Выдали мне сумку и карт под нее. Растолкал я клюшки, чтобы лежали в привычном порядке, и покатил с этим всем хозяйством на улицу. А на улице встретил Смита, сопровождавшего высокого, симпатичного, блондинистого и очень молодого мужика, едва за тридцать. Для такой «олимпийскости» молодого, я имею в виду.
— Мистер Ярцев? Я — Спенсер Родман Четвертый, рад вас видеть, — протянул он мне руку.
Рукопожатие умеренно крепкое, дружелюбное, «располагающее» — таким специально учат.
— Очень приятно, — поздоровался и я. — Андрей Ярцев. Было мило с вашей стороны пригласить меня на частный корс.
— Я и не знал, что вы играете, — блеснул безукоризненной улыбкой Родман. — Мой партнер заболел и не смог приехать, а мы уже зарезервировали время. Так что вы очень кстати оказались здесь.
— Я тоже так думаю, — согласился я. — Почти полгода не играл, приятно будет вспомнить.
— Прошу вас.
Он показал мне на белый двухместный карт. Сам сел за руль, и мы поехали. Смит и Браун остались на месте. Едва мы тронулись с места, Родман перешел к делу:
— Я ожидал, что вы не станете общаться со Смитом, и заранее намерен был пригласить вас на Нью-Хэвен. Но это была проверка. Если бы вы согласились говорить с ним, то я расценил бы вас как еще одну банду, которая ищет, где бы заработать. Может быть, вам и досталась бы работа, но не слишком ответственная и не слишком выгодная.
— И потом меня в убыток можно было бы списать, верно? — нейтральным тоном осведомился я.
Родман посмотрел на меня. Затем кивнул и сказал:
— Возможно, вы правы. Но я не заинтересован в кратковременном сотрудничестве. Вас очень хорошо рекомендовали — человек, которому я кое-чем обязан. Очень умный человек, который делает головокружительную карьеру. И она будет еще более головокружительной, если у нас с вами все получится.
— А моя карьера? — подкинул я вопрос.
— Она как таковая не состоится, — усмехнулся Родман. — Вы сразу запрыгнете на самую высокую из возможных ступеньку. Выше вам уже не попасть, не буду скрывать. Но выше вас будут считаные люди. Это как в большой корпорации, где вы можете стать исполнительным директором, но чтобы заседать в правлении — нужно иметь акции.
— Пакеты зачастую идут в виде бонуса исполнительному директору, — напомнил я.
— Да, но — миноритарные пакеты, — кивнул мой спутник. — Это и здесь возможно. Сейчас таким миноритарным пакетом, если выражаться образно, обладаю я. А я намерен объем своего пакета увеличить. Деньгами у нас такие дела не делаются — только заслугами. И поэтому мне нужны вы, а вам буду нужен я. А еще вы нужны, что меня, признаться, очень удивляет, рекомендовавшему вас человеку.
— Почему удивляет? — усмехнулся я. — Я настолько уродлив?
— Нет, просто я никогда бы не подумал, что эта девушка может питать теплые чувства к кому-нибудь, кроме себя, — покачал головой Родман с явным удивлением. — Первый «ти», кстати. Машинку здесь бросим, ее заберут. Тут приятно прогуляться.
— Не возражаю.
Карт остановился практически рядом с двумя желтыми шарами, обозначавшими линию первого удара.
— Разыграем? — Родман достал монетку и покрутил ее в пальцах.
Британский пятидесятипенсовик, новенький, прямо оттуда. Хотя он — американец. И Родман сам как эта монета — молодой, холеный, с прекрасным произношением, ухоженные руки, тонкие пальцы с несколько длинноватыми, только прошедшими маникюр ногтями. Прекрасная стрижка, свидетельствующая, что обладатель оной — джентльмен. Ни на руках, ни на лице — ни единого шрамика, только веснушки на белой коже. Точно не били в жизни ни разу. В колледже, может, постукался в перчатках на «поединке джентльменов» разок, и достаточно. Зато умен и хитер. Ин-три-ган. Как я и надеялся. Весь жизненный путь на лице написан. Закрытая школа, затем — скорее всего Гарвард, произношение — типичный янки. Изучал право, естественно. Иначе и быть не могло. Студенческое братство, «fraternity», которое плодит удивительных уродов — «дедовщина» чистой воды, зато со страшным самомнением, а заодно потом дает немало связей в истэблишменте.
Потом работа в юридической компании, большой, затем наверняка стал партнером. Не мог не стать, потому что не из крестьян, приставка «Четвертый» многого стоит, семейные связи должны были сработать. Затем все те же связи, интриги и умение пролезть куда угодно привели его в Орден. Впрочем, может, само братство их в Орден и отправляло. По слухам, нынешний президент американский в какие только общества тайные не влез в бытность свою в студенческом братстве, где блистал не умом, а лишь пристрастием к алкоголю. А теперь уже и не поймешь, кто им, двоечником, крутит.
Из таких, как Спенсер Родман, только адвокаты и получаются. Чаще всего работающие с корпоративным правом, налогами и вообще не пойми с чем. Или прямо в политику идут: в Америке прийти в политику, не будучи юристом, почти невозможно.
А еще такие ребята чуть не с детства привыкают к власти — и твердо понимают, что весь мир предназначен к тому, чтобы их обслуживать. Из них получаются такие вот орденские управители, стремящиеся тихой сапой управлять всем и вся. А потом хотят больше власти, еще больше и начинают делать глупости, как вот Родман сейчас. Потому что студенческое братство и корпорация законников не дают необходимых знаний для организации специальных операций.
— Бросайте.
— Мой — орел, ваша — решка.
Родман бросил монетку, и она упала профилем королевы вверх. Ему и начинать. Родман зажал в ладони мячик вместе с «ти», воткнул в землю, аккуратно убрал руку. Двести восемьдесят ярдов, пар — три.[5] Несложная лунка, для разминки.
Родман сомневаться не стал, взял первый вуд, несколько раз замахнулся, примериваясь, затем маленьким шажком передвинулся на линию мяча, сделал отличный замах. Звонкий щелчок — и мячик по идеальной дуге полетел в сторону грина. А неплохо! Перебросил через единственный бункер и попал прямо в рафф. Но теперь ему нужно выбивать из раффа к флажку,[6] и потом добивать придется все равно: вряд ли он попадет сразу в лунку — далековато все же, и грин[7] под уклон от него идет.
— Прошу вас.
Я решил не блистать длинными ударами — они у меня не слишком точными получались. Выбрал третий айрон, тоже примерился, сделал несколько пробных свингов, затем прицелился, пару раз проверил направление, ударил. Звук хороший, сочный, летит прямо, но гораздо ближе. Как и рассчитывал, упал перед бункером и даже не докатился до него.
— Нестандартное решение, — сказал Родман.
— Я не слишком хорош с вудами: точность хромает, — честно сознался я. — Зато теперь девятым айроном выбью его точно к флагу.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});