Читать интересную книгу Будет только хуже (СИ) - Климов Виктор

Майор Гареев как-то описал ситуацию словами: "Мы со Штатами сейчас как тот доисторический носорог, который схватился с саблезубым тигром и в итоге оба получили тяжелые ранения. Оба ранены, понимаешь? И всё бы ничего, может кто-то и выжил бы, да только оба застряли в трясине, так и идут медленно ко дну, истекая кровью."

— А трясина, значит, это война? — спросил тогда Влад.

— Скорее политика, череда событий, которые начали жить своей собственной жизнью. Ты, вроде как, и мог бы остановиться, чтобы не влететь в стену на полном ходу, но точка невозврата уже пройдена, и педаль тормоза не реагирует, как бы та неё не давил. Ситуация патовая, и кто бы не начал активные действия, он может рассчитывать разве что на то, что сможет нанести максимальный урон противнику при этом без малейшей гарантии на победу.

Майор, как всегда курил, а Влад только морщился от неприятного ему и столь вожделенного одновременно табачного дыма. Он твёрдо решил, что курить всё-таки не будет. Хотя подленькая мысль, что умереть от лучевой болезни, но с чистыми от никотина лёгкими так себе перспектива.

— То есть мы всё равно умрем? — Влад отпил из кружки растворимого кофе.

— Ну, мы так и так умрем, это без вариантов, проблема в том, что вместе с потомством и раньше времени, а это уже совсем не хорошо. С другой стороны, как ты помнишь, мы попадём в рай, а они просто сдохнут.

Влад ничего не ответил, просто молча кивнул. Этими словами президента были пропитаны все последние события и надежды людей. Если честно, мало кто верил в положительный исход войны, но многие не хотели умирать просто так, многие хотел быть уверенными в том, что даже после их смерти Соединённые Штаты прекратят своё существование, когда сработает система "мёртвой руки".

Были ли те, кто надеялся на победу? Конечно, были. Даже те, кто хотел, чтобы "они сдохли" надеялись на победу, просто не так очевидно, а где-то в закоулках подсознания. Кто такой пессимист? Это хорошо информированный оптимист. Ну, или думающий, что он хорошо информированный. Ведь человек такое существо, которое зачастую руководствуется не строгим расчётом и логикой, основанной на информации, а своими представлениями о той информации, которой он владеет. Увы, но это так.

В один из дней до Влада дошли слухи, что готовится всеобщая мобилизация, и он решил узнать всё из первых рук, тем более, что с майором Гареевым у него сложились хорошие деловые отношения, близкие к дружеским. Мобилизация так мобилизация, но лучше уж подготовиться, да и жену, которая ещё отходила от тяжёлой болезни, подготовить тоже бы не помешало.

В добровольцах, впрочем, тоже недостатка не было. Видать, поэтому до сих пор и тянули.

Пройдя привычный досмотр и предъявив пропуск, он поднялся на этаж, где располагался кабинет Гареева, но не найдя его там, решил пройтись по коридору, пока не встретил знакомого офицера, сообщившего ему, что видел майора в дальнем крыле здания. Недолго думая, Влад направился в указанном направлении и вскоре из-за одной из дверей услышал голос майора, который что-то кому-то строго внушал.

Влад стучаться не стал, помещение официальное и дверь была не заперта. Он вообще считал, что стучаться в присутственных местах нет никакой необходимости, все, кто находится за дверью, должны быть одеты и готовы к официальному разговору. Это не номер в гостинице или комната в квартире, где человек привык находиться в более расслабленном состоянии, чем на службе.

Как только он вошёл, в нос ударил резкий запах алкогольного перегара и табачного дыма. За столом сидели двое, один — Гареев — стоял и что-то объяснял другому офицеру, который был, что говорится, в состоянии "невменос", а его рука лежала на пистолете, который в свою очередь лежал на столе. Походу Влад стал свидетелем сцены, которой бы лучше не видеть. При этом лицо офицера, того что с пистолетом, одновременно с признаками сильного алкогольного опьянения выражало какую-то жуткую потустороннюю решимость.

Майор Гареев услышал движение за спиной и осторожно повернулся на шум, при этом Влад заметил, что одна рука майора придерживает руку офицера с пистолетом. Третий сидел с откровенно виноватым, но таким же напряжённым видом.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Влад, — подозвал майор, — быстро ступай в кабинет 315, там скажешь, что от меня, и чтобы быстро топали сюда, понятно?

Влад коротко кивнул, спокойно, но без лишнего ускорения развернулся, и поспешил в обозначенный кабинет, в какой-то момент, удалившись от помещения, в котором сейчас находился майор Гареев, он перешёл почти на бег.

В указанный кабинет он влетел без стука, распахнув с шумом дверь, и у сидевших там армейских, которые чистили автоматы, даже лица вытянулись от такой наглости, но, услышав, что их срочно вызывает Гареев, они без вопросов поднялись и отправились к майору.

Войдя в кабинет офицеры, взяли под руки Кузнецова, и, получив строгое указание Гареева не спускать с него глаз, не подпускать к оружию и поместить пока под замок, увели его прочь отсыпаться. Сам майор принялся отчитывать капитана, который стоял перед Гареевым, слегка покачиваясь.

— Твою мать, Сергеев! Ты совсем охренел?! Какого чёрта ты решил нажраться вместе с Кузнецовым?! Ты, @лять, страх потерял?! Под трибунал захотел?! Давно там не был?!

— Я думал, — названный Сергеевым покачивался, — если мы поговорим, выпьем, ему станет легче, если он выговорится. Он что-то совсем загоняться стал.

— Ну, что?! Поговорили?! Иди, проспись, твою мать! Ещё раз увижу в таком виде отправлю под трибунал! Усвоил?! И не шатайся по зданию, а то не хватало, чтобы ты на глаза командованию попался!

— Так точно, товарищ Майор! Разрешите идти?! — отчеканил капитан.

— Разрешаю! — рявкнул Гареев.

Капитан Сергеев отдал честь и, всё так же пошатываясь, вышел из кабинета.

Гареев присел за стол и жестом показал Владу, чтобы тот тоже садился на свободный стул. Он повертел в руке недопитую бутылку водки и убрал её с глаз долой. Влад спросил первым:

— Товарищ майор, что случилось с этим, с Сергеевым? Вроде я его раньше не видел у нас. Кузнецова встречал, а этот на глаза не попадался.

— Перевели недавно, после ранения. Сослуживец Кузнецова ещё по срочной. Он был в командировке, когда на Питер упали первые бомбы. В общем, у него там мать погибла и жена на сносях. Мать, насколько знаю, сразу на Васильевском завалило насмерть, а жена чуть погодя отошла, от радиации и ожогов. У них должен был ребёнок родиться в этом месяце. Долго не получалось, уже об усыновлении думали, и вот удачная беременность, протекала как по нотам. А потом — война, — вздохнул Гареев.

— Понятно. Переживает, значит до сих пор.

— Это если легко сказать. Хотел застрелиться, хорошо мне Кузнецова сдали, что видели его с бутылкой. Психолог хренов!

Повисла пауза. По большому счёту, добавить к сказанному добавить было нечего. Сейчас таких историй тысячи, если не миллионы.

— Не пойму, — произнёс Влад.

— Что именно?

— Не пойму, почему Питер накрыли, а Москва устояла.

Майор Гареев откинулся на спинку стула.

— Москву тоже задело, прилетела одна боеголовка. Мы же не с второстепенным государством столкнулись, а с крупнейшей по военной мощи державой, прибавь сюда её союзников, тоже далеко не отсталых. Не всех, конечно, часть откровенные подпевалы без какого-либо особого потенциала. Ты, наверное, по поводу мобилизации пришёл спросить, так?

Влад утвердительно кивнул.

— Я не могу тебе ответить положительно. Могу лишь рекомендовать быть готовым.

— Я услышал, — ответил Влад.

— Не будет секретом, если я скажу, что мы все ждём Второй волны. Такие дела. Ни мы, ни Америка далеко ещё не израсходовали весь свой ядерный запас. И вот если она случится, то тогда планета точно погрузится в такое состояние, при котором человечество потеряет человеческий облик. Я так вижу.

— Смахивает на пораженческие речи, товарищ майор.

— А, — Гареев безразлично махнул рукой, — ты всё равно меня не сдашь, так как понимаешь, что в моих словах нет предательства.