– Тогда уговори его вернуться в Истингем!
– Попробую.
– Сделай это! И помни, ты моя единственная!
Олдос потянулся за рукой Филиппы. На этот раз она это позволила.
Глава 15
Хью скрипнул зубами, когда из темноты появилась леди Клер и направилась к нему. Он сожалел, что так напился, – его роль требовала сосредоточенности и внимания.
Когда с праздничным ужином было покончено (он так и не съел ни крошки, зато отдал должное вину), на лугу развели костер. Музыканты заиграли на флейтах и бубнах, слуги устроили хоровод в честь гостей леди Клер, а потом перешли к танцам погорячее. Зрители хлопали в ладоши и подпевали песенкам, что дало возможность Хью уединиться со своим кубком на дальнем конце стола.
Как раз когда он прикончил ближайший кувшин, музыка стала медленнее, зазвучав как-то тревожно. В круг света вышла Маргерит де Роше и начала странный завораживающий танец. Она покачивала бедрами, оглаживала свое тело, склоняла голову, позволяя волосам упасть на лицо, и снова отбрасывала их на спину. Ее пурпурное платье пламенело в неверных бликах огня, глаза впивались то в одного, то в другого мужчину, словно она выбирала себе очередную жертву. Во всем этом было нечто демоническое.
– Такая она и в постели – полностью отдается страсти, – заметила Клер, усаживаясь рядом с Хью лицом к костру и прижимаясь к нему бедром.
Он не стал спрашивать, откуда ей это известно.
Клер оперлась спиной о столешницу, улыбаясь улыбкой потаскухи, которая обещает клиенту все радости рая. Она была из тех женщин, которые пленяют издали, но разочаровывают вблизи – до того все в них неестественно, от оттенка волос до цвета лица. Филиппе от природы было дано то, чего Клер так тщательно добивалась: нежная до прозрачности кожа с крохотными голубыми венами на висках при всей белизне легко заливалась румянцем (потому-то Хью так и нравилось смущать девушку).
Но сейчас Филиппа стояла спиной к нему рука об руку с Олдосом. На ее обнаженных плечах и гладко зачесанных волосах играл отблеск костра. Если Маргерит казалась колдовским исчадием ада, то Филиппа словно спустилась с небес.
– Наши отцы часто вместе выезжали на соколиную охоту, – сказала Клер, поглаживая свою птицу.
– Я слышал об этом от Олдоса.
Язык у Хью заплетался. Он снова пожалел, что столько выпил.
– Я их сопровождала. Почему вы никогда не охотились с нами? Я лишь понаслышке знала, что у сэра Уильяма есть сын года на три меня моложе.
– Отец настаивал, чтобы я все свое время отдавал учению.
– И вы не знаете, что нас чуть было, не обручили?
Страсти Господни! При мысли о том, что ему был уготован брак с этой женщиной, Хью почувствовал озноб.
– Это предложил мой отец, но ваш не согласился.
– Потому что счел меня слишком молодым для вас? – вежливо осведомился Хью, поднося к губам кубок.
– Нет, потому что спал со мной.
Лишь по чистой случайности он проглотил вино раньше, чем оно вылилось через нос.
– Что?!
– Ваш отец лишил меня невинности, когда мне было тринадцать лет, – невозмутимо продолжала Клер. – А ему тогда было чуть больше, чем вам сейчас. Я не знала мужчины более красивого и властного. И столь проницательного. Он заметил, что я сохну по нему, и однажды на охоте увлек меня в сторонку. Как только мы скрылись от посторонних глаз, он бросил на землю свой плащ, а когда я спросила зачем, ответил, что утомлен и хочет прилечь. Мы прилегли, и он сказал, что день выдался жаркий, что мне лучше снять платье…
– Хватит, я понял.
Хью вдруг ощутил жалость, но не к этой холодной и распущенной женщине, а к той девочке, чьим детским увлечением так ловко воспользовался его отец. Отец, который изо дня в день читал ему лекции о рыцарской чести.
До сих пор Хью казалось, что ненавидеть отца сильнее он уже не может. Как выяснилось, он ошибался.
– Таких мужчин теперь нет, – задумчиво протянула Клер. – Впрочем, вы отчасти на него похожи. А знаете, я помню вас. В Пуатье вы как-то раз трахнули меня в зад! Ну да! Роже де Форелл предложил мне взять в рот, я встала на четвереньки, а вы оказались тут как тут!
Теперь Хью пожалел, что выпил слишком мало.
– Это был не я.
– Ну, как же! На конюшне! А потом вы еще привели того рыжего конюха и вдвоем с Роже подбадривали его криками, пока он баловался со мной.
– Говорю вам, это был кто-то другой! Я бы не забыл такую… такую романтическую сценку.
– Хм… и правда… я вас перепутала с Гийомом, кузеном Роже де Форелла. Он тоже блондин. Знаете, со временем лица стираются из памяти.
– В Пуатье я держался в стороне от общества.
– Ах да! – Судя по всему, только теперь Клер, в самом деле, узнала его. – Я заметила вас в Пуатье как раз потому, что при всей внешней привлекательности в вас было что-то загадочное: вы появлялись и исчезали, слушали, но редко вступали в разговор… держались в стороне ото всех и всего. Придворные дамы вас не занимали, хотя однажды я подслушала, как судомойки обсуждают ваши достоинства.
«Судомойки, – подумал Хью. – Те хорошенькие, как полевые ромашки, судомойки».
– Одна из них сказала, что в постели вы настоящий боец! Забудьте о своей дурочке-жене и приходите ко мне сегодня ночью. Маргерит тоже будет.
Клер мечтательно улыбнулась. Прежде чем он успел понять, что у нее на уме, она сунула руку ему под куртку и пощупала между ног. Хью покачал головой: такие, как она, никогда не вызывали в нем интереса. С минуту она мяла и крутила его мужскую плоть, как прачка крутит, выжимая, белье. Наконец Хью отвел руку Клер. Ему не хотелось отказывать ей наотрез, поскольку в отместку она могла выдворить его из Холторпа вместе с Филиппой.
– Если бы я знал заранее, я бы столько не пил, а сей час, сами видите, от меня никакого толку. Не хотелось бы разочаровать столь привлекательную леди.
Это была бессовестная ложь. С судомойкой он лег бы в постель даже вдребезги пьяным, и это ничуть бы не помешало. Но от таких, как Клер и Маргерит, Хью предпочитал держаться подальше. Они воображали себя неотразимыми, как сирены, но в постели напоминали инструмент для сугубо механического удовлетворения. Неизменно надушенные чем-то слишком сладким или чересчур пряным, они считали постель местом битвы с мужским полом, и наутро никто не уходил без боевых ран – каждый оказывался исцарапанным, искусанным или исхлестанным.
– Надеюсь, вам не придет в голову хранить верность жене. Взгляните, сама она далека от этого. Вот что, едем завтра на охоту! Я уступлю вам своего лучшего сокола и захвачу плащ на случай, если нам захочется передохнуть.
– Звучит… – «ужасно», подумал Хью и произнес: – чудесно. Вот только соколиная охота уже не для меня.