Читать интересную книгу Эпоха религиозных войн. 1559—1689 - Ричард Данн

Что по-прежнему сложно интерпретировать, используя классовый подход, так это роль джентри. Эти люди были новыми участниками революции в Англии, и они разделились поровну между парламентским и роялистским лагерями. Можем ли мы назвать джентри феодалами и буржуа? Как мы можем объяснить экономические причины их участия в революции или их идеологические воззрения? Для этого существуют подходы. Одна из научных школ, приняв тезисы Маркса, рассматривает джентри как нарождающийся аграрный средний класс, стремящийся к богатству под властью короны и аристократии, между 1540 и 1640 гг. Наиболее удачливые члены этого класса возглавили борьбу за парламентаризм и пуританство в 1640 г., чтобы консолидировать их власть. Но противоположная научная школа утверждает, что наиболее преуспевающие члены джентри примкнули к королевскому двору, а те мелкие лендлорды, что жили на доходы от своих ферм, между 1540 и 1640 гг. стали менее преуспевающими. Попавшие под инфляцию, исключенные из правительственного патронажа Стюартами, эти джентри обратились к пуританству и к революции, чтобы утвердить свой статус. Первая из этих интерпретаций лучше оперирует фактами, но ни она из них не верна. Современные исследования сходятся в том, что джентри — как многие англичане — были не слишком удачливы в экономическом плане в середине XVII в.

Поэтому экономическая или социальная интерпретация английского кризиса не дает нам полной картины произошедшего. Английская революция менее, чем французская или русская, может быть описана в терминах экономики. Но безусловно, англичане находились под впечатлением религиозных и политических проблем. Религия сама по себе была мощным катализатором. Кризис 1640 г. вернее всего было бы назвать пуританской революцией; она символизировала собой последний и самый великий эпизод европейской эры Религиозных войн.

Череду событий, произошедших в Англии в период с 1640 по 1660 г., сложно суммировать. Вначале, в 1640 г., казалось, что никакой гражданской войны не будет. У парламента была поддержка высшего класса, и Карл I оказался один. Воодушевленные атмосферой поддержки в Лондоне, палаты лордов и общин быстро оградили короля от советчиков, которые допустили «одиннадцать лет тиранического», беспарламентского правления. Уэнтворт и Лауд были заточены в тюрьму. Парламент приговорил Уэнтворта к смерти, и половина Лондона пришла к Тауэру, чтобы просмотреть на казнь.

Все предыдущие королевские налоги, принятые без одобрения парламента, объявлялись теперь незаконными. Королевские суды, которые использовали Уэнтворт и Лауд, были отменены. Парламент теперь собирался как минимум каждые три года. И современный парламент придерживается тех же установок.

Отказавшись от старого правительства, парламент в 1641 г. начал строить новое. Мнения в парламенте быстро разделились, как только были подняты спорные вопросы — должен ли парламент назначать королевских министров, контролировать армию, реорганизовывать церковь, — и многие его члены стали союзниками Карла I. Самым горячим вопросом был религиозный: стоит ли реорганизовать институт церкви и изменить богослужения? Пуритане и политические радикалы, которые имели небольшое преимущество в палате общин, превратились в революционную партию, склоняющуюся к реорганизации церкви и государства. В ответ на это в парламенте сформировалась роялистская партия, противостоящая дальнейшим изменениям. В январе 1642 г. Карл I попытался смять парламентских радикалов с помощью военных. Но это был неуклюжий шаг. Когда он вошел в палату общин, окруженный четырьмя сотнями вооруженных солдат, намереваясь захватить Пима и других лидеров, его враги были уже готовы. Толпа вынудила Карла покинуть Лондон. Спустя несколько месяцев обе стороны подняли войска и война началась.

Гражданская война 1642–1646 гг. была очень сдержанной. Даже на пике своего развития не более чем один из десяти англичан, способных служить, находился в армии (сравним с одним на четырех во время Гражданской войны в Америке), и военная кампания нанесла населению весьма незначительный урон. Парламентские солдаты были названы круглоголовыми из-за пуританской обязанности коротко стричься; роялисты, или «кавалеры», выглядели очень романтично по сравнению с ними. Не было сомнений, что круглоголовые победят. В их руках был Лондон и богатая юго-восточная часть страны. Парламент скопил большую сумму денег через налоги на имущество — по иронии намного более тяжелые налоги, чем когда-либо вводил Карл I. Кавалеры распоряжались на своей слабо заселенной северо-западной части страны, они постоянно нуждались в деньгах, людях и военной технике. Королевские войска напоминали банды разбойников, возглавляемых наемниками во времена Тридцатилетней войны. Принц Руперт, наиболее известный предводитель кавалеров, смог великолепно начать сражение, однако его недисциплинированные наездники часто исчезали в поисках трофеев, оставшихся от врагов, а в это время круглоголовые успевали перегруппироваться и победить. Пожалуй, самым мощным источником их энергии был их моральный дух. Памфлеты, выходящие просто в огромном количестве, достигающем полутора тысяч в год в 1640 г., выражали их жаркие чаяния о политическом, религиозном и социальном возрождении Англии. «Ареопагитика» Джона Мильтона (1644), наиболее известный из этих памфлетов, окутывает круглоголовых романтичным ореолом войны. «Мне кажется, — писал пуританский поэт, — будто перед моим умственным взором встает славный и могучий народ, подобный пробудившемуся сильному мужу, стряхивающий с себя тяжкие оковы. Мне кажется, я вижу его подобным орлу, вновь одетому оперением могучей молодости, воспламеняющему свои зоркие глаза от полуденного солнца». Но парламентские лидеры думали иначе. Два года войска Карла I удерживали преимущество в основном потому, что круглоголовые на самом деле не хотели воевать и свергать короля. Ситуация начала меняться в 1643 г., когда Пим добился военного союза между парламентом и пресвитерианской Шотландией. В следующем году объединенная парламентско-шотландская армия нанесла удар принцу Руперту в сражении при Марстон-Муре — самой известной битве этой войны. Но еще более значимым стало появление выдающегося пуританского солдата Оливера Кромвеля (1599–1658).

Ничто из предвоенной карьеры Кромвеля не предвещало его исключительной роли в пуританской революции. Когда собрался Долгий парламент, он был обычным средневековым эсквайром, одним из многих членов палаты общин. Мало кто из тех глуповатых, грубых людей заметил его, когда он пылко и страстно высказывался против англиканских священников. Как только началась война, Кромвель вступил в парламентскую армию и отдал 500 фунтов (его годовой доход) на помощь в покрытии военных затрат. Какие-то внутренние силы — Кромвель считал, что это была милость Бога, — давали ему решимость справляться с любыми препятствиями, которые он встречал на своем пути с самой первой битвы в 1642 г. до его смерти в 1658 г. В 1643 г. он был призван в кавалерию «честных, благочестивых людей», которые придерживались строгой дисциплины и распевали псалмы, преследуя кавалеров. Полк Кромвеля, которого вскоре окрестили Железнобоким, выигрывал каждое сражение. Кромвель и его солдаты были способны разгромить кавалеров принца Руперта в Марстон-Муре в 1644 г. «Бог сделал их слишком слабыми против наших мечей», — писал потом Кромвель про эту битву.

По его наущению парламент реорганизовал армию круглоголовых, выведя оттуда генералов, не желающих воевать против короля. Эта «новая модель» парламентской армии (вторым капитаном которой был Кромвель) разгромила войска Карла I при Нейзби в 1645 г. Король был заточен в тюрьму в 1647 г. и оставался там под охраной в течение двух лет. Казалось, пуритане одержали победу.

Намного легче оказалось завершить войну, чем достичь мирного соглашения. Пуритане собрались вместе только благодаря их враждебности по отношению к епископам и монархии, и к 1646 г. они необратимо разделились на три части. Более консервативными были пресвитериане, которые хотели трансформировать английскую церковь в кальвинистскую по шотландской модели и верили, что король должен находиться под контролем парламента, но не стремились к дальнейшим социальным или политическим преобразованиям. Пресвитериане были менее сильны в Англии, чем в Шотландии, но имели численное преимущество в парламенте и представляли собой лондонское меркантилистское общество. В центре находились независимые, которые стремились к более серьезным изменениям. Они отказывались от любого вида национальной церкви, будь то англиканская или пресвитерианская, и проповедовали терпимость по отношению к множеству автономных пуританских церквей. По их мнению, парламент, так же как и монархия, нуждается в изменениях. У независимых были свои представители в парламенте, но их опорной точкой служил офицерский корпус в новой армии. Оливер Кромвель был независимым. Более радикальными, чем независимые, были многочисленные пуританские секты, большинства из которых не существовало до 1640 г. Их члены призывали к полному восстановлению английского общества. Некоторые мыслили апокалиптично, считая, что второе пришествие Христа неизбежно. Остальные были более земными, например левеллеры, которые имели проект конституции, включающий всеобщее выборное право и прочие гарантии суверенности, — эти демократические принципы так и не были реализованы на территории Англии, равно как и в других странах, вплоть до XIX в. Более радикальными, чем левеллеры, были диггеры, или аграрные коммунисты, которые верили, что Бог запрещает иметь частную собственность. Фактически эти радикальные секты обращались скорее к бедным, чем к богатым; они обеспечивали поддержку новой армии. Поэтому в вихре английской революции пресвитериане, независимые и радикальные сектанты развили кальвинистские принципы в полный спектр социальных настроений, от репрессивного консерватизма до радикализма, от автократии до анархии.