Плещенко резко вскочил, стряхивая дрожащими руками пылинки с брюк. Он повернул желчное, со впавшими щеками лицо к директору и сказал вздрагивающим от злобы голосом:
- Это издевательство! Я буду жаловаться в партийный комитет! Безобразие нужно пресечь! Все знают, что вы специально разложили здесь этот клятый ковер, чтобы все за него цеплялись!
Алексей Кузьмич смотрел на него с мраморным хладнокровием.
- Простите, Тимофей Трофимович, о чем идет речь? При чем здесь ковер? Для вас все может стать препятствием или источником раздражения. За несколько минут перед вами сюда вошли шесть человек, и ни один из них заметьте, ни один - даже не споткнулся.
Плещенко, казалось, взял себя в руки.
- Ладно, - сказал он, - я не об этом хотел с вами говорить...
- А ни о чем другом я с вами пока не смогу вести беседу, - перебил его директор. - У меня товарищи, с которыми я должен решить очень важные вопросы.
- Я по поводу этого безобразия с корпусом "В".
- Именно этим я и занимаюсь.
- Там погибло мое оборудование! Мало того, что вы в свое время отобрали у меня два этажа корпуса "В" и отдали его под безответственные эксперименты всяких демагогов-недоучек, но и...
- Вот и приходите после обеда, и я с удовольствием выслушаю ваши претензии.
Плещенко открыл рот, закрыл снова, открыл и снова захлопнул.
- Ну хорошо! - сказал он и, резко повернувшись, вышел.
Наступило молчание.
- Вы, кажется, не кончили, товарищ? - Алексей Кузьмич посмотрел на диван.
- Да, я хотел сказать, что нам нужно подробное объяснение руководителя лаборатории, желательно в письменной форме. А расследование причин разрушения корпуса мы проведем, ясное дело.
- Ну что ж, - сказал Алексей Кузьмич, - так и решим. Вы, Александр Григорьевич, напишите объяснение. Постарайтесь высказать собственное мнение, если таковое обнаружится, насчет причин несчастья, постигшего наш институт.
- Можете расположиться в моем кабинете, - предложил Григорович.
Второв наклонил голову.
В кабинете Григоровича он распахнул окно, закурил и долго смотрел вниз, на зеленую лужайку.
Выбросив сигарету в окно, он резко повернулся, сел за стол и решительно написал: "Объяснительная записка". Загибающиеся книзу строчки торопливо покрывали бумагу...
Солнце доползло до своей наивысшей точки на небосклоне, сталевары выплавили несколько тысяч тонн стали, с конвейеров заводов сошло несколько тракторов, самолет и десяток автомашин, а Второв все писал. За этот бесконечно короткий и бесконечно длинный промежуток времени он сумел объединить на бумаге понятия и обозначения, которыми обычно пользовался редко.
"Приведенные ниже эксперименты преследовали цель..." И Второву представлялись лопоухие эксперименты, несущиеся вдогонку за хрупкой, тонконогой целью с рожками на точеной головке.
"Имели место недочеты..." Толстые коротышки-недочеты, толкаясь, спешили куда-то, где они имели свое место. "Что касается..." было веселым и крючковатым, оно во все лезло, всего касалось.
Второв не слышал скрипа двери. В щель протиснулся стройный молодой человек в белой рубахе и идеально отутюженных брюках.
- Здесь!
Дверь широко распахнулась, и в кабинет ученого секретаря ворвались "второвцы", молодые сотрудники его лаборатории. На лицах вошедших Второв прочел одно и то же - сочувствие. Все молчали.
- Ну, вот что, братцы, - сказал Второв, - нечего глядеть на меня жалобными глазами. В работе образовался самопроизвольный перекур. Срок неопределенный. Можете строчить статьи, обобщать единичные опыты, писать мемуары, идти в отпуска...
Неодобрительное мычание наполнило кабинет.
- Однако, - поднял руку Второв, - заседание продолжается. Игра пока не кончена. Для оперативной работы и доставки передач в тюрьму мне нужно два человека. Я попрошу вас, Зоя Николаевна, и тебя, Виталий, самым срочным образом произвести дозиметрию и химический анализ того хлама, что остался от нашей лаборатории. А также допросите вы этого непьющего вахтера обо всем, что узрело его недреманное око. Всем остальным задача та же постарайтесь собрать возможно больше подробностей о катастрофе. Когда, сколько, что. Важна динамика, понятно? И вот еще: я не вижу среди вас Фролова. Доставьте мне аспиранта в любом виде.
- Это совсем другое дело! Давно бы так! Все ясно! - на разные голоса и с различной силой убежденности откликнулись сотрудники.
Второв, улыбаясь, блестящими глазами смотрел им вслед. Это были настоящие, преданные друзья. И в горе и в радости.
В это время на институтском дворе молодой лаборант Юлька рассматривал развалины лаборатории Второва. От них только что откатил самосвал, груженный доверху мусором и зеленоватой пылью. Рабочие побросали совковые лопаты и, присев на корточки, курили.
На пятиметровой высоте по узенькому мостику из двутавровой балки ходил человек с черным ящиком на груди. В руках у него поблескивала продолговатая трубка. Он то и дело прикладывал ее к обломкам, застрявшим при падении в проводах и бетонной арматуре.
- Виталик! - раздалось снизу.
Человек оглянулся. Румяная девушка спортивного типа, сложив пухлые ручки рупором, смотрела вверх. Человек с ящиком сделал несколько акробатических прыжков и через минуту спустился на газон.
- В чем дело, Зоенька? - спросил он. - Чего шумишь?
- Как твои дела, Виталик?
- Да ничего, никаких отклонений от нормы. Излучение такое же, как везде. Ты сдала химикам пробы?
- Ага, они уже делают.
- Ну и ладно.
Зоя улыбнулась, но, сразу же посерьезнев, сказала:
- Слушай, Виталий. Только что ко мне подошел Вася и спрашивает, был ли сегодня Фролов в институте. Оказывается, он уехал в пять утра из общежития. Шеф тоже ищет его. Ты не видел Леню?
Виталий несколько секунд пристально смотрел на девушку. Зрачки его расширились, и светло-карие глаза стали черными и глубокими. Казалось, он напряженно вникал в суть вопроса.
- В пять утра? - переспросил он.
- Ну да. Вася живет в соседней комнате и часто к нему заходит, - с раздражением сказала девушка. - Он сказал, что Ленька должен был с ним встретиться утром, но, когда он зашел к нему, Леньки уже не было. Он оставил записку, что поехал в институт делать какие-то срочные анализы. Вчера вечером он не успел их закончить. Теперь Вася его всюду разыскивает. Ленька взял у него какую-то книгу. Может, он не в институт поехал, а еще куда-нибудь?
- Нет, нет... - торопливо и как-то очень тихо пробормотал Виталий. Лицо его застыло, затем начало бледнеть. Кровь отхлынула, резко обозначив темные впадины под глазами.
Виталий начал медленно рыться в карманах. Зоя испуганно наблюдала за ним. Она глядела только на его руку. Большая, крепкая, испачканная в пыли рука осторожно ощупала нагрудный карман комбинезона, скользнула на бок, в боковой карман, откуда торчали куски проволоки, рукоятка отвертки и пакля, потом вновь вернулась на грудь, Виталий словно вспоминал что-то. Нерешительным движением он расстегнул клапан и начал доставать какие-то вещи. Он вынимал их правой рукой и осторожно клал на ладонь левой. Так появился дешевый портсигар, часы, кольцо с миниатюрным компасом вместо драгоценного камня и наконец металлическая оправа без стекол.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});