглядом сначала эста, потом – норега… Задумался. Видимо, прикидывал, насколько норег покоцан…
– Пусть будет так, – наконец сказал он. – Если ты не справишься, им займусь я.
Последнюю фразу он сказал на языке, понятном норегу, и тот еще шире осклабился. И прошепелявил в ответ, чтобы Трувор готовился к бою, потому что он намерен убить и его тоже.
Нореги здоровы хвастать. Однако мне показалось, что у этого есть шансы. Когда его развязали и вручили меч и щит, он довольно ловко подбросил их в воздух, а поймал уже наоборот – щит правой, а меч – левой. Норег оказался левшой. И с координацией, несмотря на травму головы, у него было все хорошо. Когда он стянул рубаху, то оказался настоящим атлетом. Нелегко придется Мянду, ох, нелегко!