Читать интересную книгу Край навылет - Томас Пинчон

– Поведай.

– Мне не нравится то, что наверняка произойдет, но сдавать этого парня копам мне тоже не хочется. Отчего я спрашиваю, нельзя ли у тебя в мозгу немного поковыряться. И всё.

– Я знаю, чем ты зарабатываешь на жизнь, Максин, знаю, что там сплошь этические мины-растяжки, и мне бы не хотелось туда влезать. Еще как. Ладно. Все равно послушай. – Шон излагает ей Буддистскую Притчу о Горящем Угле. – Чувак держит в руке этот раскаленный уголь, очевидно – очень мучается. Тут кто-то мимо идет… «Эгей, простите, это у вас в руке не раскаленный уголь, случаем?»

«Уу, уу, ай, чувак, да – и, типа, типа, очень больно, ну?»

«Это я вижу. Но если вы от него так страдаете, зачем же за него держитесь?»

«Ну, тю-уу? птушта надо, не – аййй!»

«Вас от боли таращит? вы псих? в чем дело? чего не взять и не бросить?»

«Ладно, прикинь – неужто не видно, какой он красивый? гля, как светится? типа, все цвета разные? и уйййй, бля…»

«Но таскать его с собой в руке вот так вот, у вас же ожоги третьей степени, дядя, неужели нельзя его куда-нибудь пристроить и просто на него смотреть»?

«Кто-нибудь забрать может».

Тип-того.

– И, – спрашивает Максин, – что потом? Он его отпускает?

Шон хорошенько смотрит на нее долгим взглядом и с буддистской точностью – жмет плечьми.

– Он его отпускает и он его не отпускает.

– А-ха, должно быть, я как-то не так выразилась.

– Эй. Может, это я что-то не то сказал. Твое задание к следующему разу – определить, кто из нас и что.

И еще один из этих теневых звонков. Надо выйти на Эксела и сообщить ему, что Вип часто посещает Южный Зубец, затем передать фрагменты номеров карточек, которые ей удалось списать с видеопленки. Но лучше поспешать небыстро, предостерегает она себя, давай-ка просто поглядим…

Она еще раз прогоняет пленку, особенно диалог между Випом и тем, кто за камерой, кто б он ни был, чей голос просто сводит с ума, до того он где-то с краю ее памяти…

Ха! Это же канадский акцент. Конечно. На киноканале «Времяжизни» мало что слышно, кроме. Фактически – квебекуа. Может ли оно значить…

Она набирает сотовый Феликса Бойнгё. Он по-прежнему в городе, носится за деньгами ВК.

– Слыхал что-нибудь от Випа Уппероса?

– Не рассчитываю.

– У тебя его номер есть?

– Есть несколько. Дом, пейджер, все они звонят вечно и никогда не снимаются.

– Не против поделиться?

– Только за. Если тебе повезет, спроси у него, где наш чек, э?

Уже близко. Уже достаточно близко. Если за камерой был Феликс, если это он прислал ей пленку, то тут у нас либо то, что социальные работники называют криком о помощи со стороны Випа, либо, вероятнее, видя, что это Феликс, – какая-то тщательная подстава. Если же прикидывать, как оно тасуется с тем, что Феликс здесь якобы ищет себе инвесторов, – фоновый режим, сгодится, лицемерный ты мелкий шмук.

Один из кодов номера – уэстчестерский, нет ответа, даже от машинки, но ее больше интересует лонг-айлендский номер, который она ищет в конторе среди своих крестиков-ноликов, уже поташнивая от подозрения, и само собой – он на оборотке Хэмптонов, почти наверняка это съемочная площадка любительского порно, где живут Шэй и Бруно, куда Вип под различными предлогами ускользает платить дань другой версии своей жизни. Номер приносит с собой электрический кряк и робота, который сообщает Максин «извините, этот номер больше не обслуживается». Но в его тоне что-то странное, как бы не полностью роботизированное, и оно сообщает инсайдерскую информацию, не говоря уже о «Бедная Ты Идиотка». Вокруг головы Максин сгущается параноидное гало, если не целый нимб уверенности. Обычно никаких денег в обращении не хватило бы, чтоб она пересекла бомбометательный рубеж восточного конца Лонг-Айленда, но теперь, оказывается, она закидывает себе в сумочку «кошака», добавляет запасную обойму, влезает в рабочие джинсы и уместную-для-пляжного-городка футболку, и вот уже – на 77-й, берет в прокате бежевую «камри». Выезжает на парковую автомагистраль Хенри Хадсона, юлит с препятствиями по Кроссбронксской к мосту Трогз-Нек, – линия городских башен справа от нее сегодня кристаллична, стоит стражей, – на ЛАСА. Отвинчивает вниз окна и откидывает спинку сиденья в круизный формат – и следует дальше к востоку.

17

С середины 90-х, когда «Дабью-Уай-Эн-Уай» в одночасье сменила формат с кантри на классическое диско, пристойной музыки для езды по этим местам перестало хватать, но где-то после Дикс-Хиллз она ловит другую кантри-станцию, может, из Коннектикута, и вот там запевает Прогалина Май Спокноч с ее чартоломом начала карьеры «Среднеград, Нью-Йорк»:

Я отправлю, певи-цу-пастушку, С оркестром, и в шляпе к те-бе, Чтоб ты знал, что я здесь и готова, Бросить вызов с тобой судьбе –

Но ты же Залипнешь на ней, Станешь думать о ней день и ночь, Та же ста- рая мода, и жалкая кода, так что не стоит воду толочь – И, не, надо, ко, мне Лезть, Как мне, себя есть, Мне, не, нужен Нож и – вилка, бога ради, слу-шать как гудят… скучно поезда Ночью без тебя, В штате Нью-Йорк, в Среднеграде.

[После проигрыша на педальной стил-гитаре, что неизменно дотягивался и цеплял Максин душу]

Сидючи здесь, с длинногорлой, мульти- ки, глядя неделю, а тени ползут очень долгим рассказом обо всем, чего мы не успели… Мы трей- лер свой не заземлили, и стены лупили нас током, по-ка средь зимы не бросили мы, Вообще что-то чувствовать толком. И не надо ко мне Лезть, как мне, себя есть…

Тип-того. К коему моменту Максин подпевает вполне сосредоточенно, а ветер задувает слезы ей обратно в уши, и с соседних полос движения на нее поглядывают водители.

На выезд 70 она попадает к полудню, и поскольку видеопленка Марвина не очень обращала внимания на то, что Джоди Делла Фемина назвала бы «напрямками», Максин приходится полагаться в этом деле на интуицию, немного погодя съехав на трассу 27 и руля примерно столько, сколько это занимало на пленке, как ей помнится, пока она не замечает таверну с названием «Сынков О-Хо-Холл» с пикапами и мотоциклами на обеденном перерыве перед фасадом.

Она входит, садится у стойки, берет себе сомнительный салат, длинногорлую «ПСЛ»[71] и стакан. Джукбокс играет такую музыку, чьи аранжировки для струнных Максин вряд ли когда услышит в каком-либо обеденном заведении Манхэттена. Немного погодя парень в трех табуретах от нее представляется Рэнди и замечает:

– Ну, сумка через плечо покачивается так, что наводит на мысли о стрелковом оружии, но копом, по мне, отчего-то не пахнет, и вы не дилер, поэтому что нам остается, интересно. – Описать его можно было словом «колобок», но антенны Максин определяют его в ту подкатегорию колобков, которые еще и оружие носят, может, и не на себе, но с хорошей точностью где-то под рукой. У него запущенная бородка, на голове красная бейсболка с какой-то отсылкой к Мясрулю, а сзади из-под нее висит седоватый хвост.

– Эй, может, я и есть коп. Работаю под прикрытием.

– Не-е, в копах че-т такое особое есть, поневоле узнаешь, особо если тебя самого сильно попинали.

– Ну, меня тогда, наверное, просто по площадке немного поводили. Надо извиняться?

– Только если вы тут, чтобы подложить кому-то свинью. Вы кого ищете?

Ладно. Как насчет…

– Шэй и Бруно?

– А, эти, эй, им можно сколько хотите свиней подкладывать. Тут все огребли свою долю кармы, но эти двое… а вам они вообще за каким рожном?

– Тут просто один их друг.

– Надеюсь, вы не про Уэстчестерского Уда? Сложен так, что будто по земле стелется, еще вот это бельгийское пиво полюбляет?

– Возможно. А вы случаем не знаете, как мне до их дома доехать?

– О, я понял. Вы страховой оценщик, правильно?

– Это как?

– Пожар.

– Я просто бухгалтер из конторы этого парня. Он какое-то время не появлялся. Какой пожар?

– Пару недель назад вся хаза сгорела. В новостях много шуму было, спасатели со всех сторон съехались, пламя до неба, аж с ЛАСА видно было.

– Как же…

– Обугленные останки? Не, ничего такого.

– Следы катализатора?

– Вы точно же не из этих девах, из крим-лаб, как по телику.

– Вот вы меня прибалтываете.

– Это потом. Но если вы…

– Рэнди, если б я прям сейчас была не так подстегнута в офисный режим?

Общая пауза. Коллеги в перерывах от работы с трудом стараются слишком громко не ржать. Рэнди здесь все знают, довольно скоро уже в разгаре шаденфройдефест[72] насчет того, кому тут хуже всех. С прошлого года, когда сдулся техно-бум, большинство здешних домовладельцев, кого задело рынком, взялись не исполнять контракты налево и направо. Лишь время от времени можно найти отголоски золотой эпохи девяностых, когда улучшались жилищные условия, и одно имя тут, к неудивлению Максин, всплывает постоянно – Гейбриэл Мроз.

– Его чеки по-прежнему проходят, – предполагает Максин. Рэнди заливисто хохочет, как это обычно делают колобки.