— Ну, медальон с гербом мы уже не успеем изготовить, — отмахнулся Лабстерман. — А что еще?
— Еще? — призадумался Циммель. — А… — расцвел он. — Для почетного бюргера установлено право казни на шелковой веревке!
— Вот! — воздел первый бургомистр палец вверх. — Думаю, мы можем предоставить наемнику и бывшему коменданту Артаксу такое право — быть повешенным на шелковой веревке! Вы согласны, господа?
Члены совета одобрительно закивали. Даже Заркаль не стал возражать.
— Итак, господа! Я выношу вердикт! — торжественно объявил судья Циммель. — Суд города Ульбурга рассмотрел в заседании дело по обвинению в убийстве бывшего наемника на службе города Юджина Артакса свой жены — горожанки фрау Уты фон Артакс и установил, что вина упомянутого Артакса доказана целиком и полностью. Согласно законам города, Артакс приговаривается к смертной казни через повешение. А так как помянутый Артакс был избран нами почетным бюргером города, казнить его следует на шелковой веревке. Расходы на казнь и похороны будут произведены за счет городской казны! Ах да… Шелковая веревка… Она не предусмотрена сметой. Как быть?
— Шелковую веревку я приобрету за свой счет! — к всеобщему удовольствию, сообщил Лабстерман, усиленно борясь с улыбкой.
Члены Городского совета остались решать какие-то вопросы, а меня отвели обратно в подвал под ратушей, в клетку.
Когда за мной закрылась дверь, а стражники ушли, я лег на жесткую кукурузную солому, немного отдохнул, а потом, встав на колени, принялся вытряхивать из-под одежды трофеи — две пригоршни камушков, набранные на площади. Зря я, что ли, скандалил со вздорной бабой? Нужно же было придумать повод для падения, а потом, делая вид, что не могу отдышаться, переправить камушки под платье…
Конечно, я не собирался «перепиливать» кандалы. Скорее, истер бы камни в пыль, не добившись ничего путного. А вот сточить шляпки заклепок можно! Я еще вчера обратил внимание, что кузнец оказался слишком рачительным — вставил такой гвоздь, что он еле-еле выступал над дыркой! Будь там металла побольше или если бы заклепку вначале раскалили, а потом плющили, было бы труднее. А так — мягкий металл…
Повозиться пришлось до самого утра. Но кандалы снял! Жаль, что клетку открыть не удалось. Изрядно вымотавшись, я заснул…
Во сне ко мне пришел нищий, которого я убил. Протягивая ко мне руки, он сказал:
— Мне холодно. Верни мне мою куртку.
— Прости, старик, — отозвался я. — Я не хотел тебя убивать. Ведь я же похоронил тебя, прочитал молитву.
— Верни мне куртку, — повторил старик и закашлялся, словно несмазанные дверные петли…
Я проснулся от скрипа двери. Поняв, что за мной пришли, стал быстро приводить в порядок солому и цеплять на себя кандалы. Вместо заклепок пришлось засунуть стебли кукурузы. С первого раза не догадаются, а потом… Потом посмотрим.
«Это был просто сон? — подумалось вдруг. — Или это был не простой сон?»
Не приснись мне этот старик, меня бы застали со снятыми кандалами. Или — так уж совпало?
За мной явились два стражника. Первый остался у дверец клетки, а второй прошел внутрь.
— Вставай, — лениво приказал он. — Велено тебя проводить наверх.
— Уже вешать? — поинтересовался я.
— А куда же еще? Чего тянуть?
— А как же исповедь, причастие?
— Патер Изорий болен, — пожал плечами стражник. — А кроме него, к убийцам никто не ходит.
— Опять же перед казнью кормить положено.
— А зачем? — зевнул стражник. — К чему тебя кормить, если повесят? Только деньги лишние переводить. Давай поднимайся. Там уже весь город собрался, только тебя ждут. Э, ты чего? Помоги…
Первого стражника я убил ударом в горло — сломал ему кадык, как меня когда-то учили. Второй успел дернуться, но скоро умолк, похрипев немного.
Я разжал руки, быстро стащил с него плащ, примерил каску. Прихватив алебарду, пошел к выходу.
Глава третья
УБИЙЦА И БЕГЛЕЦ…
— Мати, Юстас, чего вы там возитесь? Где вы, мать вашу! Шустрее надо! На площади народ собрался, представления ждут. И бургомистры уже там! Смотри, за опоздание пять фартингов вычтут! — сразу же заорал на меня кто-то, едва моя каска высунулась из-за двери. — Вы же, скоты, и нас подставляете!
Я выскочил, оценивая обстановку. Как я и думал — у выхода трое.
— Да это не Мати! — вытаращился один из стражей. — Это же…
Наверное, он хотел сказать: «Это же Артакс», — но не успел закончить — умер, получив жалом алебарды в глаз. Второй страж был умнее — бросив свою гуфу, пустился бежать. Я сорвал с головы трофейную каску и запустил ее вслед.
«Дз-зин-нь!» — раздался звук удара металла о металл, и парень притих.
Третий был смелее (или — дурнее?). Он даже сделал попытку скрестить свое древко с моим оружием, но так и умер, не успев сообразить, что алебардой можно не только колоть, но и рубить.
У меня не было ненависти к латникам. Они только орудие в руках первого бургомистра. Но они сами выбрали такую работу!
Ратушная площадь была заполнена народом. Еще бы, все пришли посмотреть на зрелище! Словом, у меня не было выбора — куда бежать. И вместо того, чтобы скрыться, пришлось идти сквозь толпу…
Перехватив алебарду в обе руки, я начал крутить «восьмерку». Или, как говорил один из моих профессоров, «знак бесконечности».
Женщины хватали детей, кто по умнее — падал, закрыв голову руками.
Я шел словно по живому коридору. Кто не успевал отскочить — попадал под удар. Я шел, а следом за мной раздавались крики и стоны. Кто-то лишился руки, а кому-то попало в глаз. Я шел, раздавая удары топором и жалом. Как мог, старался щадить детей — лупил древком, а взрослых… Ну а зачем мне их щадить?
Началась паника. Народ шарахнулся в разные стороны, стараясь отпрянуть от меня подальше. Слышались крики, стоны, проклятия.
Ратушная площадь невелика, но в тот момент она показалась мне бесконечной! Минула вечность, пока я прошел сквозь толпу и вышел к домам.
— Перекрыть ворота! — послушался каркающий голос первого бургомистра.
Вот теперь можно и бежать! Я бросил ставшую ненужной алебарду и помчался. Как ветер, как вихрь. Что там еще? Да, а еще — как мысль, как… Какие подбирают эпитеты, чтобы рассказать о том сумасшедшем беге, на который способен человек, если его ждет виселица?
Я бежал, путая следы, — старательно сворачивал с одной улицы на другую, перескакивал через низкие заборы, «форсировал» канавы. От меня шарахались редкие прохожие, облаивали собаки, а одна, особо смелая, даже попыталась укусить, но, получив кулаком между глаз, присела на задние лапы и жалобно заскулила (был бы это человек — убил бы, а собаку жаль).
Немного поплутав, я забрался в один из пустующих домов (редкость!), чтобы подумать и оглядеться.
Погоня безнадежно отстала. Пока Лабстерман организует из испуганных латников что-то похожее на поисковую партию, пока они пробьются сквозь толпу, я буду далеко. Только куда бежать? Понятно, что нужно скорее уходить из города. Но как? Метнуться к воротам? Думается, их уже приказали закрыть. Попытаться перебраться через стену? Без лестницы не осилить. Можно проскочить в башню, но толку?
Самое лучшее — где-нибудь отсидеться, а потом удирать. Но где отсидишься? Ульбург не такой и большой город. Конечно, воры, нищие и убийцы могут прятаться годами. У них свои «лежбища», укрытия и прочее, что полностью контролирует «король воров»… Меня же, скорее всего, отыщут скоро. И стражникам поможет сам «ночной» король. Куда он денется?
Есть пара-тройка укромных местечек, памятных со времен моего начальствования, но без еды и питья я там долго не выдержу, а рассчитывать на добродетельную особу, что будет помогать беглецу, — маловероятно. Скорее — выдаст меня городским властям. А еще… От мысли, что я буду сидеть в какой-то норе, словно крыса, мне стало противно!
«Да пропадите вы все пропадом!» — разозлился я по-настоящему.
Разум заполнился холодной яростью — такой, что не туманит голову, а позволяет просчитать все четко и ясно. Да, сейчас я найду что-нибудь подходящее, что можно превратить в оружие, и выйду!
Пожалев о брошенной алебарде, быстро обшарил дом, но ничего дельного, кроме старого цепа, не нашел. Откуда взялся крестьянский инструмент в доме горожанина? Впрочем, какая разница! Цеп — штука очень хорошая! Проверил его на прочность и вышел на улицу.
Я двинулся к главным городским воротам. Тем самым, которые когда-то оборонял. Просто шел, и все. Не знаю, куда девались прохожие, но в тот момент мне никто не попался навстречу. Возможно, народ кинулся ловить меня к тем, другим, воротам? Я даже пожалел, что никого не встретил. Я готов был перебить всех стражников города Ульбурга!