Он вновь набрасывается. Мы зубами ударяемся звонко, но по фигу. Алекс глубоко меня целует, а я дрожу. Обнимаю его ногами, медленно под ним двигаю тазом.
— Ты долго сегодня, — шепчу, когда оба замедляемся передохнуть.
— Я кончил как вошел.
— Боже, — прыскаю.
— Ты всегда обо мне лучшего мнения, чем я есть.
— Я тебя обожаю.
Он улыбается:
— Хочу тебя еще.
— Чувствую. Но в душ бы.
— Потом. Я сильно хочу. Не могу ждать.
Откровенность зашкаливает. Поцелуи становятся особенно сладкими. Эмоции обрушиваются водопадом — сносят, топят, уничтожают.
Мы переворачиваемся, и я оказываюсь сверху. Вытираю простыней грудь, для которой секс не прошел без последствий.
Расправляю плечи, приподнимаюсь и вновь насаживаюсь на Алекса. Закрываю глаза от этого сладкого растяжения, от запахов .
Наши пальцы переплетаются, и я двигаюсь активнее. Алекс целует меня в губы и откидывается на подушки. Смотрит на то, как много удовольствия я получаю. Его глаза совсем темные, его страсть пропитывает и лишает стыда. Как всегда было. Как всегда у нас было.
Я двигаюсь быстрее и быстрее, будто танцую на нем. Забыла, что так умею. А потом он закрывает глаза и запрокидывает голову. Я чувствую его спазмы внутри. Долгожданные. Горячо мною обожаемые.
Мощное тело Алекса сотрясает дрожь. Я кладу руки на его грудь и продолжаю доводить. Саму трясет от того, что испытываю. От его удовольствия. От того, что мы это делаем.
Алекс стискивает пальцами мои ягодицы и вжимает меня в себя. Громко выдыхает и распахивает свои дикие глаза.
Я медленно опускаюсь на него. Он машинально укрывает одеялом, чтобы не мерзла. И обнимает.
— Всё хорошо, малыш? Больно не было?
Качаю головой:
— Было очень хорошо.
Он улыбается, смотрит на меня и шепчет:
— Я люблю тебя, кажется, всю свою жизнь.
Бедное сердце вновь срывается и пускается вскачь.
— Мне страшно, Алекс. Мы будто спятили. И что будет впереди — непонятно. Столько дров наломано.
— Я всё решу.
— Ты не можешь решить всё на свете. Ты крутой, но не боженька.
Он хмыкает.
— Если придется уехать из страны, поедешь со мной?
— Куда?
— Куда-нибудь. Похер. Больше никаких разлук. Никогда.
Сглатываю и ежусь. Алекс, видимо подумав, что мне холодно, проверяет, хорошо ли укрыл. Обнимает крепче.
— Я хочу о вас заботиться каждый день.
— Мне страшно, что ты передумаешь.
Он качает головой.
Зажмуриваюсь и устраиваюсь у него на груди. Безумие. Ладно Алекс во всем гипер — со мной-то что? Не могу от него отлепиться. Не могу перестать целовать. Не могу даже думать, что это закончится. И похрен на остальное. У них у всех свои жизни, успешные, счастливые. А мне нужен он. Всегда был нужен только он один.
Быстро киваю:
— Мы уедем с тобой, если понадобится.
Алекс выдыхает громко. Ведет по моей спине вдоль позвоночника.
— Только при одном условии, — продолжаю я.
— М?
— В душ я иду первой! — улыбаюсь широко.
Он смеется, расслабляясь.
— Я, кажется, весь в твоем молоке. И пахнет оно чем-то сладким.
— Ужас. — Я прыскаю и прячу лицо у него на плече. — Никому об этом сексе не рассказывай. Я куплю вкладыши в лифчик. Не знала, что так будет.
Его смех просто обожаю, слушаю и радуюсь.
— Я не знал даже, что такое бывает.
Тоже смеюсь. Шепчу:
— Жесть. Антисекс.
— Нормально, — говорит. — Я бы повторил.
Мы снова хохочем.
— Вот такой у нас секрет на двоих теперь, — заключаю я.
— Мы теперь родители, — отвечает Алекс. — С тобой я нарушаю все свои внутренние установки.
— И как тебе с этим живется?
— Я хочу видеть тебя счастливой. Это маяк. Но... — Он отстраняет меня и поднимается. — В душ я все же первый.
— Ну уж нет!
Наперегонки бежим в ванную, я стараюсь не смеяться очень громко, чтобы не разбудить сына. Мы ведь правда... хоть и дурные, но родители. И от этой мысли на душе еще теплее.
Глава 35
Номер двухкомнатный, с кухней и балконом, но Алексу здесь все же тесновато.
— Окей, я понял, — говорит он в трубку. — Узнай, на каких условиях мы можем расстаться с их продукцией раз и навсегда, потом перенабери. Встречаться у меня нет ни времени, ни желания. Просто условия. Список нужен. И что? Fucking shit!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Поднимаю раздраженный взгляд, Алекс как раз проходит мимо нас с Дёмой, щипает сына, уделывается в каше, облизывает палец и морщится.
— Гадость, — шепчет.
— Это чернослив, — возмущаюсь я.
Алекс качает головой, дескать, несъедобная хрень. Потом возвращается к телефонному разговору. Проносится к балкону, смотрит в окно. Мой занятой бизнесмен во вчерашней черной рубашке и боксерах. Дико сексуальный.
— Так и что я должен сделать-то? — злится. — Меня не устроил материал. Всё, Лёх. Так и скажи: «Равский не будет с этим работать». Да пофиг, что они баннеры заказали и отгрузку сделали, я еще ничего не подписал. Образец они присылали другой. Я тоже умею переобуваться.
Он вновь проносится мимо. Демьян поворачивает голову вслед.
— Когда мы с папой жили вместе, — рассказываю я, — он успевал закрыть кольца активности на часах, просто разговаривая по телефону до завтрака.
Алекс выглядывает из спальни и бросает на меня обиженный взгляд — я пожимаю плечами. Не так, что ли? Он подходит снова, целует меня в плечо, ерошит Демьяну волосы.
— Договорил?
Ему опять звонят. Взглянув на экран, Алекс закатывает глаза к потолку.
— Одеваемся и едем завтракать. Я голодный.
Он целует Демьяна в лоб, щеки, тот весело хохочет. Потом приобнимает меня, успевает как-то за секунду незаметно всю общупать. Дух захватывает, я едва отвечаю на легкий поцелуй, как Алекс уже тянется к салфетке. Вытирает Демьяну лицо.
.
— Сладкий мальчик продрых всю ночь с мамой, да?
— Завидуешь?
— Еще как! — Он уходит в комнату.
Одевается быстро, отвечает на звонок, отчитывает мимоходом кого-то на английском. Вернувшись, подхватывает Демьяна на руки, и вместе они делают почетный круг по номеру. Я же еще раз проверяю, все ли вещи собраны. После чего мы, наконец, покидаем гостиницу.
Утро началось рано. Первой проснулась я, потому что телефон Алекса истошно вибрировал на тумбочке в соседней комнате, а мой бывший после секс-марафона дрых как убитый, не обращая на шум никакого внимания.
Подошла, посмотрела на экран телефона, там было двенадцать пропущенных.
— Родной, ты всем нужен, — прошептала. — Доброе утро.
Алекс открыл глаза. Мне было страшно заглянуть в них и увидеть... не знаю что. Холодность? Сомнения? Разочарование прошлой ночью? Но вместо всего этого он улыбнулся и потянул меня на себя. Приняв входящий, слушал суетливую речь Бориса. Поглаживал по спине. А потом к нам пришел Дёма и установил свои правила.
***
Мы заходим в наше с Демьяном любимое кафе, где обычно завтракаем в выходные. Сын ведет Алекса в детский уголок, показывает местные игрушки, я выбираю завтрак на всех, кофе. Не покидает ощущение, что мы в отпуске, и хочется, чтобы оно не исчезало.
Через пятнадцать минут Алекс ест омлет, Демьян сидит у него на коленях и завороженно следит за процессом.
— Не помню у него такого интереса к моей еде, — бурчу я, доедая салат.
— Потому что у тебя там, спорю, тот же чернослив, — усмехается Алекс. — Хочешь попробовать? Погоди, только подую.
Он угощает сына омлетом. Переводит глаза на меня:
— А ты? Вкусно. Тут еще лосось.
— Не давай только ему сырую рыбу.
— Знаю, не буду, конечно.
Дёма широко открывает рот, намекая на продолжение банкета, Алекс смеется. Он всегда немного краснеет, когда так близко контактирует с сыном. Словно теряется и не уверен, все ли делает верно.
Кормит Демьяна, затем чмокает его в щеку. Угощает меня. Я привыкла к темпу жизни Алекса и ощущаю себя естественно. Лосось и правда очень вкусный.