Читать интересную книгу Рыбка по имени Зайка - Дарья Донцова

– Боже! Все так скучно! У Зюки фарфор от Веджвуда, у Коки от Вилеру, у Нико от Мейсена. И в чем, скажите, разница? У меня у самой такие или подобные сервизы в сервантах пылятся. Давайте веселиться, проведем вечерок в стиле Микки-Мауса.

Присутствующие пришли в полный восторг, но, когда через три дня Зюка использовала ту же фишку, выставив на стол гору одноразовой посуды, ее не одобрили. Не следует обезьянничать, надо придумать свою примочку.

А еще в наше время хозяева стараются залучить к себе всеми правдами и неправдами какую-нибудь известную личность. Если ранее ходили по вечеринкам на баранью ногу, мясной пирог или говядину по-французски, то теперь идут в гости на прозаика N, певца К или ученого М.

И тут опять круче всех оказалась Мака, уж не знаю как, но ей удалось заманить на свой день рождения политика W, славящегося своим на редкость взрывным характером и вздорным нравом. Местное общество, затаив дыхание, ждало момента, когда буйный депутат, впав в раж, начнет швырять в присутствующих бокалы с вином. Но, увы, всех постигло горькое разочарование. W вел себя очень скромно, преподнес Маке букет, поцеловал ей надушенную лапку и чинно внимал музыке, которую извлекал из недр виолончели нанятый музыкант. Одним словом, вел себя совершенно обычно, и только пара хмурых парней в черных костюмах, мрачно стоявших в прихожей, напоминала: на тусовке присутствует не шелупонь, а лицо, приближенное к государю.

– Милая, – щебетала Кока, вталкивая Николетту в гостиную, – тут все свои, можешь расслабиться. Знаешь, кто у нас?

– Нет, – протянула маменька.

– Боймен.

– Кто? – с неподдельным удивлением спросила Николетта.

Кока всплеснула руками:

– Не знаешь?

– Что-то слышала, – попыталась исправить оплошность маменька.

– Это же певец! Тот, что победил в конкурсе «Волна успеха»!

– А! Конечно.

– Ну!

– Великолепно, – настроилась на нужный лад Николетта, – просто чудесно!

Я уловил в ее голосе легкое раздражение. Дело в том, что маменька обожает быть в центре внимания, и следует отметить, что, как правило, ей это легко удается. Но только не в случае присутствия эксклюзивного гостя.

В этой ситуации даже Николетте трудно выделиться, рано или поздно придется спокойно сидеть в кресле и слушать либо песни, либо чужие рассказы, а потом вежливо аплодировать. Для маменьки такая ситуация хуже капкана, она предпочитает получать овации сама.

Николетта и Кока пошли к длинному столу с бокалами. Я же быстро сел в самый дальний угол комнаты и попытался стать незаметным, что при моем двухметровом росте практически невозможно.

Перед глазами мелькали разноцветные пятна: воспользовавшись жарой, дамы нацепили на себя яркие, откровенные наряды. Я прикрыл глаза, слава богу, никто не бежит ко мне с воплем:

– Как я рада встрече!

Приятно, что сегодня здесь нету мамаш с дочерьми на выданье, потому как личность холостого господина Подушкина действует на них, словно красная тряпка на быка. Ко мне мигом подсаживают девицу, изможденную диетами и избытком образования, приговаривая:

– Машенька (Катенька, Леночка, Олечка, Ирочка, Сонечка, Лизочка), это Ваня. Он тоже увлекается литературой, ты можешь с ним побеседовать о Пушкине.

– Нико! – вдруг взвизгнула прямо над ухом Кока.

Я вздрогнул и приоткрыл глаза.

– Нико, – повторила хозяйка, – это ты?

– Что за вопрос, – ответила маменька, – я здесь уже давно, мы же только что беседовали!

– Но ты была в синем платье! – воскликнула Кока.

Я скосил глаза влево и увидел стройную фигуру в ярко-розовом брючном костюме. Мэри! Теперь понятно, что задумали проказницы.

– Я, в синем? – с глубочайшим негодованием воскликнула Мэри. – Невероятно! С какой стати? Всегда появляюсь в розовом. Кока, что с тобой! Это же мой цвет.

Хозяйка дома пару раз мигнула.

– Но… я сама… синее… ты в нем пришла, – забубнила она.

– Что у вас тут происходит? – подлетела к парочке вертлявая Зюка. – Ну и лица! Прямо похороны.

– Пойду воды попью, – выдавила из себя Кока и исчезла.

Мэри посмотрела на Зюку.

– Знаешь, дорогая, – вкрадчиво сказала она, – Кока, того… совсем плохая! Представляешь, сейчас на полном серьезе утверждала, что я пришла в синем платье! Ну не бред ли! Может, на нее жара подействовала?

Зюка скривилась:

– Маразм на колеснице приехал! Кока, конечно, выглядит молодо, но это победа пластической хирургии над возрастом. Мозги-то не перетянешь!

– Да, бедняжка, – фальшиво вздохнула Мэри.

– Жаль несчастную, – не менее лицемерно подхватила Зюка, – у медицины сейчас много средств от старческого слабоумия, но кто ж рискнет их предложить Коке?

Я с интересом наблюдал за происходящим. Слегка попинав Коку языками, Мэри и Зюка начали бродить по гостиной. Розовое пятно плавно двигалось по комнате, потом испарилось, ему на смену явилась ярко-синяя клякса.

Я постарался не рассмеяться. Николетта, весело восклицая: «Ах, какое безобразие, опять подают пирожные, которые я ни за что не стану есть», пошла к окну.

– Нико, – обморочным голосом просвистела Кока, опершись о подоконник, – это ты?

– Я.

– Но… о… да… о!..

– Что с тобой? – широко раскрыла глаза маменька. – Может, ты приляжешь? Побледнела сильно.

Здесь, наверное, уместно напомнить, что Николетта долгое время служила в театре. Главных ролей она не исполняла, получала лишь небольшие выходы, но определенная склонность к лицедейству в ней заложена, и в обычной жизни она проявляется замечательно ярко. На подмостках маменька играла средненько, сейчас же ни одна живая душа не сумела бы уличить ее в фальши.

Я тихонько вздохнул. Так, теперь понятно, отчего маменька и тетушка помчались в аптеку за пиносолом. Кока и впрямь могла заподозрить неладное. То у подружки насморк, то он исчезает. Пиносол, избавив Мэри от насморка, решил проблему. Похоже, Кока сейчас упадет в обморок.

Глава 23

– Ты в синем! – завопила Кока.

Николетта уперла кулаки в неправдоподобно тонкую талию, результат вечной диеты.

– Я плохо смотрюсь? Знаешь, мне немного надоел розовый.

– А-а-а!

– Я настолько скверно выгляжу, что тебе плохо?

– О-о-о!

– Извини, дорогая, не хотела тебя расстроить!

– У-у-у, – перешла на вой Кока и ужом скользнула в коридор.

Николетта улыбнулась как кошка, укравшая килограмм вырезки.

– Вы поругались с Кокой? – подскочила к ней Люка.

– Нет, – пожала тощими плечиками маменька, – с чего бы? Бедняжка!

– Кто? – жадно поинтересовалась Люка.

– Кока! У нее начались мозговые явления. Представляешь, только что с пеной у рта она утверждала, будто я пришла сюда в розовом костюме! Просто страшно делается, когда понимаешь: время неумолимо, как ни старайся, а впадешь в маразм.

– Действительно, – бормотнула Люка, окидывая маменьку взглядом, – но следует признать, ты ведь часто в розовом появляешься. Кстати, Зюка тут ехидничала. Стоило тебе в понедельник уйти, как она завела: «Нико одно и то же перешивает. Похоже, у нее совсем с деньгами швах. То присобачит рюшки, то оторвет и полагает, что никто этого не замечает. Ну я, конечно, вижу, что платье одно и то же, но никогда не стану…»

– Глупости, – рявкнула маменька, – как тебе это, синее?

– Шикарно, – закатила глаза Люка.

– Ах, там концерт начинается, Вава, найди мне место, – защебетала Николетта.

Я взял маменьку под острый локоток и подвел к креслу. Николетта плюхнулась на парчовую обивку. Остальные гости тоже устроились поудобней. Поскольку самые лучшие места принято уступать дамам, малочисленная мужская часть тусовки сбилась у окна. Я присоединился к «юношам». Отлично, пока певец будет выводить рулады, я отдохну. Но не тут-то было. Престарелый профессор Николай Семенович, милый, но практически глухой старик, спросил у другого великосветского тусовщика, литературного критика Сергея Петровича:

– Сережа, о чем он говорит?

Сергей Петрович, тоже крайне приятный во всех отношениях мужчина, большой знаток поэзии Серебряного века, тонкий ценитель вин и сигар, к сожалению, очень плохо видит, поэтому он отреагировал соответственно.

– Где?

– Вон, у рояля.

– Кто?

– Мальчик-блондин, размахивает руками. Может, он стихи читает?

Сергей Петрович вытащил из кармана замшевую тряпочку, аккуратно протер бифокальные очки со стеклами толщиной около десяти сантиметров[4], снова водрузил их на нос и задумчиво произнес.

– Не вижу! Впрочем, он поет довольно фальшиво.

– А я не слышу, – вздохнул Николай Семенович, – зато различаю фигуру, милый юноша.

– Тебе легче, – констатировал Сергей Петрович, – внешне мальчик ничего, наверное, а вот звуки он издает чудовищные, и вообще, на концертах лучше быть глухим и слепым одновременно.

– Может, коньяку тяпнем? – предложил Николай Семенович. – Легче будет воспринимать искусство.