— Бесполезно думать о таких делах, дорогая Кларисса. Выигранное в «Откормленной куропатке» благополучно перекочевало в другой карман, а пассажиры дилижанса давно уже забыли о своем хорошем ужине.
— Мне кажется, они долго будут вас помнить и рассказывать об этом своим детям.
— Это похоже на свет свечи в темном мире. Свечи чадят, Кларисса, и быстро сгорают. Какая унылая беседа! Скоро мы будем в Лондоне. Там мы проведем ночь в моей резиденции, а на следующий день отправимся в Эндерби. Ваше приключение почти закончилось. Благодарю вас, что позволили мне принять в нем участие.
— Это я должна вас благодарить.
— Путешествие было чудесным. Дуэль манер в «Откормленной куропатке», потеря пятидесяти фунтов прошлым вечером, лекция о моих порочных привычках, но самым лучшим, моя дорогая, милая Кларисса, было ваше общество.
Я смягчилась. Его манеры были очаровательны, и, возможно, он нравился мне именно из-за его очевидных недостатков.
Мы продолжали наш путь. Увидев большие каменные стены могучего Тауэра и реку, бегущую, как лента, среди полей и домов, я вдруг разволновалась. Уже темнело, когда мы проехали через город и добрались до Альбемарл-стрит, где находилась лондонская резиденция Ланса.
Наш приезд вызвал всеобщую суматоху. Казалось, слугам не было числа. Ланс объяснил им, что следует приготовить комнату для племянницы генерала Эверсли, которую он завтра должен доставить к ее семье за городом. А пока нашим главным желанием было поесть и отдохнуть после такого длительного путешествия.
Это был очень красивый дом, и при этом отнюдь не старый. Потом я узнала, что он был построен по проекту Кристофера Рена вскоре после большого лондонского пожара, когда знаменитый архитектор вновь отстраивал большую часть города. Дом был небольшой, по меркам Эверсли, но он обладал элегантностью, которой недостает большим домам. Великолепные панели, резная лестница изысканного рисунка и все остальное вовсе не отличалось пышностью, как можно было ожидать, зная Ланса; наоборот, все было в наилучшем вкусе и производило впечатление даже на таких как я.
Хозяйство велось безупречно, если судить по той скорости, с какой были приготовлены наши комнаты и подана еда.
Мы сидели в комнате с окнами от пола до потолка, обеспечивающими максимум света. На столе стоял серебряный канделябр, и при этом мягком освещении все окружающее казалось чрезвычайно приятным.
— Ваш дом очень красив, — сказала я Лансу.
— Благодарю вас, Кларисса. Я сам его очень люблю и много времени провожу здесь… больше, чем за городом. Как вы могли догадаться, я — городской человек.
— Ну, естественно, ведь игорные дома находятся здесь, — ответила я.
— О, в сельской местности с этим тоже неплохо. Там есть много способов, чтобы потерять деньги, уверяю вас.
— Накопление их, вероятно, не приносят такого удовольствия.
— Разумеется.
— А мне это было бы приятно. Я бы радовалась, глядя, как их становится все больше, — сказала я.
— Дорогая безгрешная Кларисса, пример для всех нас… и в особенности для глупых игроков! Попробуйте супа. Это гордость моего повара. Мне кажется, у него на кухне всегда кипит котел с этим супом.
— Вам здесь очень хорошо прислуживают.
— Я слежу за этим. Мне нравится, чтобы мне хорошо служили… после игры, конечно.
— Я уже многое о вас знаю.
— О, это звучит угрожающе. Но я тоже понемногу вас узнаю.
— Я часто думаю, что человек совершает ошибку, пытаясь узнать слишком много о других людях.
— Это очень глубокомысленное высказывание! — заметил Ланс.
Так мы подшучивали друг над другом.
Я провела ночь в восхитительной комнате. В камине горел огонь, и, едва коснувшись мягкой постели, я провалилась в глубокий сон.
Меня разбудила служанка, которая принесла горячей воды. Было еще темно, но она сказала, что сэр Ланс просил меня быть готовой к отъезду, как только станет светлее.
Странно, но я почувствовала сожаление, что мое приключение почти закончилось. Я все еще находилась под впечатлением всего происшедшего и только-только начинала понимать, как меня радуют дни, проведенные с Лансом.
Мы оставили уютный дом на Альбемарл-стрит и двинулись на юго-восток. По пути были две остановки, причем последняя — в историческом городке Кентербери. До Эверсли оставался день пути.
Везде, где бы мы ни проезжали, любой завязываемый нами с кем-либо разговор, обязательно сводился к теме восстания шевалье Святого Георга, или Претендента, как его чаще называли.
В воздухе носился страх перед новой войной. Мне было очень тревожно, когда я думала, что если дело действительно кончится войной, то Дикон будет по одну сторону, а моя семья — по другую.
Ланс выглядел немного подавленным, когда мы выехали из Кентербери.
Я спросила его: не думает ли он о том мученике, который был умерщвлен в соборе? Или это судьба святого Томаса занимает его ум и насылает меланхолию?
— Нет! — воскликнул он. — Должен признаться, я о нем почти не думал. Вы, разумеется, знаете, что есть только одна причина моей грусти — скорая разлука с вами.
Я так счастлива была услышать это от него, что засмеялась от удовольствия; но потом я вспомнила Дикона, и мне стало стыдно.
— Вы привыкли говорить то, что люди хотят от вас услышать, — сказала я.
— Неплохая привычка, согласитесь.
— Если вы действительно так считаете…
— Уверяю вас, я говорю сущую правду, когда утверждаю, что редко радовался чему-нибудь в своей жизни больше, чем нашей маленькой прогулке. Благодарю вас, дорогая Кларисса, что удостоился такого счастья.
— Чепуха! Вы же знаете, что это я должна вас благодарить, — ответила я. — Боюсь, я была скучной компанией.
— Конечно, нет. Несмотря на все, что случилось, я надеялся, что вы получили удовольствие от нашей поездки.
— Я была счастлива, насколько это возможно, принимая во внимание все происходящее и то, как я беспокоюсь.
Дальше мы ехали молча. Думаю, мы оба были немного взволнованы.
В тот же день мы приехали в Эндерби.
Дамарис удивилась, когда поняла, кто приехал. Она затискала меня, а потом я попала в руки Джереми.
— О, Кларисса… мы так волновались… так тревожились… вся эта ситуация!
Демон прыгал вокруг, и меня радовало, что Ланс ему сразу понравился.
Я должна была увидеть Сабрину, которая подросла, пока я отсутствовала; в Эверсли-корт и в Довер-хаус были посланы письма, и мы ожидали приезда всех родственников в Эндерби. Это было целое событие.
Ланс остался на ночь; все члены семьи благодарили его за то, что он благополучно доставил меня домой. Они были потрясены моей историей, которую я подробно им рассказала, умолчав, конечно, о нашей с Диконом любви.