дрогнул.
Я не собираюсь отступать, — сказали мои глаза.
Он улыбнулся, и я почти услышала это слово на его губах.
Хорошо.
21
ФЭРРОУ
Ари:
Как прошел твой первый день?
Фэрроу:
Восхитительно.
Фэрроу:
Я надирала свою задницу в течение десяти часов.
Ари:
Но это отличная задница, так что стакан наполовину полон.
Фэрроу:
Потом он и его спутница смотрели, как я чищу плитку, что тоже было приятно.
Ари:
Чистила плитку?
Ари:
Это что, код для чего-то?
Ари:
Клянусь, самые странные извращения происходят в Америке.
Ари:
Подожди. Он привел домой девушку?
Ари:
Ну и еблан.
Фэрроу:
Они пили чай с пирожными в зимнем саду с видом на реку Потомак.
Ари:
Ладно. Беру свои слова обратно.
Ари:
Звучит довольно живописно.
Фэрроу:
О. А потом его мама преследовала меня, предлагая заплатить, чтобы я не работала на него.
Фэрроу:
Я отказалась от ДВУХ МИЛЛИОНОВ ДОЛЛАРОВ. Сейчас самое время сказать мне, что я глупая.
Ари:
Ты не глупая. У тебя есть мораль.
Ари:
Но ПОЧЕМУ?
Фэрроу:
Она считает, что я ему слишком нравлюсь.
Фэрроу:
Держу пари, она боится, что я украду его сперму, пока буду наводить порядок в его спальне.
Ари:
Я имею в виду… это совсем не обсуждается?
Ари:
Он горячий. ЛОЛ.
Фэрроу:
Сучка, я бы родила следующего Мрачного Жнеца или что-то в этом роде. Этот человек смертельно опасен.
Фэрроу:
Но хватит о моей гламурной жизни.
Фэрроу:
Что ты делаешь со своей жизнью?
Ари:
Выбираю ресторан для своей свадьбы следующим летом.
Фэрроу:
Хотела бы я быть там. Я скучаю по Сеулу.
Ари:
Сеул скучает по тебе.
Фэрроу:
Приезжай поскорее.
Ари:
Обещаю.
22
ФЭРРОУ
Яйцо, брошенное в мой висок, я восприняла как знак от Бога, что я приняла правильное решение, отдав свою душу Закари Сану.
Если уж на то пошло, то, выгнав моих приемных монстров из папиного дома, я обрету столь необходимый мне мир и покой.
Из кухни в прихожую доносились причитания Регины.
— Кажется, у меня приступ паники.
У меня тоже, если бы я упустила свое призвание в бейсболе. С такой рукой она могла бы стать следующим Спенсером Страйдером.
Я закрыла за собой входную дверь и не обращала внимания на разбрызганный желток, чувствуя себя так, словно полуприцеп переехал меня несколько раз, прежде чем кто-то соскреб меня с дороги, бросил в мусорный контейнер, а затем расстрелял остатки.
Каждый сантиметр меня ощущал синяки, недоедание и усталость.
Когда я втащила себя на кухню, меня встретило содержимое морозильной камеры. Замороженные овощи, куриные наггетсы и древние полпинты мороженого валялись на полу.
— Я не могу найти свои макаруны. — Регина выскочила из кладовки с накрашенным лицом и в платье прямо из "Степфордских жен". — Пожалуйста, скажи мне, что ты их не съела, Таб. Как я смогу завершить свой влог?
— В хороший день это дерьмо набирает триста просмотров. — Сидя на островном табурете, Табби провела языком по зубам перед компактным зеркальцем. Она зачерпнула ключи от машины из уродливой миски для фруктов. — Признай, Регина, это не карьера. Это денежная яма. Будь Эльзой, а не Анной.
— Эльзой?
— Забудь.
Вздохнув, я рывком открыла холодильник, взяла стаканчик с йогуртом и отвоевала у кого-то наполовину съеденный поднос с малиной.
Ни Вещь 1, ни Вещь 2 не обратили на меня внимания, даже когда я захлопнула дверь бедром и начала пробираться в свою комнату.
Завтра я все уберу.
Я была по-собачьи уставшей.
Регина топталась у меня за спиной.
— Ты просто завидуешь, что у меня есть карьера.
Я отправила в рот несколько ягод малины и задумалась о том, какой аппетитный ужин приготовил для Зака его шеф-повар.
Ухватившись за перила, я спустилась по лестнице по двое, покачивая головой. Чем дальше я продвигалась по длинному узкому коридору, тем становилось теплее.
Моя комната была последней и, безусловно, самой маленькой. Она меня вполне устраивала. Легче обогревать зимой.
Я распахнула дверь, не обращая внимания на то, что она уже была слегка приоткрыта, когда обнаружила Веру, сидящую на своей кровати в крестообразном яблочном соусе, окруженную ореолом разбросанных документов.
Я поставила свой ужин на учебный стол и бросилась к кровати, собирая все бумаги.
— Что, черт возьми, ты делаешь?
Мое свидетельство о рождении.
Письмо о работе с адвокатом, который уже бросил меня полгода назад, когда я не смогла заплатить ей гонорар.
Несколько юридических документов, касающихся моего штрафа от федерации фехтования.
Все здесь.
Вера стояла, поправляя на талии пояс от Гуччи. Подержанное сокровище, которое она купила в магазине для экономных.
— Не смотри так скандально, дитя. Я знала, что ты что-то замышляешь, и решила все разнюхать.
— Ты рылась в моих вещах? — Я выплюнула, собирая все вещи в руки и открывая синюю папку, в которую я их складывала. — Кто дал тебе право?
Она откинула свои обесцвеченные волосы на одно плечо.
— Это мой дом, знаешь ли.
— Наш, — поправила я, запихивая документы внутрь и прижимая папку к груди.
— Он принадлежит и мне тоже.
Вера с отвращением оглядела комнату, уже прикидывая, что она может сделать с этим помещением.
— В конце концов, я его у тебя выкуплю.
— На какие деньги? Я здесь единственная, кто работает.
Она прошла в мой шкаф. Петли скрипели и стонали.
— Не надо так ко мне относиться. Ты заслуживаешь всего, что тебя ждет.
Каждый мускул в моем теле сжался, когда она начала рыться в моей одежде, ища… Что?
Секреты? Еще документы? Вещи, которые помогут ей понять, что я задумала?
Она уже знала, что я планирую оспорить завещание, как только у меня появятся средства. Любой человек с работающим мозгом мог догадаться об этом.
— Почему? — Я бросилась за ней, переставляя все, что она бросала, тянула и дергала. — Почему ты так меня ненавидишь?
Искренний вопрос.
Я не верила в сказки с одномерными злодеями и ангельскими героями.
Я верила в серую зону между плохим и хорошим. В то, что хорошие люди могут совершать плохие поступки и все равно стараться стать лучше на следующий день.
Вера скомкала мою футболку и швырнула ее на пол, повернувшись ко мне.
— Ты действительно хочешь знать? Даже если ответ так очевиден? — Тяжелые брюки поскрипывали на ее фигуре. — Ты была его биологической дочерью, Фэрроу. Выглядела так же, как он. У тебя было преимущество по ДНК. И он был одержим тобой. Любил тебя гораздо