Читать интересную книгу Дети Хроноса - Питер Аспе

Удивительно, насколько медленно зрители иногда реагируют на чрезвычайную ситуацию. Ханнелоре стоило огромной силы воли, чтобы разрушить эти парализующие чары. Она вскочила, налила в грязную кастрюлю воды и потушила огонь. Ван-Ин бы рассмеялся, если бы она рассказала ему эту историю. Ханнелоре поймала себя на том, что ей было трудно сохранить серьезный вид. Линда, наоборот, начала тихонько хныкать.

– Больно?

Ханнелоре оценила повреждения. Нижняя половина ее халата полностью сгорела. Обугленные остатки нейлона распространяли жуткую вонь.

– Все нормально, – сказала она смущенно.

Линда бесцеремонно подняла свою хлопковую ночную рубашку. Под рубашкой на ней были крошечные трусики, – белый треугольник надулся между жировыми складками. Одно из ее бедер было сильно обожжено. На этом месте образовывались волдыри. Часть кожи десять на двадцать сантиметров была похожа на неаккуратно наклеенную полоску обоев.

Ханнелоре снова набрала в кастрюлю воды и вылила на ожог. Вода потекла по кухонному полу.

– Где ванная?

Ханнелоре помнила из учебного фильма о пожарах, что повреждения можно ограничить, только если подержать обожженный участок под проточной водой.

Линда указала наверх.

На полу душевой кабины лежала куча вонючего грязного белья. Ханнелоре пнула его ногой в сторону и втолкнула Линду внутрь. Потом она окатила ожог ледяной водой. Линда душераздирающе визжала, но Ханнелоре это совершенно не трогало. Ей требовалась вся ее сила, чтобы справиться с пациенткой.

Через десять минут она промокла почти так же, как Линда, которая постоянно кричала «хватит». Она перестала кричать только тогда, когда Ханнелоре закрутила кран. Ванная комната была наполовину залита водой. С обеих женщин капало, как с мокрых собак.

– А теперь я вызову скорую, – решительно заявила Ханнелоре.

– Нет! – истерично крикнула Линда. – Я не хочу в больницу.

Как и большинство людей, у кого есть проблемы с алкоголем, она до смерти боялась, что ее положат в больницу, потому что там алкоголь и сигареты были под запретом.

Однако Ханнелоре на уговоры не поддалась. Она сбежала вниз по лестнице. Когда она входила в дом, увидела, что внизу есть телефон. Линда заковыляла за ней.

– Пожалуйста, не звони, – умоляла она. – Сообщи моему домашнему врачу. Если он скажет, что мне надо в больницу, тогда я поеду.

Ханнелоре резко повернулась. «Услуга за услугу», – подумала она.

– Если бы я была уверена, что ты мне рассказала все, то…

– Спрашивай! – крикнула Линда в отчаянии.

Ханнелоре еще раз взвесила все за и против. Ожог на вид не был серьезным. С мазью и парой болеутоляющих Линда снова станет прежней. Если домашний врач не будет иметь ничего против, никто не сможет обвинить ее в халатности.

Мдина показалась на горизонте, как розовый замок из песка. Восходящее солнце раскрашивало древний город цветами палитры художника-импрессиониста. Вилльям Артс не обращал внимания на идиллическое зрелище и на высокой скорости вел «тойоту» по крутому склону в направлении Валлетты. Вчера Броуэрс ушел с пустыми руками. Или это был отвлекающий маневр? Артс знал репутацию бывшего жандарма. Его присутствие на острове являлось неопровержимым доказательством решимости, с которой Вандале хотел его схватить.

Минувшей ночью Артс лежал и обдумывал всевозможные сценарии. Только когда сегодня утром он прочитал в «Хет лаатсте ниус»[63] развернутый отчет об убийстве Ива Провоста (газета появлялась на острове с опозданием в несколько дней), он принял опрометчивое решение вернуться в Бельгию. По его мнению, это был единственный способ спасти свою шкуру. Теперь, когда Провост был мертв, он мог прикрыться бельгийским законом. Ведь он предусматривает, что в определенных случаях обвиняемый может обратиться за помощью к принципу исключения вины. Согласно уголовному кодексу, подозреваемый может быть приговорен к тюремному заключению только в том случае, если он отвечает определенным требованиям. Так, например, он должен быть душевно здоровым. Этим правилом ловко пользуются многие адвокаты, чтобы вытащить своих клиентов из тюрьмы. Одно из менее известных оснований для того, чтобы тебя приняли в расчет для исключения вины, – это моральное давление. Если защита может доказать, что клиент совершил преступление, потому что его морально принуждали, судья должен в принципе снять обвинение или, по крайней мере, назначить легкую меру наказания. В случае Артса это могло означать максимум пару лет заключения, и он бы предпочел это, чем верную смерть. Когда он закапывал Дани, он должен был Вандале полмиллиона. Без отсрочки платежа он бы точно обанкротился. Вандале предложил полюбовную сделку при условии, что Артс закопает тело. При нормальных обстоятельствах суд прислушался бы к этой аргументации и скорее был бы склонен схватить заказчика, чем мальчика на побегушках. Если бы скандал стал достоянием гласности, одновременно исчезла бы и необходимость убийства. Немного везения – и к весне он снова будет на Мальте.

Глава 13

Ван-Ин обедал скромно. Он ограничился кофе и двумя сигаретами. Бутерброды с сыром, которые Ханнелоре завернула ему сегодня утром, лежали неоткрытыми в корзине для бумаг. Кофе был слабый, а от сигарет он начал кашлять. Будущее выглядело уныло. На него взвалили два убийства. Улик мало, и в довершение всех бед Гвидо сообщил, что заболел. Против своего желания он позвонил в две оставшиеся больницы, и в них ему тоже сказали, что ни один пациент, которому там в восьмидесятых годах делали операцию по смене пола, не подходил под описание Герберта. И это его не удивило. Большинство мужчин, которые в то время хотели подвергнуться такому испытанию, были старше двадцати пяти лет. Но, как Ван-Ин уже раньше заметил, на этот раз никто не сможет обвинить их в не тщательном подходе.

И потом был еще Барт, который всю первую половину дня действовал ему на нервы бесконечными объяснениями анализа преступлений. Что его больше всего беспокоило, так это запрет Де-Ки присутствовать на допросе Линды Артс и незаконное отсутствие Карине Неелс.

Ван-Ин еще раз взвесил обе возможности. Он мог надраться или зайти проведать своего тайного агента. Большие часы в столовой медленно пожирали минуты. Было полпервого. Провести еще четыре часа в компании Барта показалось ему невыполнимым «послушанием». А что, если ему сейчас выпить два «Дювеля» и потом пойти поискать Неелс? Его привлекала перспектива убить оставшуюся часть дня таким образом. Помехой был только Барт. Если Ван-Ин смоется без уважительной причины, завтра ему придется отчитываться перед Де-Ки, а у него на это не было никакого желания. Его план бегства требовал креативного подхода.

Ван-Ин набрал номер КПП. Если он не ошибался, то дежурил Брёуноге.

– Здравствуй, Роберт. Это Ван-Ин. Ты не мог бы сделать мне приятное?

Агент Брёуноге усмехнулся, когда Ван-Ин объяснил ему свой план. То, что у Барта в полицейском корпусе мало друзей, было секретом Полишинеля.

– Будет сделано, комиссар.

– Спасибо, Роберт. Отметь, что я тебе буду должен.

Брёуноге набрал номер кабинета 204:

– Здравствуйте, главный инспектор Барт. Могу я вас любезно попросить соединить меня с комиссаром Ван-Ином?

Барт содрогнулся от архаического языка, которым пользовались некоторые младшие офицеры.

– Комиссар на обеде, – ответил он формально. – Я могу тебе помочь?

– У меня только что был на линии губернатор, и он хочет срочно поговорить с комиссаром.

Барт больше не задавал вопросов. Он помчался в столовую и предупредил Ван-Ина.

Ханнелоре проследовала по Стеенстрат со скоростью пешехода и припарковала «рено-твинго» на рынке, прямо перед палаткой, где продавали картошку фри. Площадь только перестроили и сделали пешеходной. Сообщение между Стеенстрат и Воллестрат по-прежнему исправно функционировало, но парковка была строго запрещена.

Молодой агент жестом показал, чтобы Ханнелоре продолжала двигаться, но она его приказ демонстративно проигнорировала. У палатки французская супружеская пара среднего возраста, громко треща, обсуждала меню.

– Je n'y comprends rien du tout[64], – возмущалась француженка, как будто слова «картошка фри», «майонез» и «хот-дог» были совершенно неузнаваемыми.

– Мне большую порцию картошки фри с тушеным мясом. – Ханнелоре оттолкнула в сторону тараторящую grenouille[65].

– Çanevapas, non?[66] – ответила женщина на этот грубый жест.

Ее муж тоже хотел сказать что-то неприятное, но, окинув Ханнелоре глазом знатока, прикусил язык.

– Eh bien, Gerard?[67] – Морщинистая стерва бросила на мужа уничтожающий взгляд.

– Эй, дамочка, ушей нет? – Сердитый агент угрожающе направлялся большими шагами к Ханнелоре.

– Что вы хотели? – спросил хозяин палатки. Мужчина – лысый, тридцати лет, с носом как тяпка – не желал скандала с полицией.

– Большую порцию с…