Вонни кивает. Когда она в последний раз смотрела на сирень, на кусте были только почки. А теперь появились листья.
— Конечно, — говорит Вонни.
Андре встает с кровати, натягивает джинсы и подходит к жене. За прошлый месяц Андре и Вонни сблизились. Работая по утрам в гараже, он знает, что она ждет его. Иногда на подъездной дорожке он замечает, как жена отскакивает от окна. Ее лицо искажено стеклом, призрачное, но такое родное. Ужасно, но это исцелило его от Джоди. Он видит, что и Джоди больше не больна им. Завидев его, она кричит: «Привет, Андре!» — и улыбается, как будто раньше вела себя глупо.
Андре и Вонни возвращаются в постель и занимаются любовью, впопыхах, на случай если Саймон проснется. Вонни ловит себя на том, что прислушивается к гулу самолета высоко над головой. Она уже думает о том миге, когда пикап вывернет с подъездной дорожки. Этот миг настает, и Вонни машет рукой у задней двери. Нельсон бежит за автомобилем до дороги, и, когда пес возвращается, Вонни впускает его в дом и вытирает ему лапы полотенцем. Последняя неделя мая, земля еще не просохла, и Вонни надевает высокие ботинки. Она натягивает через голову черный свитер, надевает плащ, затягивает пояс. Стоя у двери, закуривает, затем садится за стол и слушает звуки дома. Где-то хлопает о дранку разболтанная ставня. Вода течет по чугунным трубам. Нельсон стучит когтями по полу, подходя, кладет голову на колено Вонни и тихо скулит. Она гладит пса по голове и называет хорошим мальчиком.
Вонни думает о своем сне, потом вспоминает, как стояла на заднем дворе и отец показывал ей Сириус. Он рассказывал, что когда-то моряки прокладывали курс по красной звезде, но однажды звезда стала обычной, белой. Вонни была поражена, узнав, что звезды могут менять цвет. Сейчас ее пронзает чувство утраты, словно она только что узнала о смерти отца. Стараясь не думать об этом, она роется в карманах и проверяет, все ли взяла: леденцы, сигареты, спички, ключи. Пристегивает Нельсона к поводку и идет к задней двери. На улице пахнет сыростью. Как только Вонни распахивает дверь, Нельсон натягивает поводок, учуяв запах затаившегося во дворе кота. Вонни видит, что защитник из Нельсона никудышный. Она отстегивает поводок и запирает пса в доме. Выходит на крыльцо и съедает два вишневых леденца. Ей хочется бежать, чтобы поскорей покончить с этим, но она знает, что не должна торопиться. Если придется, она остановится и попробует еще раз.
Деревянные перила крыльца шатаются, пора менять. Вонни спускается по ступенькам, в горле у нее нарастает ком. Она говорит себе, что сама создала силовое поле, сама и уничтожит его. Она идет через двор. На полпути к соседскому дому уровень паники начинает резко расти без видимых причин. Первый уровень — самое начало — потные руки и бабочки в животе. Десятый — мощный приступ. Она уже на пятом уровне, сама не зная почему. Для приступов достаточно малейшей ерунды, например карканья ворон. Или того, что по дороге пронеслась машина, чуть быстрее, чем следует. Уровень паники растет стремительно. Ей отчаянно хочется бежать. Она — лиса, готовая отгрызть себе лапу, чтобы вырваться из капкана. Вонни прислоняется к сосне и решает досчитать до пятидесяти. Если после этого все равно придется побежать, она побежит. Считает она слишком быстро. Поэтому пытается сосредоточиться на пряном запахе смолы, думает о том, что плащ у нее слишком теплый. Роется в карманах и пересчитывает ключи на кольце. У нее до сих пор лежит ключ от маминого дома во Флориде. В саду ее матери растет имбирь, шалфей и лимонная мята. Еще там есть апельсиновое дерево и альпийская горка с суккулентами…
Она замечает, что досчитала до ста. Единственный оставшийся симптом — жжение в животе. Поскольку Вонни как раз на полпути до дома миссис Ренни, она медленно идет вперед. Она не будет думать о том, что рано или поздно придется возвращаться. Если понадобится, она вызовет полицию, чтобы ее проводили домой. Вонни дважды стучит в дверь, не зная, что будет делать, если миссис Ренни нет дома. Она снова начинает считать и доходит до двадцати, прежде чем хозяйка выходит. Миссис Ренни моргает на свету.
— Я не могу остаться, — вместо приветствия говорит Вонни и покрепче затягивает пояс плаща.
— Хорошо, — говорит Элизабет Ренни.
Она ничего не понимает и решает, что они договорились о встрече, о чем она совершенно забыла.
— Наверное, я не смогу остаться, — поправляется Вонни.
Пока миссис Ренни ставит воду для чая, Вонни выглядывает в окно, пытаясь оценить, насколько далеко ее дом. Миссис Ренни спрашивает, какой сорт чая она предпочитает. Вонни называет традиционный английский утренний, но в конце концов пьет китайский. Миссис Ренни угощает ее фунтовым кексом[14], покупным, но тем не менее вкусным.
— Может, снимете плащ? — предлагает миссис Ренни.
— Спасибо, нет, — отвечает Вонни. Она пробует кекс. Потом говорит: — Со мной что-то неладно, — и быстро умолкает, в ужасе от собственных слов.
В заказанной по почте программе говорится, что страдающие фобиями должны рассказывать окружающим о своей проблеме. Никто не захлопнет дверь перед ее носом, никто не уставится на нее как на психованную. В противном случае они гроша ломаного не стоят. Именно это и беспокоит Вонни.
— Тогда, конечно, не снимайте. — Элизабет Ренни решает, что у Вонни какая-нибудь кожная болезнь.
— У меня панические атаки, — сообщает Вонни не своим голосом. — Я никуда не могу ходить без Андре.
Элизабет Ренни, которая не привыкла выставлять свои проблемы напоказ, отрезает еще кусочек кекса. Вонни не умолкает.
— Поверить не могу, что со мной такое случилось, — говорит она. — В моем-то возрасте.
Элизабет Ренни, которая больше всего на свете хочет быть в ее возрасте, недоумевает еще больше.
— Вы боитесь выходить из дома?
Вонни кивает, встает и убирает со стола. Андре вернется из Винъярд-Хейвена в лучшем случае через час. Ее дом становится еще немного дальше.
— Но вы же здесь, — удивленно замечает Элизабет Ренни.
— Ну да, — говорит Вонни. Дорога сюда, которая была столь колоссальным достижением, теперь кажется пустяком. — Я должна тренироваться и с каждым днем ходить все дальше.
Элизабет Ренни понимает, что дело серьезное. Только что Вонни выглядела вполне нормально, и вдруг ее лицо перекосилось. Элизабет вспоминает, что может прогуляться по дороге в любой момент. На свете есть вещи пострашнее деревенской дороги, обсаженной виргинской сосной и дубами.
— Давайте вместе прогуляемся, — предлагает Элизабет Ренни.
Вонни поворачивается к ней, при этом спиной прижимается к раковине, и на плаще проступает влажное пятно.