Читать интересную книгу Трехтысячелетняя загадка - Игорь Шафаревич

Боханов А. Буржуазная пресса и крупный капитал. Конец XIX в. — 1914 г. М., 1984.

Ананьич Б. Банкирские дома в Росии. 1816— 1914 гг. Л. 1991.

Ананьич Б. Россия и иностранный капитал. (1897-1914). М., 1970.

«Красный Архив». Т. IV, 1923; т. VI, 1924; т. X, 1925.

Субботин А. В черте еврейской оседлости. СПб., 1888.

Тыркова-Вильямс А. На путях к свободе. Нью-Йорк, 1952.

Аксаков И. С. Сочинения СПб., 1900. Т. III.

Покровский М. Н. Очерки по истории революционного движения в России XIX и XX в. М., 1924.

Аронсон Г. Россия накануне революции. Мадрид, 1986.

Шульгин В. В. Что нам в них не нравится? СПб., 1992.

Розанов В. В. Опавшие листья. Короб 1й и 2й. СПб., 1912-1915.

Гр. Витте С. Ю. Воспоминания. Л., 1924.

Sombart W. «Напечатано по приказанию Министра Внутренних дел».

Von Hayek F. Law, Legislation and Liberty .V.S.Chicago 1979.

Аксаков И. С. Сочинения, т. III. СПб., 1905 г.

Weizmann Ch. Trial and error. N. J. 1949.

Солженицын A. 200 лет вместе. М., 2001.

Плутарх. Сравнительные жизнеописания. Фемистокл. XIII.

Розанов В. В. Собрание Сочинений. Мимолётное. М., 1994. О писательстве и писателях. М. 1995.

Апокалипсис нашего времени. М., 2000. Последние листья. М. 2000.

Сахарна. М., 2001.

Меньшиков М. О. Письма к русской нации. М., 1999.

Кузьминский и Турау. Киевский и Одесский погромы в отчётах сенаторов Турау и Кузьминского. СПб., 1907.

Даль В. И. Розыскание о убиении евреями христианских младенцев и употреблении крови их. 1844.

Чехов А. П. Собрание Сочинений в 30 томах. Т. 17. М., 1980.

Белый А. Штемпелёванная культура. «Весы». 1909. Сентябрь.

Куприн А. И. См. Чириков Е. На путях жизни и творчества. «Наш Современник». 1991, № 9.

Симанович А. Распутин и евреи. Рига (без года издания).

Суханов Н. Н. Записки о революции. Т. 1. Книги 1-2. М., 1991.

Тайна Израиля. «Еврейский вопрос» в русской религиозной мысли конца XIX — первой половины XX в.в. СПб., 1993.

Агурский М., Шкловская М. Максим Горький 1868-1936. (из литературного наследия). Иерусалим, 1936.

Глава 11

В Русской революции 1917 г.

1. Подготовка революции

Активное участие в русской революции принимало, конечно, лишь некоторое политически активное меньшинство всего еврейского населения России. Впрочем, так обстоит дело со всеми народами: и с русскими, и с грузинами. Участие евреев в русской революции широко известно и часто обсуждается. Но большей частью обсуждение сводится к одной из крайностей. Либо утверждается, что речь идёт о незначительном, не принципиальном факторе, который бессмысленно (и не должно) обсуждать. Число евреев, участвовавших в революции, было-де не так велико, как утверждается, да они были и не евреями, а интернационалистами, порвавшими со своими национальными корнями. И вообще, обсуждение этого вопроса есть «антисемитизм». Либо, наоборот, участие евреев в революции трактуется как определяющий её фактор, её главная или даже единственная причина.

Попытка воссоздать реальную картину, не уклоняющуюся к той или другой крайности, находит мало понимания. Автор испытал это на себе. В работе, написанной лет 25 тому назад и распространявшейся тогда в самиздате, я пытался чётко сформулировать свою точку зрения: «Мысль, что революцию делали одни евреи, — бессмыслица, выдуманная, вероятно, лишь затем, чтобы её было проще опровергнуть». Но и до сих пор, 1/4 века спустя, я встречаю утверждения, что рассматриваю революцию как «еврейский заговор».

Попытаюсь ещё раз собрать основные известные мне факты, характеризующие участие евреев в подготовке, проведении и утверждении русской революции. А процесс этот очень тонкий и сложный, и одной какой-то характеристикой суммировать его, мне кажется, невозможно.

Само существование революционного движения, «революционного процесса», в России, по-видимому, никак не связано с еврейским влиянием. Крупнейшими идеологами, зажигавшими сердца революционной молодёжи были Герцен, Бакунин, Чернышевский, Лавров, Писарев, Михайловский. Среди них не было евреев. Поворот революционеров к терроризму начинается выстрелом Веры Засулич, душой террористов были Желябов и Михайлов.

Но постепенно в этот революционный поток начинает вливаться еврейская струйка. Среди плеяды «шестидесятников», наиболее влиятельными из которых были Чернышевский и Добролюбов видное место занимал происходивший из евреев Зайцев. (В своих воспоминаниях Тихомиров пишет о нём, что он происходил из евреев и какой-то особенной ненавистью ненавидел Россию.) Тогда же впервые проявил себя Марк Натансон, игравший потом большую роль в революционном движении. Уже маститым патриархом он стал одним из вождей левых эсеров (под кличкой Бобров) и при разрыве их с большевиками создал группу, поддерживавшую большевиков. Участие евреев в революционном движении на первоначальном этапе можно иллюстрировать такими цифрами. Объёмистая, наполненная большим количеством конкретных данных книга Волка «Революционное народничество 70-х гг.» состоит из 2-х томов, т. I описывает события первой половины десятилетия, т. И — второй половины. Оба тома снабжены списком упоминаемых фамилий. Если из этого списка выделить всех, так или иначе связанных с революционным движением (террористов, пропагандистов, распространителей листовок и т. д.), то окажется, что среди них евреи составляли в первый период 4-5%, а во второй — около 10%. Известный народоволец Аптекман в книге «Земля и Воля 70-х гг.» приводит состав «основного кружка» «Земли и Воли». В нём 25 человек, и евреями являются, по-видимому, Марк и Ольга Натансон, Зунделевич и Аптекман. В 1877 г. «Большой Совет» «Земли и Воли» состоял из 17 человек, среди которых было 3 еврея. Организаторами «Чёрного передела» были 18 человек, из которых опять 3 еврея.

Эта небольшая, хотя всё расширяющаяся струйка привносила, однако, совершенно особый человеческий материал. Основное противоречие, мучившее тогдашнюю революционную молодёжь, заключалось в следующем. Все они, конечно, были «народниками», готовыми жертвовать всем, вплоть до жизни, ради народа. Но вот когда в период «хождения в народ» они с этим народом столкнулись, то оказалось, что их идеи и принципы с убеждениями народа несовместимы. Стоило им начать агитацию против царя или Бога, как их хватали, вязали, вели в полицию. Причём бывали случаи, когда полицейские, не желая связываться с «барчуками», пытались отпустить их, а крестьяне требовали расписку в том, что агитаторы в полицию представлены, вызывая неудовольствие, а часто и притеснения в отместку. Ситуация была столь разительной, что никаких сомнений не оставляла.

Перед революционерами лежали три пути, как ярко описывает поличным впечатлениям Тихомиров. Можно было применить к жизни свой принцип, что «народ знает правду», или, по крайней мере, признать, что он имеет право жить по своим убеждениям. Кто избрал такую точку зрения, должен был из революционного движения уйти, о них мы в его истории не узнаем. Второй путь заключался в том, чтобы «просветить» народ, т. е. путём пропаганды изменить его убеждения. Избравшие этот путь отправлялись в деревню фельдшерами, учителями и т. д. Но в большинстве случаев окружающая жизнь — болезни, бедность, недоедание — производили такое впечатление, что одни из деревни бежали, а других затягивала эта жизнь, и заботы окружающего крестьянства заслоняли для них цели революции. Такие для революционного движения тоже были потеряны. Наконец, оставался третий путь: делать революцию вопреки воле народа либо, обманув, его же руками, либо без него — через террор. Совершенно сознательно разрабатывалась градация агитационной литературы: что можно давать читать народу, а что давать лишь учителям, агрономам и фельдшерам (против Бога и царя) — народу же давать читать «неудобно». Распространялись даже поддельные грамоты от имени царя с призывами к переделу земли или восстанию. Поскольку и этот путь оказался не действенным, остался путь террора, но с мучительным сознанием, что вершится этот террор вопреки желаниям и принципам обожествляемого народа.

И вот тут появились молодые люди, для которых все эти, говоря современным языком, «комплексы» полностью отсутствовали. С народом их никакие положительные чувства не связывали, к нему с детства было внушено отношение как к чуждой и враждебной среде, «объекту» их деятельности. Эти люди легко могли усвоить абстрактную схему и сосредоточить все силы на её осуществлении. Мироощущение этого нового типа революционеров передают, например, мемуары Аптекмана. Он пишет:

«Народа я не знал, так как родился в городе, деревни почти не видел, да, кроме того, я был чужим этому народу по крови. Русскую историю я тоже плохо знал. Признаться, не любил я её. Уж очень скучной она мне казалась. И я, такой любознательный и прилежный, прочитавший так много по истории Запада, а особенно по истории революционных движений на Западе, ничего не читал по русской истории. Мне казалось, что она ничего не может сказать ни моему уму, ни моему сердцу».