— Извините, господин генерал, — мягким баритоном произнёс начальник бригадного госпиталя. — У меня есть вопрос к господину Мурману. Это не займёт много времени.
— Хорошо, задавайте ваш вопрос, — согласился командир бригады, сам заинтересовавшись происходящим.
— Фердинанд Карлович, я вам уже говорил неоднократно, что не отдам доктора Ярвинена, — опередил главного бригадного врача командир Санкт-Михельского батальона.
— Вы не понимаете, Мозес Эрикович! Применяемая вашим батальонным врачом «зелень» — это спасение жизней солдат не только вашей части, но и всей бригады. Если Пол Ярвинен не хочет переходить в бригадный госпиталь, то пусть поделится хотя бы красителем, из которого это средство сделано.
— По словам моего доктора, у него не такой большой запас этого красителя, чтобы его хватило на всю бригаду. Но зато он знает, где его очень много. Правда, ему там уже не продают. Но, зная ваше упорство, Фердинанд Карлович, я думаю, что вам не составит труда его заполучить.
— Что это за место? — удивился доктор Вальберг. — Конечно, я приложу все усилия чтобы добыть это вещество.
— Так, вот, — достав из папки лист бумаги и подслеповато сощурившись, полковник Мозес зачитал записанное. — Село Чань-Шахэкоу, склад купца Ли Цаня. Там находится не менее тысячи пудов красителя.
— Господин Вальберг, может поясните мне о чём идёт речь? — спросил барон Каульбарс, так ничего и не понявший из разговора двух полковников.
— В батальоне у Мозеса применяют новое антисептическое средство. «Зелень». Созданное из анилинового красителя. Очень, очень действенное. Причем, придумал его ребёнок. Тот самый, который первым пожертвовал нашим военным пулемёт.
— Вы говорите про Матти Хухта?
— Да! Именно про него! Будь моя воля, я бы ему памятник поставил при жизни!
Внезапно, офицеры, сидящие вокруг сначала подозрительно зафыркали, а затем и расхохотались в голос.
Смеялись все! Командующий, начальник штаба, штаб-офицеры и адъютанты. Один доктор Вальберг растерянно и ничего не понимающе стоял среди этого бурного веселья.
— Вы опоздали, мой доктор, — подсмеиваясь поведал ему генерал-лейтенант Фёдор Шауман. — Подчиненные подполковника Кока уже воздвигли памятник этому вездесущему мальчишке. И он, кстати, установлен перед главным входом в ваш госпиталь. Вам, Фердинанд Карлович, надо больше отдыхать, раз вы уже ничего у себя под носом не замечаете.
— Удивительно, — только и смог произнести доктор и развёл руками, чем вызвал ещё одну волну смеха.
— Так, господа! Посмеялись и хватит! — осадил своих подчиненных барон Каульбарс. — Сейчас, поговорим о предстоящей операции. Мы с вами, неосмотрительно оставили врагу полуостров «Лаошутунь». И теперь противник может почти безнаказанно бомбардировать Дальний и Даляньвань. В десанте, будут участвовать следующие части…
……
Йорген Расмуссен уже жалел о том, что подал заявку по трудоустройству на инженерную университетскую биржу Цвикау. Надо было сразу возвращаться в родную Данию и пробовать трудоустроиться там. Но он самонадеянно решил, что его возьмут на только-только открывшийся завод Августа Хорьха, которому он уже успел продать несколько «полезных моделей» пока учился в университете. На оформление нормального патента на свои поделки и улучшения станков у него просто не было денег, а так он заработал несколько сотен марок, которые уже успел спустить на Терезу Либе, свою, как он считал, невесту.
Но на заводе Хорьха пока не было вакансий. Да и личные отношения у него тоже не особо ладились. Роман с Терезой несколько увял после того как её отец так и не дал положительного ответа на просьбу руки и сердца его дочери. Оставалось надеяться, что он ещё передумает. А пока что Расмуссен грустно подсчитывал наличность и прикидывал где можно подзаработать. От грустных мыслей отвлёк мальчишка-курьер, принёсший извещение из инженерной биржи, о появлении для него вакансии.
По-началу Расмуссен опешил от того, что приглашение было из Российской империи. Но, вчитавшись в текст послания, он понял, что ему предлагают работу в Финляндском княжестве. А ещё в письме говорилось о дорожных деньгах, которые он может получить в отделении рейхсбанка Лейпцига, как только подтвердит согласие на работу — телеграммой.
Решивший сначала посоветоваться со своей подругой, он направился к ней домой, но даже не был пущен на порог, что его разозлило, и он тут же отправил телеграмму в далекий и неизвестный финский Улеаборг.
На следующий день, он всё же решил не торопиться и ещё раз попробовать поговорить с Терезой. Но только он успел об этом подумать, как давешний мальчишка-посыльный принес ему ответную телеграмму из Финляндии, в которой его извещали о том, что деньги ему на проезд уже перечислены, и он может их получить, взяв доверенность у главы инженерной биржи Цвиккау.
И он неожиданно принял решение — ехать. Тем более, что если будут деньги на проезд, он сможет заехать в родной Наксков, проведать могилы отца и матушки. Да и за шесть лет пребывания его в Германии он успел соскучиться по Дании. А Тереза? Пусть покусает теперь локти, что вместе со своим родителем отвергла его предложение. Он ещё молод и у него ещё будет шанс найти свою второю половину.
Будущие работодатели не поскупились и перечисли двести марок, которых хватило и на то, чтобы пересечь Германию, и заехать погостить в родной город. Но Расмуссен не учёл того, что Балтика в его родной Дании замерзает намного позже Балтики в северной части Финляндии. И из-за этого не смог найти билет на прямой рейс до Улеаборга. И ему пришлось плыть в Гельсингфорс.
Столица Финляндии встретила его сумерками, морозцем и лёгким снежком. Привыкший к более теплому климату Саксонии, Йорген даже и не подумал запастись тёплой одеждой. Сойдя с корабля, он обратился на своём никудышном шведском, к первому встречному полицейскому. К его удивлению, его поняли.
— Господин, если вы хотите попасть на железнодорожный вокзал, то воспользуйтесь извозчиком или трамваем номер один и муммибусом номер два. Но сперва, я бы вам рекомендовал зайти в отделение банка и поменять деньги.
Смущённо поблагодарив стража порядка за подсказку о деньгах и особо не поняв про третий вид транспорта, датчанин отправился в банк. А выйдя из него, застыл с открытым ртом, когда мимо него проехал трамвай невиданной никогда конструкции с просто огромными окнами. В Цвиккау бегали маленькие трамваи производства Сименса, которые не имели ни дверей, ни окон.
Подойдя к полуоткрытому красному павильону, который полицейский назвал остановкой городского транспорта, он удивился ещё раз. Так как этот павильон с лавочкой, на которой сидело несколько женщин, освещался явно электричеством. В отличие от газового освещения германских и датских городов, электрическое освещение он видел только в Берлине и Копенгагене. И то, в центре этих городов. А тут, в районе порта, увидеть подобное он явно не ожидал.
Подъехавший к остановке омнибус с крупной двойкой на крыше он принял вначале за начавшие набирать популярность в Германии автобусы Карла Бенса. Но не услышав шума от работы двигателя внутреннего сгорания, попытался выяснить у кассира, у которого недавно покупал билет до вокзала, что это за вид транспорта. Но тот его не понял. Зато понял господин, сидевший в соседнем ряду, и пустился в объяснения.
— Это муммибус — электрический омнибус. Он ездит на электричестве. Как трамваи. Вы видели наши новые трамваи? Не то что старые, германские. Вон, смотрите, — и местный житель ткнул пальцем куда-то за спину датчанину.
Успев развернутся, Йорген увидел тот самый первый или уже другой вагон необычного трамвая. Только сейчас его салон ярко освещался электричеством.