Читать интересную книгу 100 великих памятников - Дмитрий Самин

Первоначально он предполагал соорудить свободно стоящую гробницу для четырех представителей дома Медичи в середине капеллы. Этим она походила на первоначальный проект гробницы папы Юлия II, отличие же заключалось в том, что со всех четырех сторон она должна была иметь одинаковые фасады и, кроме того, предполагалась для довольно тесного помещения. Поэтому Микеланджело не остановился на этом проекте и заменил его другим, где четыре гробницы расположены по стенам капеллы. Эта основная идея воплощена и в окончательном варианте: гробницы сливаются со стеной и образуют неотъемлемую часть ее. Но в практическом решении этой задачи возможны были разные варианты. Сначала Микеланджело думал расположить четыре саркофага попарно у двух стен, разделив каждую пару столбом со стоящей на нем статуей и каждый из саркофагов украсив одной лежащей фигурой. У стены против алтарной ниши он предполагал тогда поместить мадонну между двумя святыми, Косьмой и Дамьяном, каждую статую в отдельной нише.

Однако такое решение не удовлетворило Микеланджело, как можно думать, потому, что стена против алтарной ниши со своими большими фигурами и нишами спорила бы с более мелкими статуями и более дробными членениями боковых стен, где находились двойные гробницы. Он снова пересмотрел проект и у боковых стен поместил усыпальницы герцогов, а у стены против алтаря — двойную гробницу — Лоренцо и Джулиано Великолепных. Саркофаги герцогов в этом проекте были отодвинуты дальше от стены, крышки саркофагов приобрели форму овала, на каждой из них было помещено по две лежащие фигуры. На цоколе, ниже высоко поднятых саркофагов Микеланджело предполагал поместить лежащие фигуры речных божеств, над саркофагами в нишах — сидящие статуи герцогов. Вместо господствовавшего в прежних проектах горизонтального членения теперь получалась направленная вверх пирамида, а в связи с этим и все внутреннее пространство капеллы Медичи необходимо было решать иначе, чем это сделал Брунеллески.

Микеланджело счел необходимым в связи с таким расположением статуй, связанных с гробницами, придать вертикальную направленность и всему внутреннему пространству капеллы. Он изменил отношение высоты к ширине и вместо 5:3 у Брунеллески удлинил пропорции до 9:4 путем введения второго яруса с пилястрами, расположенного над первым таким же ярусом. Вместе с тем изменился, конечно, общий характер архитектурного пространства: Микеланджело внес некоторую противоречивость в гармоническое спокойствие разработанной Брунеллески конструктивной системы, но такое беспокойство как нельзя лучше соответствовало образам созданной Микеланджело скульптуры.

Снаружи капелла Медичи почти не видна, так как ее загораживают старые дома. Внутренний вид капеллы определяется тем, что все основные конструктивные части выделены зеленовато-серым камнем, тогда как стены и все поля между темными членениями сделаны из белого мрамора или тонированы белой краской. Против середины двух боковых стен стоят саркофаги двух Медичи: герцога Джулиано Немурского и герцога Лоренцо Урбинского.

Почему именно этих ничем не примечательных людей, тогда как прах гораздо более знаменитого Медичи — Лоренцо Великолепного — и его брата Джулиано был перенесен в эту капеллу только в 1559 году и помещен внутри того выступающего цоколя против алтарной стены, где нет никаких архитектурных и скульптурных украшений и где теперь стоят фигуры мадонны, святых Косьмы и Дамьяна? Ответ очень прост: потому что Джулиано Немурскии и Лоренцо Урбинский были первыми из рода Медичи, получившими герцогские титулы, а во времена феодальной реакции это было много важнее реального исторического значения того или другого лица. Но в фигурах, долженствующих изображать этих двух новоявленных герцогов, Микеланджело не передал и даже не пытался передать хотя бы тень портретного сходства. Таким образом, эти статуи имеют совершенно самостоятельное значение.

В полукруглых люнетах, равно как в круглых полях парусов, поддерживающих купол, и в кессонах купола Микеланджело предполагал поместить фресковую роспись, а в нишах, находящихся рядом с фигурами двух герцогов, — статуи Ниши в стене над дверями Микеланджело решил оставить без каких-либо скульптурных или рельефных украшении.

Фигуры, условно обозначающие героев, помещены в высоких и неглубоких нишах на фоне стены, оформленной как фасад дворца.

Обе они закончены до малейших деталей, обе имеют одни и те же размеры — 1,8 метра высоты. И Джулиано и Лоренцо носили звание папских полководцев, и потому Микеланджело изобразил их в доспехах античных военачальников. Они как бы сидят на триумфальных колесницах: Джулиано — с непокрытой головой и жезлом в руках, Лоренцо — в шлеме, со шкатулкой под локтем. Джулиано застыл в просто красивой, как бы усталой и немного меланхолической позе. Не богатство внутренней жизни, а внешняя красота определяет фигуру Джулиано — мужественный профиль лица, замечательно моделированные кисти рук, едва придерживающих жезл полководца, идеальный мускулистый торс, прикрытый тонким панцирем, нарядные украшения, принадлежащие к лучшим декоративным созданиям творческой фантазии Микеланджело.

Фигуру Лоренцо ещё в XVI веке назвали «Мыслителем». Действительно, Лоренцо сидит в позе глубоко задумавшегося человека, как «Пророк Иеремия» на плафоне Сикстинской капеллы: те же скрещенные ноги, так же опущенная на руку голова. Но задумчивость Лоренцо производит совсем другое впечатление: глаза его раскрыты, но ни на что не смотрят. Он ничего не видит перед собой, но не погружен также и в свой внутренний мир. Указательным пальцем левой руки он придавил верхнюю губу и оттопырил нижнюю, и это не придает ни благородства, ни глубокомыслия всему образу. Это — не серьезная задумчивость, а поза человека, уставшего от мыслей, ни о чем не думающего, ничего не желающего, ни к чему не стремящегося. Но статуя Лоренцо, несомненно, очень красива и правильностью черт лица, и изяществом позы, и украшениями богатого шлема и дорогого панциря.

Перед нишами стоят саркофаги на высоких подставках. Овальные линии их крышек, прерывающиеся посередине двумя волютами, украшены аллегорическими фигурами времен суток, по две на каждом: перед Джулиано — «Ночь» и «День», перед Лоренцо — «Утро» и «Вечер». Сохранилось свидетельство Вазари, что Микеланджело этими фигурами хотел указать на быстротечность времени. Микеланджело сам давал им примерно то же толкование. Но этим аллегорическим смыслом не исчерпывается их художественное значение. Фигуры расположены на саркофагах так, что у зрителя создается впечатление непрочности, неустойчивости, фигуры как бы соскальзывают вниз. Неизвестно, стремился ли к этому Микеланджело или же так получилось в результате попарного размещения этих статуй, но такое впечатление остается.

Впечатление беспокойства вызывается и архитектурою стен и расположением в нишах фигур герцогов. Пилястры, на которых лежит сильно выступающий карниз с декоративными стоящими балясинами, по существу, ничего не несут. Вся стена с двумя ярусами пилястров, создающими систему каркаса, оказывается слишком легкой для массивного, тяжелого купола с кессонами. Ниши с фигурами кончаются значительно ниже карниза и кажутся слишком тесными для статуй.

Тревога и скорбь выражены в фигурах на саркофагах. Томительно засыпает «Вечер», с усилием и нехотя пробуждается женская фигура «Утра», про которую Вазари хорошо сказал, что «она в горести изгибается и скорбит, все же сохраняя свою красоту», мучительно бодрствует «День». А художественный смысл «Ночи» раскрыл сам Микеланджело. Когда Джованни Строцци написал стихотворение, посвященное этой статуе:

Ночь, что так сладко пред тобою спит,То — ангелом одушевленный камень:Он недвижим, но в нем есть жизни пламень,Лишь разбуди — и он заговорит, —Микеланджело ему ответил от имени «Ночи»:Отрадно спать, отрадней камнем быть,О, в этот век, преступный и постыдный,Не жить, не чувствовать — удел завидный.Прошу, молчи, не смей меня будить.

Позы всех четырех фигур почти тождественны, но ни одна из них не повторяет в точности другую. Все они лежат, опершись на локоть, одна нога вытянута, другая более или менее согнута. Несмотря на неестественность положений этих фигур, создающую впечатление неустойчивости, они поразительны по своей жизненности.

Все четыре фигуры очень красивы, позы их построены на контрапостах, то есть сопоставлении противоположных движений, неоднократно встречавшихся и раньше у Микеланджело, например в росписях потолка Сикстинской капеллы. Но мощные фигуры в капелле Медичи выражают не скрытые силы человека, не напряженную волю, не бурный темперамент, а томление, усталость, глубокую грусть. Особенно замечательна голова «Ночи» с прямым носом, глубоким разрезом глаз, небольшим ртом и резко очерченным подбородком. Здесь Микеланджело создал такой своеобразный и полный значительности женский образ, какой не встречался во всем предшествующем мировом искусстве и какой не удавалось повторить никому в позднейшие времена.