— Сегодня утром, по инициативе полномочного ревизора при ЦК КПСС были инициированы масштабные проверки в прибрежных районах Краснодарского края, в ходе которых сотрудниками КГБ и ОБЭП были выявлены поразившие своим масштабом коррупционные схемы в сфере общественного питания. Разбавленный алкоголь, взяточничество, расхищение социалистической собственности — «курортная мафия» не гнушалась ничем. В ходе рейда уже задержано более шестисот человек. В интересах следствия мы пока не можем назвать имена, но, когда оно закончится, мы обязательно расскажем подробности. Народ, как говорится, должен знать «героев» в лицо. По просьбе Министра внутренних дел СССР мы просим всех находящихся в Краснодарском крае граждан немедленно сообщать компетентным органам о нарушениях и надеемся на ваше содействие.
Следом последовала череда новостей с производств — план стабильно перевыполняется, и «курортная мафия» этому не помеха! Пресловутая «гласность» — тоже немалой мощности инструмент обретения народного доверия если правильно ей пользоваться. Какой вывод сделает гражданин? Нет, вовсе не «как все в этом гребаном совке плохо!», а «Вон как Андропов порядок-то наводит, не то что „дорогой Леонид Ильич“!». Именно это нам и нужно.
Пионервожатая вернулась, мы выключили телевизор, немного потрепались о всяком — у ребят сегодня первый «раунд» подготовки к подводному плаванью прошел, на малых глубинах там никаких особых навыков не нужно — кессонная болезнь не проявится, а погружаться будем под присмотром специалистов.
Засыпал полностью довольный собой — да, от дальнейшего расследования отстранили, но муравейник я разворошил как надо, а соратники замять и выгородить особо приближенных «к кому надо» товарищей не позволят — Медунов после покушения никого отмазывать точно не станет, а московским на них вообще плевать, равно как и самому Андропову — он у нас в Кисловодск ездит, оттого и рожа такая кислая.
Облачившись в снаряжение, воткнул в рот легочный автомат и показал инструктору «окей» — работает штатно, воздух поступает. Со мной в паре будет погружаться Оля — тоже «окей» показывает. Штатный «приотрядный» пляж для наших целей не подходит — пологий, до глубины топать долго — поэтому вчера, пока меня не было, оборудовали площадку в трех сотнях метрах от корпуса, здесь у нас обрыв, глубина и растут деревья. Сначала по лестнице в воду спустился инструктор, следом Оля, потом — я, и, в конце, дядя Ваня. Будет от акул меня оборонять! Шутка, конечно — у нас тут только катранчики водятся, а они безобидные. Дядя Федя с парой военных тоже не прохлаждаются — будут над нами на катере плавать, на всякий случай.
Полуденное солнышко немного печет голову и дает хорошее освещение, но фонарики мы все равно взяли. Погрузившись в воду по пояс, отпустил перила и нырнул, на всякий случай прогнав в голове кусочек лекции:
— Дно в этих местах по большей части пологое, поэтому погружаться будем постепенно. Обилие подводного ила скрывает подводные ямы — будьте внимательны, их глубина может доходить до нескольких десятков метров. Местность гористая, поэтому не удивляйтесь, увидев подводные скалы и обрывы — в последние заплывать запрещено, их глубина может доходить до двух километров. И самое важное — ни в коем случае не трогайте ничего подозрительного, потому что на дне Черного моря до сих пор находится множество неразорвавшихся со времен войны боеприпасов.
Повернувшись лицом к сотоварищам, снова показал «ок», к нам подплыл дядя Ваня, и мы вдоль покрытого пышными зарослями водорослей дна отправились подальше от берега — на глубину — любуясь обитателями подводного мира. Водичка и тишина вокруг наполняли душу покоем, создавая ощущение полной изоляции от проблемного окружающего мира. Мне в нем на самом деле очень нравится, но вот такие минуты тоже нужны — остановить бесконечную «прогрессорскую» гонку, отрешиться от проблем и мук не желающей смириться с моим заслуженным отдыхом совести и просто помедитировать, орудуя ногами и наблюдая выпускаемые соратниками пузырьки.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Хлопнув меня по плечу, Оля указала на стайку черноморских карасиков-ласкирей. Покивал, показал певице большой палец — вижу, оценил — чертыхнувшись про себя, поймал начавшую всплывать подружку за руку (сигнал изменения глубины же, а Оля девочка прилежная, запомнила), подплыл ближе ко дну и ткнул корзинкой — рапанов собирать — в зарывшегося в ил «морского кота» — в простонародье скат.
Потревоженная животина дернулась, подняв облако грязи и уплыла от нас подальше. Оля сложилась пополам, давя смех, и к нам подплыл инструктор, жестами попросив больше так не делать.
Проплыли еще немного и нашли те самые подводные скалы. Вот и рапаны — облепили скалу. Здоровенные! Мы принялись собирать их в корзинку. Обобрав верхушку, заплыли поглубже. А ты чего это со скалы в ил упал? Спрятаться хотел? Не выйдет — от Ткачева еще никто не уходит! Сунул моллюска в корзину, на всякий случай посветил фонариком — может еще одного найду? А это чего блестит? Протянув руку, зачерпнул ил, и в ладони оказалась тускло блестящая, лишившаяся узоров за годы «проживания» на морском дне тяжеленькая монета. Потому что почти идеальный золотой круг!
Привлек внимание соратников, они подплыли, и я показал находку. Оля тут же цапнула посмотреть, а инструктор вооружился пристегнутым к снаряге щупом и очень осторожно (вдруг там пожилая мина) потыкал в ил. Яма!
Вытряхнув из корзинки рапанов, я начал вычерпывать ил. Просачивается, падла, мне бы ковшик, но процесс идет. Осознав чем я занимаюсь, соратники присоединились. Через пару минут, освободив яму на полметра, мы узрели ужасно грязное нечто, в котором угадывалась голова в лавровом венке. Постучали щупом — металл! Вот это мне повезло!
Хлопнув по плечу завороженно глядящего на находку инструктора, я потыкал большим пальцем вверх. Он кивнул, и мы всплыли. Вытащив легочный автомат, я заорал подплывшему катеру:
— Срочно меня в администрацию к телефону!!!
Мужики втащили нас на катер, завели мотор, по пути мы ввели их в курс дела и показали монету. Прибыв на берег, сняли снаряжение и оставили инструкторов, попросив деточек к яме не пускать — это же археологический объект, туда лазить наобум нельзя, потому что каждый сантиметр «культурного слоя» должен быть тщательно задокументирован — и дядя Федя повез меня в администрацию. Дрожащими от азарта руками — все-таки нашел клад, причем без всякого послезнания, на чистой удаче! — набрал номер ректора Историко-археологического института Академии Наук СССР.
Глава 19
Подводные археологи прибыли на следующее утро, с целой кучей оборудования и всем потребными бумажками. Нашел бы монетку случайный «орленок», фиг бы такую активность развели, но «фактор Ткачева» сыграл свою роль. Уверен, деда Юра даже от текущей работы отвлекаться не стал когда ему доложили. «А? Сережка подводный клад нашел? Ну и хорошо, ну и славно — он все время что-то находит, не отвлекаемся, товарищи». Возглавлял прибывшую группу самый настоящий академик, к своим шестидесяти двум годам сумевший сохранить густые черные волосы и пышную бороду, остроту зрения (потому что очков нет) и прекрасную физическую форму. Пожимая этому годящемуся в геологи деду руку, виновато улыбнулся:
— Простите, Игорь Семенович, мы немного залезли — надо же было удостовериться, что это не единичная монетка.
— Знал бы ты, Сережа, с каким количеством просто вопиющих нарушений нам приходится сталкиваться, — с ответной улыбкой утешил он меня. — Так что не переживай — ты все сделал совершенно правильно.
Товарищ академик отмахнулся от робко предложившего сначала заселиться и перекусить с дороги директора — бедолага, конечно, уже по лицу читается «лучше бы этот Ткачев в „Артек“ поехал как нормальный номенклатурный ребенок» — и мы погрузились в набитый всяким разным кортеж. Выписанные на подработку водолазы участвовать не будут, квалификация не та — перенесли площадку подальше от места находки и продолжают развлекать ребят необычным досугом — но Черноморский флот вызвался поучаствовать, подогнав пяток патрульных катеров, чисто на всякий случай, вдруг агрессивный блок НАТО решит нам помешать?