вынужден уходить от атаки княжича Константина. Двигался он достаточно быстро, драться, вне всякого сомнения, и умел, и любил, так что кулак просвистел впритирку с моим ухом. А на отводе разжался, и тонкие, но сильные пальцы попытались взять захват за шею. Ага, так я это и позволил — в лучших традициях дядьки Фрола вошел на предельно короткую дистанцию, левой рукой прихватил Васильчикова за талию, а правую восходящим движением упер в основание подбородка и, прогнув парня в спине, воткнул затылком в пол. Для того, чтобы понять, что добивания не требуется, хватило одного взгляда, а уже через пару мгновений я поймал взгляд простолюдинки лет двадцати семи, рванувшейся в нашу сторону, разглядел вокруг ее радужки зеленый кантик и демонстративно отошел в сторону в знак того, что не собираюсь мешать ей откачивать хозяина.
Аккурат в этот момент отмерла Земляничка и, презрительно фыркнув, обратилась к единственному парню кроме меня, все еще стоящему на ногах:
— Петя, только не говори, что ты вовремя вспомнил о дуэльном кодексе лицея и решил вызвать «охамевшего простолюдина» на честный бой!
Словосочетание «охамевший простолюдин» она произнесла с издевкой, так что я нисколько не обиделся. А господин Жемчужников пошел красными пятнами и с небольшой задержкой пожал плечами:
— Лютобор… э-э-э…
— …Игоревич! — подсказал я.
— …Игоревич был в своем праве. Да, нарушил пару правил этого самого кодекса, из-за чего получит свое первое взыскание, но, окажись я на его месте, среагировал бы так же!
Не знаю, почему, но ему не поверили. А потом в класс ворвалась толпа из двенадцати парней и девчонок, на ходу обсуждавших главную сенсацию дня — приезд Самой Суккубы с «каким-то неизвестным мальчишкой», увидела картину маслом, потребовала объяснений и получила. От все той же Виктории Ждановой. Кстати, описавшей недавний конфликт настолько образно и точно, что я невольно улыбнулся, а третий и последний княжич в нашем классе — Ярослав Федорович Засекин — вспыхнул, как сухая береста, брошенная в костер, вперил в меня взгляд, пылающий алым кантиком вокруг радужки, и вызвал меня на поединок. По крайним правилам для восьмого класса, то есть, до сдачи, потери сознания или тяжких телесных повреждений.
Я пожал плечами и дал волю любопытству:
— Не то, чтобы я отказывался, но очень хотелось бы понять, на каком, собственно, основании.
— На основании пункта шесть-одиннадцать дуэльного кодекса нашего Лицея! — сдуру ляпнул он, причем чуть ли не раньше, чем я договорил.
Не воспользоваться представившейся ситуацией было выше моих сил, и я расплылся в ехиднейшей улыбке:
— Пункта шесть-одиннадцать⁈
Княжич понял, что спорол какую-то редкую чушь, но отказываться от сказанного было уже поздно, и он подтверждающе кивнул:
— Да!
— Удивительное рядом! — «восхитился» я. — В шестом разделе дуэльного кодекса Собственном Его Императорского Величества Лицея номер один всего пять подпунктов, все они описывают порядок оплаты услуг целителей вышеупомянутого лицея в случае отсутствия у поединщиков собственных, а далеко не последний представитель славного рода Засекиных недостаточно умен для того, чтобы выучить наизусть простенький, но чрезвычайно важный документ!
Парень чуть не лопнул от злости, рванулся, было, ко мне, но был пойман друзьями. А я посмотрел на «вернейшую помощницу», обнаружил в ее взгляде плохо скрываемое веселье и еще раз убедился, что любимая тетушка назвала ее стервозиной не просто так:
— Мой господин, я уже забронировала малую арену номер одиннадцать. На шестнадцать ноль-ноль.
— Одиннадцать? Это число я уже не забуду… — преувеличенно серьезно заявил я, повернулся к Ярославу Федоровичу, плавящемуся от бешенства, и нанес по его самолюбию еще два сильнейших удара: — Право, не стоит так яростно сопеть: я принимаю ваш вызов, ибо и нам, простолюдинам, не чуждо великодушие. И потом, чего вам расстраиваться? Вы ж аристократ с вереницей благородных предков за спиной. Ну, а мозги — дело десятое…
Это, если что, тот самый Засекин)))
Глава 8
Часть 2
р…Формулировка согласия на дуэль с Засекиным взбесила не только его — не прошло и пары секунд, как показать мне мое место захотело еще четверо одноклассников и три одноклассницы! Я, в общем-то, не возражал, но «чтил» дуэльный кодекс лицея, категорически запрещающий не инициировавшимся ученикам участвовать более чем в одном поединке в день, поэтому предложил страждущим определиться с очередностью вызовов самостоятельно. И подлил масла в огонь, заявив, что они для меня пока еще на одно лицо.
Если бы не преподаватель, нарисовавшийся в дверном проеме, меня бы, наверное, порвали на мелкие лоскуты. А так справились с яростью, неспешно разошлись по своим местам и почти одновременно… снисходительно кивнули в ответ на приветствие мужчины, который был старше нас как минимум втрое!!!
Он счел нормальным не только это, но и реанимационные мероприятия, проводимые двумя целительницами прямо в центре класса. Правда, кинул вопросительный взгляд на ту, которая сидела на корточках к нему лицом, получил такой же безмолвный ответ и спокойно объявил тему урока!
Меня заметил минуте на четвертой-пятой и лишь потому, что заглянул в электронный журнал — прервал разглагольствования на тему экономических причин первой гражданской войны в Поднебесной Империи, поднял меня из-за стола и попросил представиться, рассказать что-нибудь о себе и объяснить, с какого перепугу я, простолюдин, решился поступить именно в этот лицей!
Нет, формально вопрос звучал совсем по-другому и не должен был меня оскорбить, но второе дно ощущалось чуть ли не кожей и, конечно же, вызвало соответствующую реакцию у поборников сословной принадлежности. На их смешки мне было наплевать с высокой горки, а преподавателя я прощать не собирался:
— Лютобор Игоревич Дерябин. Люблю учиться, гонять на спортивных автомобилях и общаться с достойными личностями. К сожалению, уровень преподавания в учебных заведениях некоторых медвежьих уголков нашей родины заметно ниже, чем в столичных, а я в принципе не умею что-либо делать спустя рукава, соответственно, особого выбора и не было. Увы, мои детские представления о том, что в интеллектуальном центре страны работают достойнейшие преподаватели государства, только что разбились вдребезги: вы, Варфоломей Дмитриевич, либо патологический дурак, либо один из самых последовательных и опасных врагов рода Волконских, ибо…
Тут в классе поднялся ропот, а Корольков побагровел и жал кулаки, но я и не думал останавливаться:
— …ибо каким-то образом пролезли в число сотрудников этого лицея и намеренно подтачиваете веру самых умных, талантливых и перспективных представителей подрастающего поколения граждан Российской Империи в необходимость социальных лифтов, высшую справедливость и другие фундаментальные основы государственности!
Этот придурок не нашел ничего лучше, чем сорваться на визг:
— Выйдите вон! Немедленно!! Вы срываете мне урок!!!