Читать интересную книгу Тайна «Ночного дозора» - Наталья Александрова

Прибавив ходу, насколько позволяли стертые локти и колени, Старыгин безостановочно двигался вперед.

Стало заметно светлее, на каменных стенах лаза замелькали трепещущие, мерцающие тени, какие создает отсвет близкого живого огня, лаз сделал небольшой поворот, и, наконец совсем близко впереди, буквально в метре перед собой, Старыгин увидел пробивающийся через небольшое отверстие в стене коридора яркий свет.

Из того же отверстия доносились голоса.

В первый момент Старыгин испытал немыслимое облегчение. Он почувствовал, что долгое путешествие во тьме отняло у него последние силы, почувствовал, что не вынесет продолжения этого мучительного пути, и хотел позвать на помощь…

Но что-то остановило его.

Он подполз к отверстию, стараясь двигаться бесшумно, и осторожно выглянул в него.

Перед ним была пустая, очень просто обставленная комната, похожая на монастырскую келью. Скорее всего, это и была средневековая келья.

Вся обстановка состояла из двух простых деревянных скамей и грубого дощатого стола, на котором теплилась свеча в тяжелом медном подсвечнике. В большом камине, сложенном из грубо отесанных камней, пылали дрова. Именно их запах почувствовал Старыгин в каменном коридоре, когда выбирал направление.

В келье было два человека, но Дмитрий Алексеевич видел только одного из них, второй стоял под самым отверстием, через которое смотрел Старыгин, в мертвой зоне.

Тот, кого Дмитрий Алексеевич мог видеть, был высоким, немного сутулым мужчиной в черном монашеском плаще с капюшоном. Капюшон почти полностью закрывал его лицо, но и то, что можно было разглядеть, казалось просто сгустком темноты. Да и вся фигура этого человека, его осанка и манера поведения показались Старыгину какими-то неопределенными, ускользающими. Как будто человек в черном плаще каждую секунду становился другим, менял свой облик. Когда же он заговорил, голос его тоже показался Старыгину неуловимым — то тихий и вкрадчивый, то хриплый и дребезжащий, то высокий и звенящий, как струна.

— ..Недоволен? — проговорил этот таинственный человек, явно продолжая разговор. — Конечно, я недоволен! Как можно было упустить его? Непростительное легкомыслие! Последствия могли быть самыми ужасными! Все должно быть под контролем! Каждая минута! Каждый шаг! Каждое движение! Еще немного — и ситуация могла стать неуправляемой! Он получил бы ключевую информацию, и что тогда нам оставалось бы делать?

— Но все было сделано своевременно… — тихо проговорил второй человек, тот, кого Старыгин не мог видеть. — Он не успел получить информацию!

— Риск был велик. Еще секунда — и пришлось бы устранить не только «стрелка», но и его! А он нам пока нужен, он ведет нас в необходимом направлении! Так случилось, что он многое узнал, и эти люди доверяют только ему! И ищут с ним встречи, несмотря на риск быть убитыми! Если исчезнет он — исчезнут и они! И мы никогда их не найдем! А если мы не найдем и не устраним их всех, то.., ну, об этом не стоит говорить вслух, вы все сами прекрасно знаете…

— Я понимаю, — едва слышно, почти шепотом, ответил второй человек. — Я постараюсь, чтобы это не повторилось…

Старыгин вслушивался в эти негромкие слова, и пытался понять — знаком ли ему этот голос? Но невидимый человек говорил так тихо, что с трудом удавалось различить только смысл его слов, сам же голос был неузнаваем — он с равным успехом мог быть молодым и старым, мужским и женским.., если бы привидения и бесплотные духи могли говорить, то они говорили бы такими голосами.

— Вот именно! — выкрикнул человек в черном. —Это ни в коем случае не должно повториться! Иначе.., надеюсь, я не должен объяснять, что будет в противном случае?

— Нет… — едва слышно прошелестел призрачный голос. — Не нужно ничего объяснять…

Старыгин придвинулся ближе к отверстию, чтобы попытаться разглядеть этого второго человека, при этом он задел непрочно закрепленный камень, и тот с негромким стуком сорвался со стены и покатился по дну лаза.

— Что это? — настороженно проговорил Черный Человек и вскинул голову.

Его глаза, вспыхнув в темноте под капюшоном, уставились прямо в отверстие, за которым затаился Старыгин, и тому показалось, что их взгляды встретились. Дмитрий Алексеевич резко отстранился, отполз в темноту.

Сердце его колотилось где-то в горле.

Встретившись взглядом с Черным Человеком, он пережил мгновение одуряющего ужаса. Казалось, еще немного — и он утратит собственную волю, собственное "Я", сделается послушной марионеткой в руках этого человека…

— Крысы, наверное, — прошелестел призрачный голос второго, невидимого человека. — Здесь их полно!

— Крысы? — повторил человек в черном. — Возможно, это крысы.., но лучше бы найти более безопасное место.., такое, где нет ни крыс, ни других нежелательных свидетелей…

* * *

Мейстер Рембрандт постучал в дверь тяжелым бронзовым молотком и огляделся. Здесь, в еврейском квартале, он до сих пор бывал нечасто, и окружающие его мрачные, приземистые дома показались художнику живописными и полными загадок.

Туман от ближнего канала наползал на узкую улицу, скрадывая очертания домов и немногочисленных прохожих, и от этого все вокруг казалось еще более мрачным и зловещим.

Но и сам Рембрандт, должно быть, казался здешним обитателям редким и необычным зрелищем. Чудилось, что все дома, все жалкие лавчонки квартала подглядывают за необычным гостем, внимательно прислушиваются к нему. Впервые он понял подлинный смысл выражения «здесь и стены имеют уши». Впрочем, эти мрачные, закопченные стены имели не только уши, но и глаза.

На противоположной стороне узкой улочки приподнялась занавеска в окне второго этажа, и кто-то с любопытством выглянул в образовавшуюся щелку.

Мейстер Рембрандт почувствовал себя неуютно под этими изучающими взглядами и еще раз громко постучал в дверь.

За дверью послышались шаркающие шаги, женский голос проговорил что-то на незнакомом языке, и дверь наконец с ревматическим скрипом отворилась.

На пороге стояла старая служанка Авраама.

Склонив голову к плечу, она разглядела гостя, отступила в сторону и проговорила:

— Заходите, любезный минхейр, заходите, хозяин дома!

Она снова что-то крикнула в глубину дома на незнакомом Рембрандту языке, ей ответил хриплый недовольный голос хозяина.

Рембрандт пересек полутемную прихожую, поднялся на несколько ступеней, едва не сломав ноги, и вошел в небольшую, тесно заставленную старой, тяжеловесной мебелью комнату.

Его всегда удивляло, как бедно и неудобно живет Авраам — ведь торговец был богат, даже очень богат.

— Здравствуйте, любезный минхейр ван Рейн! — проговорил хозяин, поднимаясь навстречу гостю. — Чем могу вам служить? Может быть, бокал вина, чтобы сделать разговор более приятным? Впрочем, вы, должно быть, поститесь, поскольку соблюдаете траур по поводу безвременной кончины вашей досточтимой супруги…

— Спасибо, не нужно вина! — отказался Рембрандт, вспомнив неопрятную служанку.

— Как вам будет угодно! Тогда поведайте мне, что привело вас в мое скромное жилище? Может быть, вы хотите посмотреть новые поступления в моей лавке? Есть одна очень красивая греческая статуя, привезли только на прошлой неделе. Для вас она будет стоить совсем недорого…

— Нет, минхейр Авраам, — Рембрандт с сожалением развел руками. — Я и так много вам должен.., очень много…

— Какие счеты между друзьями! — Авраам усмехнулся и заглянул в потертую книжицу. —Не так уж много.., тысячу двести гульденов.., ну и проценты, конечно.., думаю, теперь, после смерти вашей досточтимой супруги вы сможете рассчитаться.., впрочем, я вас вовсе не тороплю.., вы же пришли ко мне с каким-то делом?

— Да, минхейр Авраам, — кивнул Рембрандт. — С делом, и делом довольно странным.

Он опустился в свободное кресло, печально заскрипевшее под его тяжестью, вздохнул и начал:

— Вы знаете, должно быть, что я сейчас выполняю заказ гильдии стрелков.

— Знаю, любезный минхейр! — уважительно кивнул Авраам. — Хороший заказ, хорошие деньги! Надеюсь, вы успешно справитесь с этой работой…

— Не о том речь, — отмахнулся Рембрандт, работа над этим групповым портретом уже подходит к концу. Но тут ко мне зачастил один странный господин…

— Странный господин? — переспросил хозяин. — В чем же его странность, любезный минхейр ван Рейн?

— Этот господин… — Рембрандт внезапно замолчал, не находя нужных слов. Тишина в комнате сгустилась, она стала живой и ощутимой, как будто была третьим человеком, третьим участником беседы.

— Этот господин… — повторил Рембрандт. —Я даже не могу сразу сказать вам, в чем его странность — и это-то особенно странно, минхейр Авраам!

Авраам не сказал ни слова, он только склонил голову к плечу, внимательно слушая своего гостя.

— И его лицо.., стоит ему покинуть мой дом, и я не могу вспомнить его лицо! А я ведь художник, Авраам, у меня очень хороший глаз! Я прекрасно улавливаю сходство! Мои портреты всегда славились точностью изображения человеческих лиц!