Прошло около года после посещения меня охотниками, и вся моя одежда к тому времени износилась. Оставалось только тряпье, которое дала мне моя тетка, и пустой мешок из-под муки. Когда-то я собирался сшить их вместе и использовать для постели. А теперь я подумал, что если я умру этой ночью, какая будет польза от этого шитья. Лучше мне продолжать медитировать. Я положил на сиденье изношенное кожаное платье, полами которого я обернул нижнюю часть тела, а сверху укрылся дырявым пустым мешком. Оставшимся тряпьем я укрыл части тела, которые больше всего в этом нуждались. Все это тряпье было слишком изношено, чтобы служить одеждой. Я подумал, что впадаю в крайности в своем самоотречении и что я должен сшить все части вместе, но у меня не было ни иголки, ни ниток. Поэтому я соединил это тряпье узлами в трех местах, и обмотавшись им, подвязался веревкой вместо пояса. В этом одеянии я проводил дни с максимальной пользой для себя, а ночью оно немного защищало меня от холода.
Я прожил, медитируя, в этих условиях еще около года, и однажды услышал голоса людей. Выглянув, я увидел группу охотников, приближающихся к моей пещере. Они возвращались с охоты с большой добычей. Шедшие впереди, увидев меня, закричали: «Ой, там бхута!» — и бросились прочь. Находившиеся сзади сказали: «Не может быть, чтобы бхута появился средь бела дня. Нужно проверить, действительно ли там бхута». Когда им сообщили, что он все еще там, даже шедшие сзади старые охотники испугались. Я сказав им, что я не бхута, а отшельник, который давно ничего не ел. Они сами захотели убедиться в правдивости моих слов и осмотрели все кругом. Не найдя ничего, кроме крапивы, они все прониклись большим уважением ко мне. Они отдали мне все, что оставалось у них от запаса провизии, а также много мяса и обратились ко мне с выражением почтения: «Ты заслуживаешь похвал за свой аскетизм. Молись за убитых нами животных и за нас, грешных, лишивших их жизни».
Я обрадовался возможности иметь пищу, которую едят обыкновенные люди, и, вкусив ее, испытал приятное чувство сытости. У меня поднялось настроение, и я с большим усердием продолжал медитировать. Я ощутил особый подъем духа, который никогда не испытывал раньше, и подумал о том, что заслуга, приобретаемая теми, кто отдает оставшиеся крохи пищи одиноким отшельникам, несомненно, превосходит заслугу тех, кто делает роскошные подарки обеспеченным людям, живущим в городах и селениях.
Я растянул этот запас мяса на много дней, экономно его расходуя, и в нем мухи отложили личинки. Я сначала хотел очистить его от личинок, но потом подумал, что мне не следует употреблять его в пищу, так как тогда мне придется отнять это мясо у личинок, а значит, заниматься грабежом. «Как бы мне ни хотелось поесть мяса, мне не полагается отбирать его», — решил я. И оставив это мясо личинкам, перешел опять на похлебку из крапивы.
Однажды ко мне забрался некто, рассчитывая найти ценные вещи. Он ощупью ходил в пещере, обшаривая каждый угол. Наблюдая за ним, я в конце концов громко рассмеялся и сказал ему: «Попробуй что-нибудь найти ночью там, где я ничего не могу найти днем». Тогда он тоже рассмеялся и ушел.
Примерно через год после этого посещения несколько охотников из Ца, возвращаясь после неудачной охоты, случайно оказались вблизи моей пещеры. Так как я сидел погруженный в самадхи, одетый в какое-то подобие одежды, скрепленной тремя узлами, они, желая узнать, человек я или бхута, тыкали в меня концами своих луков. Из-за моего отпугивающего вида они были более склонны считать меня бхутой. Когда они обсуждали этот вопрос между собой, я обратился к ним и сказал: «Можете не сомневаться в том, что я человек». Увидев мои зубы, они узнали меня и спросили, не Тхепага ли я. Получив утвердительный ответ, они попросили у меня еды, обещая возвратить больше, чем возьмут. «Мы слышали, что ты много лет назад приходил домой. С тех пор ты все находишься здесь?» — спросили меня они. «Да, — ответил я, — но я ничего не могу предложить вам из того, что вы сможете есть». Они сказали, что все, что ем я, сгодится и им. Тогда я велел им развести огонь и сварить крапиву. Сделав это, они ожидали, что я добавлю в суп мясо, кости, костный мозг или жир. Но я сказал им: «Если бы у меня это было, мою пищу было бы приятно есть. Но уже несколько лет у меня ничего нет, кроме крапивы. Добавьте ее вместо мяса». Тогда они попросили сдобрить суп мукой или зерном. Я сказал им, что если бы у меня была мука или зерно, моя пища была бы питательной, но я живу без них уже несколько лет, и предложил им заменить эти продукты кончиками крапивы. Когда же они попросили соли, я ответил им, что соль придала бы вкус моей пище, но я живу без соли уже несколько лет, и посоветовал им добавить вместо нее побольше кончиков крапивы. «Живя на такой пище и нося такие лохмотья, не удивительно, что у тебя такой жалкий вид, — сказали они. — Такая жизнь не достойна человека. Ведь если бы ты даже был чьим-то слугой, ты бы ел вдоволь и имел теплую одежду. Ты самый жалкий и несчастный человек в мире». На это я им ответил: «О друзья, не говорите так. Я один из счастливейших среди родившихся в человеческом облике. Я встретился с Переводчиком Марпой из Лхобрака, и он передал мне Знания, с помощью которых можно достигнуть состояния Будды в течение одной жизни. А сейчас, полностью отказавшись от всех преходящих вещей, я живу отшельником, уединенно и соблюдая строгий аскетизм, обретаю вечные блага. Отказавшись от временных удовольствий, таких, как пища, одежда, слава, я расправляюсь с Врагом Невежеством сейчас, в этой жизни. Среди всех людей на Земле я один из самых мужественных, имеющих самые возвышенные идеалы. А вы, рожденные в стране, где распространено Благородное Учение Будды, даже не слушали ни одной религиозной проповеди, не говоря о том, чтобы посвятить свою жизнь религии. Вместо этого вы стараетесь изо всех сил попасть в самые низшие области ада на самые долгие сроки. Вы накапливаете горы грехов и соревнуетесь друг с другом на этом поприще. Как слепо и извращенно вы воспринимаете жизнь! А я радуюсь не только ожидаемому мной вечному блаженству, но и своей жизни сейчас. Это приносит мне удовлетворение и вдохновляет меня». И я спел им песню о Пяти Видах Довольства:
«Владыко! Милосердный Марпа!К твоим стопам склоняюсь я!Помоги мне от привязанности к миру отказаться.Здесь, в Средней Пещере Драгкар-Тасо,На самом верхнем ярусе Средней ПещерыЯ, тибетский йог, по имени Репа,Оставив все мысли о том, что есть и во что одеться,и все мирские попечения,Поселился за тем, чтобы достичь совершенногосостояния Будды.Удобен жесткий матрац подо мной,Удобна непальская накидка на хлопковой подкладке,которой я укрываюсь.Удобна единственная лента, удерживающая мое колено[195].Приятно тело, привыкшее к умеренной пище.Приятен Светлый Ум, различающий бренный мир иКонечную Цель.Ничего нет неприятного; все приятно.Если вы можете поступать так же, следуйте моему примеру.Но если вас не вдохновляет цель аскетической жизниИ от заблуждения о реальности «эго»[196] не можетевы освободиться,Тогда прошу я вас избавить меня от вашейложно направленной жалости,Ибо я, йог, нахожусь на пути к обретениюВечного Блаженства.Последние лучи заходящего солнца освещают вершины гор.Возвращайтесь и вы в свои жилища.А у меня в ожидании смерти, о часе которой неведомо,Поставившего цель достигнуть совершенногосостояния Будды,Пустым разговорам предаваться нет времени,И поэтому сейчас я войду в самадхи —Спокойное Состояние».
Услышав мое пение, они сказали: «Ты поешь о различных удобствах. Однако у тебя действительно очень хороший голос. Но мы не способны обречь себя на такие лишения». И, сказав это, они отправились домой.
Они исполнили эту песню хором во время праздника, ежегодно отмечаемого в Кьянга-Ца. Случилось так, что моя сестра Пета тоже пришла на праздник, чтобы собрать милостыню. Услышав эту песню, она сказала им: «Любезные! Человек, который пел ее, должно быть, сам настоящий Будда». Один из охотников воскликнул: «Ха! Ха! Смотрите, как она хвалит своего брата!» А другой сказал: «Кем бы он ни был — Буддой или животным, это песня твоего измученного голодом брата, и ему грозит голодная смерть». На это Пета ответила: «О, мои родители умерли давно. Мои родственники стали моими врагами. Мой брат ушел куда-то, а я живу на подаяние. Зачем вы радуетесь моему горю?» И она разрыдалась. Находившаяся поблизости Зесай подошла к ней и утешила ее, говоря: «Не плачь. Вполне возможно, что это твой брат. Я тоже встречала его когда-то. Ты пойди в пещеру Драгкар-Тасо и узнай, жив ли он еще. Если жив, то тогда вдвоем навестим его».