— Намекаете, что д-до утра я не д-доживу, и выглядеть моя с-смерть будет как н-несчастный случай.
— Нет, вы все же посмотрите в камеру, господин Синак. Не лишайте старика удовольствия!
— Не имею я п-привычки воевать с открытым з-забралом с тем, кто свое лицо прячет.
— Ах, вы про это? — ответил старик (Синак уже понял, что говорит именно с пожилым человеком) и обратился к своему наемнику. — Включи, Виктор.
Бугай Виктор послушно нажал какую-то клавишу на встроенном в рукав наладоннике, и перед Синаком прямо на земле появилась небольшая фигурка. Первые пять-десять секунд он привыкал к яркому голубоватому свечению голограммы и толком ничего разглядеть не мог. Кроме того, свет вновь вызвал в его голове болезненный приступ мигрени. Ученый усилием воли попытался сфокусировать взгляд на фигурке, но она почему-то сильно двоилась. Это обстоятельство вновь вызвало тошноту, и, прежде чем начать очередной раунд борьбы с собственным желудком, Реджи все же глаза прикрыл.
— И зачем же вам, товарищ адмирал, мои г-глаза понадобились? — Синак все же успел разглядеть на фигурке форму и огромные адмиральские звезды на погонах. Память услужливо подсказала, кто именно возжелал его смерти. Госслужащий такого уровня, как Синак, все высшее руководство ВКС России знал в лицо. Правда, до сего дня лично встречаться с адмиралом Касаткиным Синаку не доводилось, оттого он не и узнал бывшего главкома по голосу.
— Стало быть, знаете меня, — довольно протянул Касаткин.
— Да кто же не слышал о легендарном а-адмирале Касаткине? — еле переводя дух, ответил Синак. — Тем более вас со службы п-перли такой поганой метлой, что разве т-только слепоглухонемой о вас ничего не слышал. Вы так и не ответили на мой в-вопрос.
Слова Реджи, видимо, никак адмирала в отставке не задели, во всяком случае, вида он не подал. На вопрос приговоренного к смерти Касаткин ответил максимально спокойным, можно даже сказать, отеческим тоном, почти ласково.
— Месть гораздо слаще, когда видишь глаза умирающего противника.
Реджи сейчас было ну очень плохо. Голова вновь начала раскалываться, взгляд никак не хотел фокусироваться на чем-либо, каждую секунду приходилось сглатывать несуществующий комок в горле и силой воли подавлять рвотные позывы. Однако, несмотря на все эти нюансы, он нашел в себе силы рассмеяться хриплым голосом и ответить адмиралу:
— Какой вы з-забавный человек, — тут Синака начало мелко трясти то ли от холода, то ли от адреналина. — П-право д-дело, адмирал, нашли себе с-соперника п-по плечу, ничего не скажешь… И где же я вам д-дорогу-то перейти успел, позвольте с-спросить?
— Да было дело, — уклончиво ответил бывший военный и приказал своему амбалу выключить связь. Далее они уже говорили между собой по внутреннему каналу, и их разговора Синак не слышал.
— Есть! — сухо ответил тот, кого Касаткин назвал Виктором, и отошел от Синака на пару метров.
Минуты на две на участке воцарилась мертвая тишина, слышно лишь было, как шелестит ветер в оголенных ветках деревьев да шуршат давно опавшие кленовые листья по дорожкам сада. Реджи напряг силы и вновь открыл глаза. Оказалось, Виктор никуда не делся.
Нет, Синак не боялся смерти, но погибать именно так ему не хотелось. Слишком уж подлой казалась ему такая смерть. Не на работе, не от инфаркта, не в бою, а тупо по пьяни. И даже не по собственной воле.
— Виктор, — наконец произнес Синак. Чувство холода уже не так сильно его мучило. Голос его не дрожал, но сильно осип. В целом, он уже смирился со своей судьбой. То ли подкрадывающийся к нутру мороз замедлил все его психические реакции, то ли алкоголь, то ли все в совокупности. Да и не так уж сейчас и важно было, что именно успокоило Реджи. Главное, что он наконец избавит мир от своего присутствия. Главное, что он искупит свой грех. — Виктор, — повторил Реджи, — если вам не трудно… Вы же и без того грех на душу берете… В таком случае, не могли бы вы меня добить? Камеры, я так понимаю, вы тоже заранее обезвредили. У вас же наверняка стазер есть. Щелкните мне им под ребра секунд на тридцать-сорок — этого должно хватить. Моя диафрагма отключится, я задохнусь, потеряю сознание, а после околею. Мне хорошо, да и вы пораньше освободитесь. Домой пойдете, к жене, к детям. Вы же военный да, Виктор? Имейте же честь… Вы же… во флоте…
Но Виктору не пришлось ничего делать. Пока Синак говорил, сознание само покинуло его измученное тело. Оставалось лишь дождаться его смерти, и можно убираться. Адмирал будет доволен.
Глава 14
Наемник Виктор Геннадьевич Соболев в прошлом был отличным военным. Спецвыпуск рязанского воздушно-десантного командного училища, затем перевод в ДШБ на Дальний Восток, служба на флоте. Он прошел Китай, Курилы, Австралию, успел поучаствовать в обороне северного морского пути и в битвах за Арктику. В общем, за годы службы на Земле он принял участие более чем в десятке локальных конфликтов и заслужил несколько высших боевых наград страны.
В ДКВ (десантно-космические войска) его подтянул тогда еще капитан первого ранга Касаткин. Перспективного десантника будущий адмирал приметил сразу после обороны Севморпути и не смог отказаться от соблазна завести себе личного цербера. В следующие десять лет с подачи Касаткина Соболев участвовал практически в каждой десантной миссии России на Луне, Марсе и Европе. Действовал он, разумеется, в составе ЧВК, поскольку договор о «Мирном космосе» запрещал какому-либо государству применять свои вооруженные силы за пределами планеты Земля. Официально воевать в космосе можно было лишь на звездолетах, да и то только после открытого объявления войны. В любом другом случае нападение на военные космические корабли и гражданские суда приравнивалось к пиратству и каралось СКД (Советом космических держав). Причем санкции накладывались независимо от того, судно какой именно страны преступило закон. По шапке могли получить как гегемоны, так и мелкие космические государства.
Любые же официальные конфликты на территориях колоний и поселений в Солнечной системе были строго-настрого запрещены десятком различных международных конвенций, директив и соглашений, что, впрочем, не мешало заинтересованным сторонам использовать втихую различные ЧВК или военизированные ЧОПы для решения своих вопросов. Строго говоря, запрет на ведение каких-либо боевых действий в колониях был продиктован спецификой жизни в этих самых колониях. Любое вооруженное столкновение — это риск для всего поселения. Как-никак, а подземные или, того паче, купольные колонии и без подобных рисков сталкивались с бессчетным количеством проблем, начиная от банальных физических факторов, будь то космическая радиация, астероиды, бури или банальные грунтотрясения, и заканчивая факторами экономическими. Любые поселения в Солнечной системе все еще крепко зависели от поставок припасов и оборудования с большой земли. Разумеется, любое вооруженное столкновение на территории любой из многочисленных колоний землян по факту обходилось слишком дорого. В лучшем случае все разрешалось быстрой капитуляцией одной из сторон, как правило, менее агрессивной и хуже подготовленной. А в худшем боевые действия приводили к необратимым последствиям. Некоторые поселения вымирали целыми секторами из-за банальных разгерметизаций и прочих диверсий на системах жизнеобеспечения. Но пытливый ум человека разумного делал все, чтобы этот самый разум не больно-то мешал людям убивать друг друга даже в экзотических условиях замкнутого пространства какой-нибудь далекой колонии. Люди служивые быстро привыкли к новым реалиям и специфике ведения боевых операций в подобных условиях. Как раз одним из таких спецов и стал Виктор Соболев.
Служил Соболев ладно и, как уже ранее упоминалось, участвовал почти во всех значимых колониальных конфликтах. Причем большую их часть он возглавлял лично, держа отчет непосредственно перед Касаткиным. В итоге Виктор дослужился до подполковника ДКВ. Своими полулегальными миссиями в космосе он вернул России статус сильной колониальной державы, а своему непосредственному начальнику открыл дорогу к адмиральской должности, а после и к адмиральскому званию.