Я немедленно наклонился и посмотрел вперед через его плечо. В Темной Стороне все новое и неожиданное автоматически считается опасным, пока обратное не доказано исчерпывающим образом. Впереди оседлал дорогу новый мост, весь сверкающий сталью и яркими огнями. Все остальные машины, похоже, собирались его избегать. Я нахмурился.
— Кэбмен, мы можем поехать другим путем?
— Нет такого, который не добавит что-то около часу к поездке, — сказал водитель. — Этот новый мост пересекает только основную дорогу в Пустоши. Что скажешь, приятель? Насколько ты торопишься?
— Поедем, — сказал я. — Только медленно и осторожно. И если что-нибудь даже взглянет на тебя не так, сразу стреляй в это дерьмо.
— Договорились, приятель
— У нас неприятности, Джон? — спросил Чандра.
— Возможно, — ответил я. — Еще вчера этого моста не было. Быть может он выпал из временного сдвига, или является проекцией из другого измерения. А может быть это просто новый мост. Я не имею ни малейшего понятия, кто отвечает за улучшение движения. Быть может они... происходят сами по себе.
Мост и туннель под ним оставались самыми обыкновенными и успокаивающе твердыми, когда мы подъехали ко входу. Внутри горели ясные ровные огни. Такси медленно проехало под мостом, вошло в туннель... и вот тогда тварь показала свои настоящие цвета. Сначала в меня ударил запах, хотя все окна кэба были плотно закрыты — гниющее мясо, политое испорченными пищеварительными соками. Огни потеряли электрическую лютость и смягчились до сине-белого биолюминисцентного сияния. Стенки туннеля покрылись мелкой рябью, синяя сталь сменилась мягкой розовой органикой. Дорога впереди и под нами внезапно стала грубым красным мясом бесконечно длинного языка. Из всех стенок туннеля торчали острые кости, похожие на режущие части мясорубки. Туннель был живым... и мы ехали прямо ему в глотку.
Водитель дал по тормозам, но язык содрогался, поднимаясь и опускаясь под нами, и неся нас вперед. Кэбмен открыл огонь из всех своих стволов, но тяжелые пули с цельнометаллической оболочкой не могли ранить стены, которые глотали их. Густые и жемчужные пищеварительные соки уже струились с потолка, шипя и искрясь на металлических поверхностях машины. Водитель негромко выругался и дал задний ход. Колеса, глубоко зарывшиеся в красное мясо дороги, бешено крутились, но мы погружались в тоннель все глубже и глубже. Я крикнул, чтобы водитель открыл окна, и стекла медленно поползли вниз.
Чандра немедленно высунулся из окна, и так далеко, что я схватил его за ноги, боясь, что он упадет. Он рубил красное мясо саблей, глубоко погружая кончик в красное мясо и оставляя за нами длинные кровавые борозды. Язык содрогался, бросая такси туда и сюда, но нас все еще тащило вперед. Я оттянул Чандру обратно в кэб, включил свой дар и полностью открыл свой внутренний взор, чтобы лучше Увидеть положение, в котором мы очутились. Буквально через секунду я нашел то, что искал, и ударил по самому слабому месту живого тоннеля. Красный язык выскочил из-под нас, и весь тоннель неистово затрясся. Колеса такси опять ударились о дорогу, и мы задом выехали из туннеля на полной скорости. Над нами появилось звездное небо, и такси опять оказалось в потоке машин, которые, испуская все мысленные злые звуки, сражались за то, чтобы уклониться от нас. Чандра посмотрел на меня.
— Ну, говори, что ты сделал?
Я усмехнулся, чуть-чуть самодовольно.
— Использовал свой дар, чтобы найти рвотный рефлекс...
В конце концов такси остановилось, и мы смотрели, как живой мост тает в тумане. Иногда можно убить, просто едя по Темной Стороне.
Такси глубоко завезло нас в Пустоши, самую неприятную, ужасную и заброшенную часть Темной Стороны. Настолько неприятную, что даже безрассудно смелые туристы всегда находят предлоги, чтобы обходить ее стороной, и только закоренелые грешники отваживаются появляться там в поисках удовольствий и удовлетворения, которые они не могу получить в другом месте.
Техно фетишисты, ищущие секс с компьютером. Добровольцы лабораторий для анализа наркотиков, желающие достичь последних фармацевтических небес и кругов ада, чтобы быть первыми в очереди на последнюю поездку. Невинность на продажу на каждом углу, только слегка засаленная. Пожиратели грехов, пожиратели душ, пожиратели снов. Самые темные наслаждения и самые глубокие проклятия для всех тех дураков, которым хватило глупости подумать, что они уже достигли дна. В Темной Стороне всегда есть куда падать дальше.
Здания сгрудились вместе, поддерживая друг друга; их кирпичные стены почернели от выхлопных газов или, возможно, от окружающей среды. Сломанные окна, дыры, заткнутые выцветшими газетами, полуоткрытые двери, потому что замки были сломаны много лет назад. Уличные фонари, которые иногда работали, и сгоревшие скелеты мертвых неоновых вывесок. Повсюду груды мусора, которые иногда двигались, открывая бездомного. У многих из них не хватало конечностей. В Пустошах можно продать все.
И, наконец, спустя много времени после того, как мы, спасаясь от запаха, вынуждены были закрыть окна кэба, когда, казалось, мы достигли самых грязных и неряшливых глубин Пустошей, такси остановилось рядом с Домов викария, единственным цивилизованно выглядящим зданием посреди ряда брошенных строений. Улицы казались мокрыми и липкими, и что-то говорило мне, что недавний дождь здесь ни при чем. Я ходил по инопланетных джунглям, которые выглядели менее опасными и отталкивающими. Наверно именно здесь христианские миссионеры нужны больше всего...
Чандра и я вышли из такси, которое остановилось под единственным работающим уличным фонарем. Я едва успел закрыть дверь кэба, как кэбмен развернулся и с ревом умчался прочь, настолько стремясь вырваться из Пустошей, что даже не попросил у меня плату за поездку. Не то, чтобы я собирался платить ему, конечно.
В самых темных тенях зашевелились различные фигуры, взвешивая, являются ли я и Чандра легкими целями. Чанда демонстративно выхватил саблю, длинный изогнутый клинок сверкнул сверхъестественным светом в окружающей мгле. Фигуры отпрянули, их дымные силуэты растворились во все скрывающей ночи. Один хищник всегда узнает другого. Чандра слегка улыбнулся и убрал саблю в ножны. Я постучал в дверь Дома викария. Это был старомодный дверной молоток, медный, в форме львиной головы, и его звук летел и летел за запертой дверью, как если бы путешествовал в невообразимую даль. Нигде не были ни огонька, и я спросил себя, а была ли это вообще хорошая мысль. Тем не менее, после довольно долгого ожидания, дверь внезапно открылась, и на улицу хлынул яркий золотой свет, похожий на сияние самих Небес. В дверном пролете стояла здоровая и веселая девушка в мешковатом коричневом джемпере, потрепанных бриджах для верховой езды и сапогах.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});