Дейзи пристально посмотрела на свою госпожу:
— Вы ведь принимаете это снадобье, что дала вам сестра Эйбхлин?
Скай кивнула:
— Я буду пить его до тех пор, пока мы с герцогом не придем к какому-либо согласию. Я не собираюсь быть его племенной кобылой, навсегда запертой в этом сказочном замке. — Она взяла у Дейзи кремовое льняное полотенце и вытерла руки и лицо. Затем, подумав, сняла с выреза платья прикрывавший его платок — в знак протеста.
Они услышали стук в дверь прихожей, и Дейзи поспешила открыть ее. Вбежал Эдмон де Бомон, его лицо было искажено от волнения.
— Я не знал, — начал он, — суди меня Бог, я не знал, что он стал гугенотом. Я даже не подозревал, что он думает об этом. Проклятый Лишо! Он ждал, пока я уеду, и тогда, как эдемский змей, прокрался в доверие к дяде. Боже, это дьявол!
— Ваш дядя сказал, что изгнал из Бомон де Жаспра священников. Это правда?
— Он так думает, но отец Анри уже навестил меня. Это наш семейный священник. Он сказал, что понимает, в каком трудном положении вы, как племянница епископа, оказались, но вам не следует опасаться за вашу бессмертную душу. Он дает вам отпущение грехов на случай женитьбы с герцогом по протестантскому обряду в надежде, что в конце концов вы преодолеете влияние этого Лишо и вернете дядю в истинную церковь.
Скай кивнула, но ситуация показалась ей занимательной.
Религия для нее была частным делом, хотя она и была воспитана в католической вере. Второй муж женился на ней по мусульманскому обряду, третий — по англиканскому. Но обоих их она любила — в этом было отличие от сегодняшнего брака. Ей не нравилось, что герцог приказывает ей. Если его вера такова, то лучше она как репейник прилепится к своей вере и исполнит чаяния местного священника. Это не повредит ее репутации, а если она сумеет отвратить герцога от его заблуждений, то в конце концов научится и заботиться о нем. За его суровой внешностью она заметила проблески чувства юмора. «Интересно, как он выглядит, когда улыбается?»— подумала она.
В дверь снова постучали, и на этот раз вошел герцог. Он нес огромный букет, составленный из нежных цветков апельсина, белых фрезий и маленьких нераспустившихся бутонов белых роз, перевязанных лиловой шелковой лентой. С элегантным поклоном он вручил ей цветы.
— Это для вас, мадам. Пастор Лишо говорит, что подобные вещи — дьявольское наущение, но я полагаю, что женщины любят эту мишуру, особенно в день свадьбы. — Он протянул ей руку, и, приседая в реверансе, она приняла ее.
— Позволите ли вы Дейзи присутствовать на церемонии, монсеньор? Для нас обеих это очень важное событие.
— Разумеется! — Он был доволен, что она спросила его разрешения по этому поводу.
Герцог повел всех в семейную капеллу, где их уже ждали Робби, Шон Мак-Гвайр и Брэн Келли. Когда они вошли, в капеллу, отдуваясь, вбежал и Эдмон де Бомон..
— Что случилось? — вдруг вскричал он. — Дядя, где гобелены? Где все великолепные алтарные покрывала? Где свечи? Распятие? Картины? Где дарохранительница?
Часовня определенно выглядела пустой и неуютной: в ней остался только деревянный алтарь. Не было светильников и горящих свечей — только свет, пробивавшийся через прекрасные зеленовато-голубые с золотом витражные стекла окон, освещал ее.
— Вся эта мишура — ловушка дьявола, Эдмон. Я распорядился убрать все.
— Но куда? Тут были иконы, которым не менее тысячи лет! Они принадлежат нашему роду и церкви!
— Пастор Лишо хотел уничтожить их, но я приказал упаковать и убрать их. Мне они больше не нужны. А теперь помолчи, племянник, и не порть мне день свадьбы. — Герцог кивнул стоящему у алтаря человеку, и прислужник немедленно выбежал в алтарь, чтобы вернуться с другим мужчиной.
«Он похож на покойника», — подумала Скай. Появившийся из алтаря мужчина был худ, высок, лицо длинное, с узкими губами и странно большим носом. Глаза горели, как у фанатика. Он был весь в черном, и пряди его седых непричесанных волос забавно выбивались из-под квадратной черной шапочки. Когда он приблизился, Скай увидела, что его ногти давно не чищены. Когда он подошел еще ближе, она почувствовала ужасный запах давно немытого тела и заметила полоску грязи вокруг шеи.
— Гряди, отроковица, — возвестил он хорошо поставленным и приятным для столь непривлекательного человека голосом. Затем улыбнулся, обнажив желтые остатки зубов.
Герцог улыбнулся в ответ.
— Пастор, представляю вам мою новую герцогиню, Скай. — Впервые он произнес ее имя, и она удивилась, что он запомнил его, так как все время звал ее «мадам».
Пастор Лишо хмыкнул:
— Ах, Фаброн, сын мой, она еще пока не ваша герцогиня, и только я могу сделать ее таковой!
Он снова улыбнулся. На этот раз его взор был устремлен на Скай, и она вынуждена была совладать с желанием содрогнуться, так как ей стало ясно, что этот человек мысленно раздевает ее, плотоядно облизывая губы.
— Ну, займемся этим, — быстро сказал он. — Берете ли вы эту женщину в жены, Фаброн?
— Беру, — сказал герцог.
— Берете ли вы этого мужчину в мужья, Скай? Принимаете ли вы его в качестве своего господина?
— Я беру его в мужья, — сказала Скай, и пастор пронзил ее взором.
— Итак, теперь вы муж и жена, — наконец неохотно объявил пастор.
Если уж Скай была поражена краткостью церемонии, то что говорить о присутствующих. Брэн Келли повернулся к Робби и тихо сказал:
— Если это брачная церемония, считайте меня мусульманином. Как вы думаете, это все вполне законно или нашу госпожу надувают?
Робби покачал головой:
— Не знаю. Предполагаю, что это вполне легально, раз здесь присутствует герцог.
— Но перед истинной церковью это незаконно! — тихим голосом сердито произнес Эдмон де Бомон, и Шон Мак-Гвайр кивнул в знак согласия. — Не знаю, что стряслось с моим дядей, — закончил Эдмон.
— Идемте, мадам. — Герцог взял ее под руку и повернулся. — По поводу нашего бракосочетания я распорядился приготовить легкий завтрак в зале.
— Дядя, вы же не вручили Скай кольцо. Где ее брачное кольцо?
— В этом нет необходимости, Эдмон. Мы соединились согласно заповедям Божьим в присутствии свидетелей. Пастор Лишо полагает, что брачные кольца — это излишне мирские и пускающие пыль в глаза излишества. Деньги, которые я потратил бы на такое кольцо, я передал пастору для раздачи бедным.
— Но разделите ли вы свое счастье с нашим народом, как это было принято, дядя? Будет ли вечернее празднество и пир для народа Бомона?
— Такое мотовство нелепо и излишне, Эдмон. Брак — это завет Божий, и если человек соблюдает закон Божий, то нет причины для лишнего торжества.
— Это еще один перл пастора Лишо! — саркастично заметил Эдмон де Бомон.