Она задумалась. Их бы переселить в крыло для прислуги… Вот только Германуса лучше не трогать — лишний раз, чтобы не растревожить раны. Это не пойдет ему на пользу.
— Хорошо. Что-то еще?
— Да, хозяйка. Этот Дакус просит разрешить ему ухаживать за Фелицей. Ему можно?
— Пусть ухаживает. И, Клеменс, если кто будет интересоваться — они наши гости по просьбе императора Адриана.
— Ясно, госпожа.
Он не уходил и мялся на одном месте.
— Спрашивай, что хотел, — она очень сильно желала подняться к себе и прилечь, день измотал ее.
— Мне бы помощника, грамотного. Читаю неплохо, но пишу не очень.
— Найми учителя и обучи кого считаешь подходящим из домашних. И сам доучись. Писаря покупать я не хочу. Мне и вас будет много. Вот еще что, Клеменс — с этого дня я назначаю тебе жалование. Такая же сумма, как получал Азий. Так что старайся, и сможешь стать и свободным и обеспеченным.
— Благодарю вас, госпожа, но…
— Никаких «но»! Я все сказала. За сегодня очень устала и иду спать. Сира, неси воду ко мне в спальню.
Проснувшись утром, она поняла, что этот день также сулил оказаться ничуть не легче. Надо было перестраивать всех рабов на новый уклад жизни в доме. Начиная с ежедневных покупок и готовки, заканчивая конюшней. Атилия решила вернуться к тому рациону, к которому привыкла в доме отца. Мясо у них готовили лишь один-два раза в неделю. Рыбу также. И количество той еды и вина, что потреблял, Луций ей никогда не нравилось.
Большая конюшня теперь была ни к чему. Она решила оставить только одну лошадь для посыльного. Остальных продать, вместе с колесницей.
Выходило, что надо переделывать все в доме. Еще необходимо найти тайник мужа с деньгами. Те, что хранились в кабинете, использовались на текущие нужды.
Атилия суетилась с самого раннего утра. У нее не оказалось времени навестить ни Германуса, ни Фелицу. Столкнувшись в коридоре с Дакусом, она услышала, как он стал рассыпать благодарности. Видимо, он подбирал слова, но у него это не очень получалось.
— Прости, Дакус, давай в другой раз, — прервала она его, — Совсем нет времени. К тебе огромная просьба — не появляйся сегодня внизу без особой надобности. Используй только маленькую лестницу. Не хочу лишних слухов.
— Я все понимаю, матрона, — ответил и поклонился тот.
Ближе к обеду пришел юрист из храма Юпитера. Он вел дела Луция. Секст все еще не появился, и она сама стала диктовать распоряжения относительно наследства. Приходилось вникать во все тонкости римского права.
— Значит, вы хотите отписать треть доходов с поместья, и половину, собственно виллы, сыну Луция Сексту Цецелию Метеллу?
Юрист оказался очень дотошным. Он переспрашивал все по несколько раз. От разговора с ним у нее разболелась голова. Она сидела, закрыв глаза ладонью, и так отвечала ему.
— Да, именно. Он его сын, и может потребовать половину по закону.
— Хотите ли вы и дом поделить пополам?
— Нет. Луций проиграл дом императору. Августейший подарил его мне.
— Кто может подтвердить ваши слова? Надо не меньше двух свидетелей или письменное соглашение.
— Это прям, вот сейчас все надо? — нотки раздражения появились в словах Атилии. Она отвела руку и смотрела на него.
— Да, матрона, такие дела лучше делать сразу. Иначе можно всего лишиться.
— Тогда, обратись в префектуру города и в императорскую канцелярию. Ну, или куда там надо.
Юрист согласился и пометил себе в записях.
Наконец-то пришел Секст. Когда коридорный раб объявил о его прибытии, она воодушевилась. Дышать стало свободнее.
— Секст, этот буквоед меня уже измотал. Сира, принеси вина и оливок нам.
— Атилия, там, у входа стоят два сенатора. Преторианцы их не впускают, у них приказ ждать разрешения от тебя. Они там скандалят на всю улицу. Лучше позволить им войти и узнать чего хотят.
— Не хотела без тебя с ними говорить. Наверное, это те, что выиграли спор у Луция. Эй, коридорный, скажи, пусть пропустят двух сенаторов в дом!
— Я сенатор и сын консула, не потерплю подобного обращения! Раб приходил заранее предупредить о моем визите. Как смеешь ты, жена какого-то чиновнишки, держать меня пред дверью!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Атилия сидя ждала, пока громкий крик прекратится. В какой-то момент она увидела, как смешно трясется второй подбородок кричавшего. Еле сдержала улыбку.
Секст его перебил.
— Побойтесь Юноны, сенатор, перед вами вдова!
Тот посмотрел на сына Луция и неприкрытой брезгливостью. Ничего ему не сказал, но кричать перестал. Из-за его спины вышел другой сенатор. Они оба были одеты в белые тоги с двумя красными полосами на кайме.
— Приносим соболезнования о вашей утрате. Но мы вынуждены требовать наш законный выигрыш.
Этот говорил спокойным, но сухим голосом.
Она решила не затягивать и сразу обозначить свою позицию.
— Я Атилия, внучка консула, вдова императорского казначея и, со вчерашнего дня, под личной опекой августейшего Адриана. Если кто-то из вас начнет кричать или произнесет слово «требую» — будет послан в суд.
— Как ты смеешь женщина, так говорить в моем присутствии! — первый снова не сдержался.
— Либо мы слушаем, что скажет юрист, — она показала на стоящего рядом со столиком, — либо я зову преторианцев.
— Давай сначала выслушаем юриста, — второй умоляюще смотрел на приятеля с двумя подбородками.
Тот кивнул и, сдвинув брови, повернулся.
— Для начала, господа сенаторы, я хотел вам напомнить, про закон девяти дней траура. Он говорит, что ни один человек не может требовать или обращаться в суд, не выдержав этого срока, после смерти должника. И закон этот строг.
— Ты меня за дурака не держи, — первый гнул свою линию, — Я слышал, что она завтра переезжает во дворец. Мы ее оттуда не достанем, и плакали наши денежки. Если ты юрист Луция — пиши вексель на сто пятьдесят тысяч денариев, и дело с концом.
Второй вставил свое:
— Надо два таких векселя. Был спор с нами обоими.
Первый продолжал:
— Она приложит печать мужа и мы уйдем. О чем тут еще говорить.
— Прошу меня простить, господа, имеется ли у вас расписка покойного по этому поводу?
— Покажи ему, — первый сенатор явно хотел доминировать над всеми в комнате, и обращался к своему приятелю так же без особой церемонии.
Второй взял у раба, пришедшего с ними, кожаную сумку и достал оттуда дощечку. Подошел к юристу и протянул ее.
Атилия заметила на ней несколько печатей, в том числе печать Луция. На восковой части были надписи.
— Хм, обычно в таких случаях используют пергамент или папирус. Суммы то не маленькие, — озвучил юрист свои мысли.
Он внимательно прочитал все написанное. Посмотрел на печати и поднял взгляд на сенаторов.
— Тут говорится, что вы заключили пари с Луцием на суммы, которые вы назвали. Закон запрещает требовать у наследников выигрыш, в любом его виде. Вот если бы у вас была расписка…
— Ты забыл, червь, с кем говоришь!? Я сам принимаю законы, я в них разбираюсь. У тебя в руках документ, по которому она, — он ткнул пальцем в Атилию, — должна мне деньги. И она их выплатит в любом случае. А тебя за твои слова вышвырнут с насиженного места!
Он говорил и приближался в ее направлении.
— Господин сенатор! — Секст встал, преградив ему дорогу.
— Ты вообще кто такой?
— Секст Цецелий Метелл, сын покойного.
— Цецелий Метелл? Сейчас такие знаменитые имена разрешено брать всякой шелухе? Завтра и рабов так станут называть…
Второй сенатор снова стал успокаивать товарища.
— Тише, тише. Мы же у вдовы. Она под опекой императора. А он нет. Сыну полагается половина имущества отца, и он нам вернет долг за Луция. Верно офицер?
— Я отказался от наследства.
— Глупо поступил…
Сенатор хотел что-то добавить, но Атилию утомил этот скандал. Она встала, стараясь держать себя в руках. Четко выговаривая слова произнесла:
— Благодарю за визит, господа. Я устала, а дел еще очень много. Надеюсь мне не надо звать преторианцев?