Читать интересную книгу Ошейники для волков - Фридрих Незнанский

Боевики молча смотрели на него как на сумасшедшего.

– Кому же четвертую ставку посвятить? – вертя пистолет в руке, глубокомысленно произнес Никита. А, придумал! Четвертую ставку, господа, я посвящаю отечественному кино – лучшему кино в мире. Итак, кадр четвертый! – резко произнес он и приставил пистолет к виску.

Боевики вновь вздрогнули и застыли в напряженном ожидании. Но Никита не спешил спускать курок. Прошла минута, две, три.

– Стрылай, чего танешь! – заорал Ваграм.

Никита вдруг опустил руку с пистолетом и спокойным голосом обратился к незнакомцу:

– Слушай, контрразведчик, кино так кино. Наденьте мне красную повязку на голову, чтоб по законам жанра было.

– Дурак, – отозвался незнакомец. – Это они не для красоты повязки надевают, а чтобы своими мозгами публике костюмы не испачкать. Ваграм, найди красную тряпку и сделай этому чудику повязку на его дурную башку.

Через несколько минут Ваграм вернулся с лоскутом красного материала. Он сложил его вдвое, подошел к Никите и начал завязывать.

И тут на глазах у боевиков произошла потрясающая метаморфоза: лицом к ним с вытаращенными глазами стоял Ваграм, а к его виску был приставлен его же ТТ. Из-за плеча кавказца выглядывала зверская физиономия Никиты. С красной повязкой на лбу он походил на камикадзе.

– Пушки на пол! Руки за голову! Перестреляю как собак! – рявкнул Никита.

Совершенно обалдевшие от такого «кино» боевики послушно подчинились приказу: пистолеты полетели на пол.

– А тебя, что, не касается? – заорал Никита на незнакомца. – Встать!

Незнакомец медленно вышел из-за стола, показал жестом, что пистолета у него нет, и присоединился к остальным боевикам.

– Все к стене, в одно место! – скомандовал Никита.

Боевики послушно сгруппировались у одной стены.

– Люда, иди за мной, выходим, – кивнул он девице, но та не могла шевельнуться, сидела словно каменная.

Никита заорал на нее:

– Вставай, е… твою мать!

Людмила вскочила и начала озираться.

– За мной иди, Люда, – повторил Никита, – да собери пушки с пола.

Людмила подняла два пистолета, один взяла со стола незнакомца. Держа их в охапке, она подошла к Никите.

– Ты пока еще полутруп, Ваграм, – сказал Никита на ухо горцу. – Но если что, сразу станешь полным. Не трепыхайся!

Ваграм молчал.

Так, держа пистолет у виска горца, они дошли до двери. Уже в дверях Никита спросил Ваграма:

– Наверху охрана есть?

– Да.

– Сколько их?

– Тры.

– Пристрелить тебя, что ли, Ваграм? – ехидно поинтересовался Никита.

– Стрэлай, мэнт проклатый! – огрызнулся кавказец.

В этот момент Никита шандарахнул его рукояткой пистолета по затылку. Ваграм беззвучно осел на пол.

– Эй, контрразведчик, – обратился Никита к незнакомцу, – я не профессиональный артист, поэтому устал и минут пятнадцать отдохну за дверью. Если сунетесь – стреляю без предупреждения. Понял?

Беглецы оказались в коридоре, в конце которого виднелась лестница, ведущая наверх. Там вовсю гремела музыка. Видимо, охранников специально попросили врубить музыку на всю катушку, чтобы не слышно было выстрелов.

В гостиной спиной к беглецам сидели два боевика и смотрели видик. На экране бесновалась какая-то западная рок-группа. На стоящем между креслами журнальном столике лежали короткоствольные автоматы. Никита в три прыжка оказался перед стрижеными затылками. Через секунду оглушенные парни валялись на ковре.

Третий охранник попался им навстречу прямо на выходе из дома. Он, видимо, захотел, чтобы его сменили пораньше, и направлялся к своим товарищам. Автомат болтался у него за плечом. Увидев перед собой мужика с красной повязкой на голове и с двумя пистолетами в руках, он остолбенел. Никита приложил ствол пистолета к губам: мол, тихо. Он быстро подскочил к боевику и нанес ему удар коленом в промежность. Уже летящий на пол, бандит получил вдогонку удар рукояткой пистолета по затылку.

Беглецы выбрались из дома, сели в «ауди» Ваграма, и Никита стал пытаться напрямую врубить зажигание. Запутался в проводах… Зажигание не включалось.

– Черт бы побрал все эти иномарки, – выругался муровец, продолжая копаться в замке зажигания. Вдруг он почувствовал на своем плече руку Людмилы. Он вскинул голову и увидел, что к машине бегут несколько человек с автоматами. Через мгновение «ауди» была окружена вооруженными людьми. В открытых воротах стояли два «мерседеса».

– Выходы! – скомандовал кавказец, постучав пистолетом в боковое стекло.

Никита, не оглядываясь, тихо сказал:

– Люда, ложись на пол, может, не заметят. Когда уйдут, сразу беги. Запомни телефон: [phone] – подполковник Яковлев… Вот теперь прощай, Людочка, фильм кончается. – Он медленно открыл дверцу, бросил к ногам боевиков пистолеты и вылез из машины.

– Гдэ Ваграм? – заорал кавказец, тыча ему пистолетом в лицо.

– Там, бесплатное кино досматривает, – кивнул Никита в сторону крыльца.

Его подхватили под руки, и все ринулись в дом. Один бандит заглянул в салон «ауди» и, никого не увидев, побежал следом за товарищами.

Наконец в кабинете Грязнова раздался долгожданный звонок. Подруга Скользкого промурлыкала в трубку:

– Через полчаса позвони на сотовик.

Машина, в которой ехали на стрелку Грязнов, Яковлев и два молодых опера, мчалась по Минскому шоссе в сторону мотеля.

Только что в перегруженном эфире Грязнов выловил телефон Скользкого. Тот сообщил, что Лечо согласился отдать Бодрова, но с одним условием: похерить наезд на их бригаду.

Грязнов, вновь вспомнив этот разговор, буркнул:

– Выторговали все-таки себе скошуху! А что делать? Ну да ладно, – махнул рукой полковник.

Встреча была назначена на пустыре. С одной стороны захламленную поляну прикрывала заброшенная ферма, с другой – невзрачный бетонный завод.

– Местечко мрачноватое, – пробормотал Грязнов. – Воздуха здесь явно маловато. Простору нет…

– Считаешь, что может быть засада? – спросил Яковлев.

– Вряд ли, Володя. Тогда им не жить в Москве…

Яковлев тормознул казенный «жигуленок» с заляпанными грязью номерами на обочине проселка, пересекающего пустырь. С противоположной его стороны должны были остановиться бандиты. Вскоре, важно покачиваясь на неровностях проселка, на пустырь вкатились два «мерседеса». Машины остановились рядком. От муровских «Жигулей» их отделяло чуть больше ста метров.

Потянулось томительное ожидание. Грязнов закурил, посмотрел по сторонам. Ему не нравилась эта ферма со слепыми выбитыми окнами и забор, из-за которого виднелись полусферы складов. Для засады лучшего места не придумаешь. Видимо, это тревожило и бандитов.

– Ну что они там телятся? – кашлянул Яковлев.

Наконец дверца одного «мерседеса» открылась. Из машины не спеша вылез Скользкий.

– Ага! Процесс пошел. И я пойду, – сказал Яковлев.

– А нам что делать? – спросил один из оперов.

– Вам – смотреть в оба! – приказал Грязнов. – Оружие применять только в случае, если по нас откроют огонь. А пока ваша задача запоминать марки машин, номера. Свяжитесь с МУРом и, если что, вызывайте подмогу. Ясно?

– Так точно, товарищ полковник, – дружно ответили оперативники.

Яковлев неуклюже выбрался из машины и, приветственно махнув рукой, пошел к «мерседесам». В этот момент тишину резанули сухие автоматные очереди. Яковлев среагировал мгновенно: упал на траву, откатился в сторону и оглянулся на «жигуленок». Муровская машина стояла как ни в чем не бывало. Огонь вели по «мерседесам».

Автоматные очереди непрекращающимся дождем из пуль коверкали борта автомашин, стекла осыпались мелким крошевом на серый песок. Прошитый пулями Скользкий упал возле машины и дергался в предсмертной агонии. Песок под ним потемнел от крови.

Из «мерседесов» больше никто не выходил. Были ранены или убиты? Боялись? Словно услышав немой вопль Яковлева, кто-то открыл правую заднюю дверь «мерседеса» и вывалился на землю между двумя автомобилями. За ним еще один.

Яковлев мог смотреть на происходящее без опаски. По нему, лежащему на открытом месте и, таким образом, представлявшему собой отличную мишень, упорно не желали стрелять.

Одна из бандитских машин начинала гореть.

Стрельба прекратилась, наступила звенящая тишина. Ее нарушало только журчание жидкости, вытекающей из пробитых радиаторов, да слабый шум, доносящийся из растерзанных пулями машин. Вполне возможно, что это были хрипы и приглушенные стоны раненых. Яковлев присмотрелся и узнал в одном из выпавших из машины Никиту. Муровец пополз к «мерседесам», каждую секунду ожидая рокового выстрела. Но по нему не стреляли. Он вскочил на ноги и бегом преодолел оставшееся расстояние. Бежал в полной тишине.

Через мгновение он упал между машинами, рядом с вывалившимися пассажирами. Один, плохо выбритый кавказец, уже умер. Второй еще шевелился. Это был Никита Бодров. Уже не думая о горячих стволах, что таились за забором и в бойницах-окнах заброшенной фермы, Яковлев подхватил под мышки что-то бормочущего Никиту. Затравленно оглянулся. Как будто никто не собирался стрелять. Понимая нутром, что тишина обманчива, Яковлев поволок Никиту к «Жигулям». И тут снова начали стрелять. Яковлев плечом и руками прикрывал голову и грудь Никиты и каждое мгновение ожидал, что горячая пуля вопьется в него самого. Но тот, кто, не торопясь, стрелял одиночными, явно не хотел убивать муровца. С жутковатым чмоканьем пули впились в тело Бодрова.