вспомнила, как в конце лета Мари вернулась в «Книжную кухню», и ее взгляд невольно метнулся к ящику под прилавком.
* * *
Мари вернулась в «Книжную кухню» примерно через десять дней после свадебной вечеринки. Было около шести, но волна жары еще не спала. В такой вечер никто бы не удивился, если бы низко нависшие над горой облака вдруг пролились дождем.
Когда дверь распахнулась, Сэ Рин сразу же узнала стоявшую на пороге Мари. Будь здесь Си У, он бы радушно приветствовал гостью и спросил, как она поживает, но Сэ Рин онемела от изумления. Мари выглядела тоньше, чем в их прошлую встречу. Сэ Рин сохранила предисловие к книге, которое редактировала в «Вор-де», и встала из-за стола.
– Добро пожаловать! – с улыбкой поздоровалась она. – Вы – подруга Чжи Хуна, верно?
– О, вы меня помните! Здравствуйте.
Мари застенчиво поклонилась. Она выглядела очень элегантно, хотя была одета в простую белую футболку и джинсы.
– У вас еще можно отправить посылку с отсроченной доставкой? – спросила Мари сдавленным, но полным решимости голосом.
Речь шла об апрельском проекте: посетители «Книжной кухни» могли отправить книгу или письмо, которые будут доставлены в канун Рождества. Проект оказался довольно успешным: многие приняли в нем участие.
– Официально – нет, но неофициально… – с улыбкой сказала Сэ Рин. – Раз вы подруга Чжи Хуна, то мы что-нибудь придумаем!
Мари улыбнулась в ответ, блеснув зубами, и Сэ Рин подумала, что ее улыбка напоминает улыбку продавца в магазине. Стоило Мари завести речь об отсроченной доставке, как стало ясно, что она хочет оставить послание Чжи Хуну, который и привел ее сюда. Обожавшая романтические дорамы Сэ Рин интуитивно поняла: ей предстоит сыграть свою роль в истории двух влюбленных. Она заставила себя успокоиться и кивнула.
– Вот… – Мари полезла в холщовую сумку и достала книгу, завернутую в полупрозрачную оберточную бумагу, через которую просвечивала обложка с ярко-желтой бабочкой и неровным шрифтом.
Это была «Бабочка», детская книга Каори Экуни. На оберточной бумаге Мари написала: «Моему дорогому другу Чжи Хуну».
– Не могли бы вы отправить эту книгу через год, тридцать первого июля? В этот день у Чжи Хуна день рождения. Я не… Скорее всего, в это время меня не будет в Корее…
Мари дала адрес и номер телефона Чжи Хуна, взяла навынос стаканчик латте со льдом и направилась прочь. Ее напряженные плечи расслабились, словно с них сняли невыносимую тяжесть, которая давно не давала покоя.
* * *
Силуэт Мари из воспоминаний растаял и наложился на силуэт Чжи Хуна. Мари просила, чтобы книгу доставили следующим летом, поэтому Сэ Рин не могла вручить ее в канун Рождества. Однако ей хотелось дать Чжи Хуну небольшой намек. Иногда человеку нужна хоть какая-нибудь надежда на то, что все будет хорошо.
Поколебавшись, Сэ Рин принялась готовить горячий шоколад. Она взяла в два раза меньше взбитых сливок, чем нужно по рецепту, поскольку подумала, что Чжи Хун, наверное, не очень любит сладкое. Потом посыпала напиток сверху корицей и положила на белое блюдце печенье с грецким орехом. Темно-коричневый горячий шоколад, окруженный белыми взбитыми сливками и каймой белого блюдца, походил на засыпанную снегом хижину в лесу. Стараясь не расплескать напиток, Сэ Рин направилась к дверям.
Вьюга усиливалась, шум ветра напоминал равномерный стук стиральной машины, которая временами стихает, а потом заходится с новой силой. Сэ Рин направилась в сад. В глаза сразу же бросились покрытые снегом ветви сливового дерева.
Чжи Хуна нигде не было видно. На скамейке, где он недавно сидел, остались следы, которые еще не успел засыпать снег. Сэ Рин поставила поднос на стол и обхватила ладонями кружку с горячим шоколадом. Она почувствовала тепло и сладкий запах. Потом посмотрела туда, куда все это время смотрел Чжи Хун. Казалось, там, в глубине леса, мерцают огоньки летних светлячков.
Сэ Рин подумала о книге, которую Чжи Хун получит следующим летом. Интересно, какой ответ дала Мари? Какое место в книге понравится Чжи Хуну больше всего? В уме всплыло: «Бабочки могут летать куда угодно. Могут перелететь во вчерашний день и пережить сегодняшний».
* * *
На Юн вернулась домой около часа дня и обнаружила перед дверью бандероль. В канун Рождества большинство сотрудников их компании брали выходной или уходили с работы после обеда – обычная практика. В офисе с самого утра царила расслабленная атмосфера. На Юн купила куриный сэндвич в кофейне неподалеку, съела его, просматривая почту (довольно небольшую по сравнению с обычной), и ушла домой в 12:33. Оставаться на работе смысла не было.
В пять часов На Юн собиралась поехать к брату на праздничный ужин. Ее племянница Че Ын – маленькая принцесса, чья дикция оставляла желать лучшего, но милота переходила все границы, – сказала, что, конечно, ждет Санта-Клауса, но куда больше ждет платье Эльзы из «Холодного сердца», которое подарит ей тетя На Юн. В семейном чате появилось видео, на котором Че Ын танцует под рождественскую песенку «Зимняя сказка». Ямочки на щеках малышки всегда действовали на На Юн обезоруживающе.
Войдя в квартиру, На Юн первым делом открыла бандероль. Внутри лежали завернутая в упаковочную пленку книга «Магазин канцтоваров Цубаки», запечатанное сургучом с оттиском печати письмо, которое На Юн написала самой себе, и полароидный снимок. Сначала На Юн взяла в руки снимок. На нем была запечатлена «Книжная кухня Соян-ри», окруженная цветущими вишневыми деревьями. Ярко светило солнце, в воздухе парили белые лепестки, подхваченные ветром – мягким, как сахарная вата.
Весенний день, когда На Юн с друзьями приехали в «Книжную кухню», казался далеким прошлым, хотя с тех пор времена года сменились всего трижды. Там, в Соян-ри, она словно попала в другой мир, а потом резко вернулась обратно через вращающуюся дверь.
На Юн подумала о Сэ Рин, для которой «Книжная кухня» стала частью жизни. Они изредка созванивались; голос Сэ Рин звучал взволнованно и всегда торопливо, и создавалось впечатление, что ей в трубку дует совсем другой, чем в Сеуле, ветер. Ее бывший возлюбленный недавно женился, и трудно было сказать наверняка, бодрилась ли Сэ Рин притворно, или энергия «Книжной кухни» придавала ей сил.
На Юн сорвала печать и открыла письмо. Она думала, что раз написала его сама, то должна помнить содержание, но заблуждалась. На Юн, которая написала это письмо погожим весенним деньком, была совсем другим человеком, и у сегодняшней На Юн в памяти осталось только ощущение перьевой ручки, удобно лежащей в руке.
С Рождеством, На Юн! Если ты читаешь это письмо,