Читать интересную книгу Дело беглой медсестры - Эрл Гарднер

Гамильтон Бергер сказал:

– Я думаю, ваша честь, что это очень справедливый вывод ввиду заявления защиты, что отсутствие Дарвина Керби не нанесет ущерба обвиняемой. Но ей это очень выгодно. Несомненно, суд может оценить воздействие, которое окажет это заявление мистера Мейсона. Если на него не отреагировать и не опровергнуть его, оно станет сенсацией для газет и вызовет огромную общественную симпатию к обвиняемой. Я настаиваю, ваша честь, что это заявление, опирающееся только на предположение со стороны мистера Мейсона, предположение, которое не имеет под собой абсолютно никакой почвы, фактически является оскорблением суда. Я далее заявляю, что я лично разговаривал с Дарвином Керби; что я досконально знаю рассказ Дарвина Керби; что газетные репортеры разговаривали с Дарвином Керби; что полицейские разговаривали с Дарвином Керби; что члены моей команды разговаривали с Дарвином Керби; что каждый раз рассказ был одним и тем же; что рассказ не имел ничего общего с дикой смесью догадок, предположений и фальсификаций, которую суд только что выслушал из уст адвоката от защиты. Я хочу заявить для протокола, что рассказ мистера Керби никогда не изменялся. Он всегда был последовательным. Он сказал, что он выпил виски с наркотиками из фляжки (образец номер один); что он видел, как доктор Самерфилд Мальден выпил это же виски; что свидетель Керби очень быстро стал испытывать воздействие виски. Это воздействие было настолько сильным, что он вынужден был пропустить свой самолет; со слов свидетеля Керби, возможно, будет полностью доказано, что доктор Мальден во время полета в Солт-Лейк-Сити на своем самолете находился под воздействием наркотиков, которые были умышленно подмешаны в виски с целью совершения убийства. Я могу, ваша честь, вызвать в суд полдюжины свидетелей, которые дадут подробные показания относительно содержания рассказа Керби.

– Это, конечно, будет слухами, – сказал Мейсон.

– Но не относительно этого предположения, – сердито запротестовал Бергер.

Судья Телфорд кивнул.

– Я думаю, что, учитывая заявление прокурора, я переложу ответственность на мистера Мейсона. Мистер Мейсон, вы когда-либо задавали вопросы Дарвину Керби?

– Не об этой части дела, ваша честь. Я как раз расспрашивал свидетеля в Денвере, когда обвинитель приказал двум денверским полицейским выгнать меня из дома. Мне не дали ни малейшей возможности завершить этот допрос.

– У вас, мистер Мейсон, есть какое-либо основание полагать, исходя из того, что рассказал мистер Керби, что он дал бы вам показания, о которых вы здесь заявили?

– Основания есть, но не из уст мистера Керби. Мне не разрешили задать ему вопросы.

– Другие расспрашивали его?

– Я надеюсь.

– И вы не слышали от других что-нибудь, что подтверждало бы то заявление, которое вы только что сделали?

– Нет, ваша честь.

Судья Телфорд покачал головой.

– При данных обстоятельствах, мистер Мейсон, несомненно, оказывается, что у обвинения есть некоторое основание придерживаться своей точки зрения в этом вопросе. Мы все здесь реалисты, и мы слишком хорошо понимаем, что любое заявление, подобное вашему, неизбежно должно повлиять на освещение этого вопроса в печати.

– Да, ваша честь.

– Конечно, – сказал судья Телфорд, которого точка зрения Мейсона вывела из себя, – у вас должны были быть некоторые основания, чтобы сделать такое заявление.

Мейсон сказал:

– Если суд позволит, я вызвал Дарвина Керби повесткой в суд от имени защиты. У меня было основание полагать, что Дарвин Керби вполне мог рассказать весьма фантастическую историю о том, что случилось, когда его допрашивали окружной прокурор и газетчики. Но он не решился бы, выступая как свидетель, под присягой подтвердить этот рассказ. Исходя из моего допроса, у меня были все основания полагать, что его рассказ был лживым и что Дарвин Керби наверняка исчез бы до того, как ему действительно пришлось бы выступать в качестве свидетеля. Я, адвокат, вызвал Дарвина Керби повесткой в суд, и мне пригрозили арестом, лишением адвокатского звания и судебным преследованием за непрофессиональное поведение, потому что я позволил себе воспользоваться единственной возможностью проследить, чтобы этому свидетелю повестку вручили. Теперь, ваша честь, этот свидетель поступил именно так, как я и ожидал от него. Он исчез. Обвинитель заявил, что я несу ответственность за его исчезновение, чтобы представить мое дело в неблагоприятном свете. Для меня было бы разумным объявить, что обвинитель помог и способствовал этому исчезновению потому, что он понял: этот свидетель, если его вызовут в суд и заставят дать присягу, расскажет историю, диаметрально противоположную…

– Вы обвиняете меня в том, что я помог и содействовал исчезновению Керби?

– А разве вы не обвинили меня в том, что я помог и содействовал исчезновению Керби? – отпарировал Мейсон, повернувшись и сердито посмотрев на Бергера.

Судья Телфорд сильно ударил молоточком.

– Обвинитель и защитник! Сядьте, пожалуйста, на места.

Мейсон и Бергер сели. Судья Телфорд свирепо посмотрел на них и сказал:

– Если у вас, мистер Мейсон, есть какие-либо другие замечания, которые могут быть прямо обращены к суду в связи с вашими доводами, то можете встать и сделать эти замечания.

Мейсон поднялся и сказал:

– Я вызвал этого свидетеля повесткой в суд. Я хотел допросить его от имени защиты. Свидетель отсутствует. Меня вызвали объяснить, что именно я надеялся доказать с помощью этого свидетеля. У меня не осталось другого выбора, кроме как, представляя обвиняемую в этом деле, сделать такое заявление.

– Но вы сделали это заявление без какого-либо основания, без логики, без каких-либо доводов, чтобы подтвердить его, – сказал судья Телфорд.

– Я сделал это заявление, потому что искренне верю, ваша честь, что это приблизительно то, в чем Дарвин Керби вынужден был бы поклясться, если б его допрашивали под присягой.

Судья Телфорд побарабанил кончиками пальцев по столу.

– Положение создалось довольно неожиданное, – сказал он. – По моему мнению, не имеет прецедентов. Обычно когда адвокат просит суд предоставить отсрочку на основании отсутствия свидетеля, то это бывает свидетель, показания которого фактически выгодны для той стороны, которую представляет адвокат. Считается, что адвокат уже допросил свидетеля, и члены суда полагают, что при таких обстоятельствах адвокат знает, в чем будет клясться свидетель. В таких обстоятельствах намерения адвоката, сделавшего заявление суду с целью убедиться, что другая сторона будет ставить условием, что это может быть признано как показание свидетеля, должны быть очень честными. Тем не менее при обстоятельствах, на которые указал мистер Мейсон, ему силой помешали допросить Дарвина Керби. Я полагаю, что у адвоката была причина, безразлично, какой бы неявной она ни была, думать или, лучше сказать, надеяться, что Керби дал бы такие показания, если бы он присутствовал. Дело в этом, мистер Мейсон?

– В этом.

– Я призываю адвоката представить что-нибудь, какую-либо крупицу доказательств, безразлично, какими бы отдаленными или предположительными они ни были, в подтверждение такого заявления с его стороны, – сказал Бергер.

– Я понял, – произнес Мейсон, подчеркнуто обращаясь к суду, – обвинение не хочет оговорить, что Дарвин Керби, если присутствовал бы в суде, показал бы в основном то, о чем заявил я, и что такие показания были бы верными.

Судья Телфорд с усилием подавил улыбку. Гамильтон Бергер вскочил и гневно закричал:

– Я не буду оговаривать ни одного из этих абсурдных заявлений. Я искренне утверждаю, что эти заявления являются лишь отчаянной попыткой со стороны адвоката обвиняемой.

Молоточек судьи Телфорда призвал Гамильтона Бергера к спокойствию.

– Это все, мистер Бергер, – сказал он. – Вы можете сесть. Суд принял ваш отказ в отношении того, чтобы это оговорить. Теперь, мистер Мейсон, суд хотел бы узнать что-нибудь из объяснений или фактов, чем бы это ни оказалось, которые заставили вас сделать такое заявление суду. Суд считает, что вы должны быть чистосердечным.

Мейсон сказал:

– Очень хорошо. Вызовите миссис Шарлотту Бумер для дачи свидетельских показаний.

Гамильтон Бергер вскочил.

– Если суд позволит, – сказал он, заметно пытаясь подавить чрезмерное раздражение, – защита вызвала миссис Бумер повесткой в суд. Миссис Бумер – достойная уважения пожилая леди, которая несколько лет назад стала инвалидом. У нее парализован низ тела, она прикована к креслу на колесах, и для нее физически невозможно появиться в суде. Я не хочу в этот раз поднимать вопрос, учитывая последний обмен мнениями между мной и адвокатом. Но я готов заявить суду и представить доказательства, указывающие, что использование повестки для вызова миссис Бумер в суд по этому делу было злоумышленным использованием одной стороной процессуальных законов во вред противоположной стороне и имело целью саморекламу, а не что-либо иное; что миссис Бумер ничего не знает по этому делу и…