принести вам новое перо? – робко заметила Эвелиса, когда перепачканный чернилами лист был скомкан, и со злостью откинут в сторону.
– Дело не в пере, а в том, что невозможно писать, когда не видишь собственной руки. – мужчина встал, и скрестив руки на груди, подошел к окну. – Пустая затея.
Однако девушке не хотелось так сразу отказываться. Разве ей еще когда-нибудь предоставится шанс обучиться грамоте? Поэтому она молча направилась вниз, и принесла сразу несколько перьев. К этому моменту Арлен успел остыть, и согласился продолжить.
На букве «Ят», дело увенчалось успехом, и спустя час, лист оказался усеян неровными знаками, перемежающимися пятнами чернил. Всего в алфавите оказалось аж тридцать семь букв, и на каждую целый ряд условий, когда и как они будут звучать.
Эвелиса чувствовала, что от силы запомнила три или четыре знака. И то, глядя на множество закорючек, теперь не была в этом полностью уверена. Голова шла кругом, захотелось даже подумать о чем-нибудь другом, чтобы привести мысли в порядок.
Арлен судя по всему, тоже утомился. Поставив жирную точку, он протянул лист девушке.
– На сегодня достаточно. Вы все равно большую часть к утру уже забудете. Можете взять к себе любую книгу, сравнивайте символы, и пытайтесь запомнить, как они выглядят.
– Как скажете.
Она встала, только сейчас вспомнив о том, что давно пора готовить ужин, что внизу дожидается недошитое платье… А перед глазами все еще мелькали одинаковые буквы-закорючки.
***
Обучение грамоте оказалось делом нелегким. Каждая буква состояла из трех частей: название, звучание, и внешний вид. Причем закорючки отличались порой самой малостью – черточка не в ту сторону, или кружок вверху, а не внизу, и все. Это уже совсем другой символ.
Эвелиса старалась как могла. Закончив вечерние дела, она до поздней ночи сидела над книгой, и при тусклой лампе выискивала знакомые значки, стараясь закрепить в памяти их названия.
К тому же, как учитель, Арлен вовсе не отличался терпением. Если правильные ответы он принимал как должное, то за каждый промах отчитывал с такой язвительностью, что девушка потом долго еще всхлипывала на кухне, жалея, что вообще вызвалась обучаться грамоте.
– Что это за буква? – Арлен прочертил палочку, мягко закруглив ее на конце.
– Кть. Нужна для того, чтобы смягчить конец слова.
– Допустим. А как она сама звучит?
Эвелиса задумалась. Если названия букв ей еще удавалось запоминать, то их звучание перемешивались в голове в сплошную путаницу.
– Да никак, никак она не звучит! – мужчина вскочил на ноги, и принялся ходить по комнате. – «Кть», «Ер» и «Ио» не имеют собственного звучания. Они с другой целью придуманы. Неужели вы не в состоянии этого запомнить?!
По лицу девушки пошли красные пятна. Она честно старалась усвоить все то, что объяснял ей Арлен, но видимо этих усилий было недостаточно.
– Я запомню…
– Вы и в прошлый раз так говорили. Как звучит «Асм»?
Эвелиса сцепила пальцы. Это тоже вылетело из памяти. Она помнила лишь саму закорючку, и то, что над ней иногда ставится короткая черта. Но вот почему…
– Вы безнадежны. – подвел итог мужчина, – Я потратил около десятка дней, и за это время вы могли бы уже хоть чему-нибудь научиться.
– Я знаю, как написать эту букву…
– Вероятно вы очень довольны этим фактом. Однако хочу вас огорчить, запомнить символы в состоянии даже ребенок. А вот понимать их звучание… Для этого требуется ум, которого я у вас, увы, не наблюдаю.
Подавив тяжелый вздох, девушка остановила взгляд на закорючке. Она же знает… Если только немного подумать, то можно вспомнить… Но времени на размышления ей не дали.
– «Асм» звучит как С-твердая! Понимаете, твердая! Я говорил вам об этом, как минимум дважды.
Арлен хлопнул ладонью по столу, от чего перо покатилось, и запачкало край бумаги. Сегодня урок шел особенно тяжело. Мужчина был раздражен, и даже не пытался этого скрыть. Как только он повышал голос, Эвелиса чувствовала, что мысли в голове начинают путаться, и те буквы, которые она вчера с легкостью находила в книге, напрочь вылетали из головы. А ответа от нее требовали сразу, воспринимая любую заминку, как личное оскорбление.
– Вы могли бы приложить хоть немного усердия, хотя бы из чувства благодарности. Если конечно знаете, что это такое!
Повисла тяжелая пауза. Девушка смотрела прямо перед собой, до боли закусив губу. Что бы ей ни говорили, главное оставаться терпеливой. А может, она просто слишком глупа для грамоты?
– Ладно. – Арлен выдохнул, стараясь успокоиться, – На сегодня хватит. Займитесь чем-нибудь другим.
Не проронив ни слова, Эвелиса собрала листы, и направилась на кухню. В одном из углов скопилась уже целая кипа исписанной бумаги. Сжечь ее или выбросить, девушка не осмеливалась, ведь тоже денег немалых стоит. Поэтому пока все бережно собиралось в одном месте.
«Асм». Она остановила взгляд на закорючке. Звучит, как С-твердая. Вроде и не сложно. Надо бы ее как-нибудь приметить, чтобы и потом не забыть. Девушка выудила из камина пару угольков, и обвела нужную букву в кружок.
Вот так лучше.
И поддавшись внезапному порыву, она дорисовала несколько палочек, не заботясь, что они заходят на другие символы. Теперь казалось, что буква находится внутри солнца.
Эвелиса оглядела незамысловатый рисунок, чувствуя внутреннее удовлетворение, и добавила маленькую тучку. Пальцы оказались перепачканы углем, однако результат ей нравился. Теперь точно ни с чем не перепутает, «Асм» – С-твердая – в солнышке.
Пришедшая в голову мысль, оказалась настолько простой, что девушка даже затаила дыхание. С – в солнышке. А если нарисовать тучку, какая буква звучит, как Т? Она пробежала взглядом по символам, пытаясь припомнить. Кажется «Тиа»… В ней должен быть кружок.
Однако букв с кружочками было слишком много, поэтому пришлось переключиться на что-то другое. Например, зачеркнуть крест-накрест те буквы, которые не звучат. И подрисовать глаз к еще одному знакомому символу. Получилось неплохо. Правда наверное нечестно, оставлять для себя такие подсказки, но как быть, ежели по-другому не получается запомнить?
***
Поздно вечером, перерисовав значки начисто и подобрав к каждому картину, Эвелиса вновь склонилась над книгой. Читать она еще не могла, но теперь буквы открылись для нее с новой стороны. Натыкаясь на знакомые символы, она шепотом повторяла их звучание, чувствуя, как они накрепко остаются в памяти. И ничего, что таких букв набралось всего четыре или пять. Их запомнила, и остальные осилит.
На подоконнике лежала раскроенная ткань, которая