думал, как буду, в случае чего, отгонять её взбесившегося бывшего.
Накаркал. Из-за поворота с визгом вылетел «Hyundai», и одновременно с ним хлопнула входная дверь кафе. Леночка и Пашенька практически столкнулись носами, и помешать этому могла лишь моя незавидная фигура.
Он выбрался из машины, такой же, как и всегда: бородатый, хмурый и неимоверно хищный в этом своём спортивном костюме. Захлопнул дверцу и, сунув руки в карманы, сделал три шага, преодолев расстояние до крыльца. Там остановился, глядя на Лену. Она прижалась спиной к холодному стеклу двери, и смотрела на Светлицкого испуганным взглядом. Я стоял посередине, опершись на перила, делая вид, что изучаю ступеньки. Молчание затягивалось.
— Поехали, — наконец, приказал Светлицкий.
Лена не двинулась с места.
— Поехали, сказал! — и он сделал первый шаг вверх.
Общение с Иволгой неслабо раскрутило гайки в моей голове. Исчезла скованность в движениях, притихли комплексы, вечно шептавшие на ухо, а некоторые фобии так и вовсе вымерли. Именно об этом я думал, загораживая Светлицкому дорогу.
— Езжай один.
Это стоило сделать хотя бы ради выражения его лица. Напряженное недоумение быстро сменилось удивлением, потом осознанием и, наконец, яростью. Узловатые пальцы сомкнулись во внушительный кулак.
— Так и знал, что ты к ней примазался!
— Не трогай Глеба, — Лена, судя по стуку каблучков за спиной, оторвалась от двери и подскочила ближе.
— Заткнись, шлюха!
Следующим ощущением стала резкая острая боль в животе. Воздух мгновенно покинул легкие, а сверху, по спине, уже летел второй удар. От него я полетел вниз, считая плечами и спиной ступени. Их оказалось немного, но достаточно — выкатившись на асфальт, я понял, что прямо сейчас встать на ноги не могу. Нужно было хотя бы восстановить дыхание.
Устранив единственное хиленькое препятствие, Светлицкий преодолел оставшееся расстояние и схватил Лену за запястье.
— Давай, давай! Дома побазарим!
— Нет! — взвизгнула девушка и рванулась, пытаясь освободиться, но безуспешно.
— Пошли, я сказал!
— Надо же! Он сказал!
Мы втроем повернули головы на знакомый наглый голосок. С моей позиции Иволга выглядела почти по-архангельски — залитый заходящим солнцем кусочек усталой силы, посланный для защиты смертных. В аккуратной руке догорал окурок, а отросшая челка слегка прикрывала глаза девушки. Короче, эффектно, если смотреть снизу вверх. Очевидно, что с позиции Светлицкого она смотрелась иначе.
— Чё ты там вякнула?
— Уши помой, если глуховат, — мелкая подошла ближе. Носки кроссовок замерли у моей щеки. — Чего деревья бьешь? Природу надо беречь, раз уж она на тебе отдохнула!
— Чё? — он отпустил Лену и развернулся всем корпусом. — Тебе чё надо? Это — моя тёлка, не лезь!
— Бабуина спросить забыли! — Иволга подошла к машине и с размаху врезала по бамперу, — Где тут надо стукнуть, чтобы всё сломалось, а?
— Э!
Точка давления выбрана была идеально — Светлицкий потерял голову, едва нога Ивы коснулась его обожаемого «Хёндая». Сорвавшись с лестницы, он ринулся в атаку, как разъяренный носорог.
— Отошла от машины, шлюха!
Иволга предусмотрительно отскочила в сторону, так что схватить её за ворот куртки парню не удалось. Светлицкий, не ожидавший такой прыти, слегка помедлил, пытаясь разобраться в ситуации. Этого-то мелкая и ждала — точно поставленный пинок прилетел парню прямо под колено. Светлицкий взвыл отболи и сразу уменьшился в размерах, припав на поврежденную ногу, а Ива довершила начатое — в челюсть обидчику врезался маленький кулачок. Паша пошатнулся, но упасть не успел — с другой стороны красноволосая поймала его за ухо.
— Пошли, учиться будем! — и мелкая потащила Светлицкого к машине. Прижав его щекой к капоту, Иволга начала инструктировать: — Сейчас ты сядешь в эту гробовозку, нажмешь на педальку — и ни я, ни Кедр, ни Лена тебя больше не увидим, понял?! Вкурил, спрашиваю?!
Парень молчал, предпринимая попытки вырваться, но Ива пнула его, в последний на сегодня раз, в пах, и Светлицкий заорал от боли.
— Если хочешь сохранить яйца — кати их отсюда подальше, — и красноволосая, наконец, отпустила свою жертву.
Поверженный самец отполз за машину, потом, наконец, взял себя в руки и, забравшись внутрь, дал по газам. И всё это — не произнеся ни слова. Проводив Светлицкого взглядом, Иволга повернулась ко мне.
— Надеюсь, тебе отбили скучную часть мозга!
— Мечтай, — прохрипел я, поднимаясь на ноги, чтобы немедленно оказаться в объятиях Лены.
— Ты живой? Сильно болит?
— Да все хорошо, — я невольно обнял девушку и вдруг снова оказался во власти ее сладковатых губ, запаха апельсиновых корочек и тепла, спокойного ровного тепла.
Теперь Лена целовала меня, а не пашезаменителя. Это было приятно.
— Вот так всегда! — фыркнула Иволга. — Самое сладкое — деревянному!
В ответ Лена молча обняла её, прижав к груди. В этих объятиях было столько сестринского, что мне стало больно. Кажется, Иве тоже. Перед глазами опять стояли угловатое лицо, синие глаза и неровное каре.
— Ну будет, будет, — мелкая похлопала подругу по спине, — Всё уже хорошо, красавица. Сейчас мы тебя так проводим, опомниться не успеешь! А про бабуина забудь, хотя бы на сегодня. Ему теперь лечиться придется!
— Ты ему, вроде, ничего существенного не повредила, — заметил я.
— Это ты так думаешь! — Ива, приобняв Лену за талию, повела нас вперед по тратуару. — Я отбила самое дорогое — обезьянье самолюбие! Кстати, об отбитом! У тебя ничего не отваливается?
Я прислушался к ощущениям тела.
— Пока, вроде, нет. Болит, конечно, но терпимо. Жить буду!
— Расти большой! — добродушно хихикнула подруга.
* * *
С Леной попрощались без происшествий. Напоследок девушка одарила меня многообещающим взглядом, на который я смог ответить лишь виноватой улыбкой: Ива уже тащила прочь, и отказать ей сегодня мы не имели права.
— Хорош оглядываться, Мак-Грегор комнатный! Я ж могу и отпустить тебя к вожделенной жемчужине!
— Как мы высокопарно угрожаем! — расхохотался я.
— Ну а то ж! — ухмыльнулась мелкая. — От тебя да книжек понахваталась!
Мы шли рядышком по тротуару, так что, поддавшись порыву, я быстро обнял Ивушку. Та уткнулась носом в плечо, потом