Читать интересную книгу Записки губернатора - С. Урусов

Мне хотелось бы сделать несколько робких шагов с целью ближе подойти к вопросу о еврейской эксплуатации. Я называю их робкими не потому, чтобы я боялся высказать мнение, не совпадающее с общепринятым, но потому, что круг моих наблюдений в исследуемой области был узок и время моего знакомства с деятельностью еврейской массы коротко. Я не могу взяться за разрешение поставленного вопроса во всей его полноте; но я постараюсь добросовестно описать то, что я видел и слышал в этом отношении в Бессарабии, за полтора года времени.

Если бы законы, ограничивающие еврейские права, не чередовались, на пространстве более ста лет, с законами, приближающими евреев к общему правовому положению русского населения, и если бы применение правил 3 мая 1882 года не оставляло лазеек для еврейской изобретательности, то поле наблюдения экономической деятельности евреев в губерниях черты оседлости сузилось бы до пределов еврейской торговли и промышленности в городах и местечках. Но благодаря отчасти периодическим «слабостям» законодателя, даровавшего евреям некоторые «льготы», а отчасти вопреки закона, при помощи его обхода, создалось такое положение, при котором в Бессарабии получается возможность наблюдать: евреев–землевладельцев, арендаторов, управляющих; евреев–сельских жителей, сельских торговцев, скупщиков и посредников и, наконец, евреев–сельских ростовщиков и пограничных контрабандистов.

Евреи в Бессарабии не проявили стремления к приобретению больших земельных площадей. Несмотря на то, что они пользовались правом приобретать землю в собственность в течение нескольких десятков лет, и что цена земли в Бессарабии в то время была очень низка, евреям принадлежат только 60 тысяч десятин, из общего количества четырех миллионов шестидесяти тысяч десятин, составляющих площадь губернии. Около 3 тысяч десятин этих земель составляют собственность шести еврейских колоний, в которых живут 540 семейств; остальная земля распределена между немногими частными владельцами.

Имения бессарабских евреев не представляют никаких особенностей, выделяющих их из ряда владельческих хозяйств Бессарабии. Особо выдающихся, по приемам культуры, между ними, кажется, не встречается; с другой стороны, мне не приходилось слышать и жалоб на владельцев таких имений со стороны соседей крестьян. Мирные соседские отношения между евреями-помещиками и рабочим населением, в мое время, ничем не нарушались. Не приходилось слышать с этой стороны и об аграрных недоразумениях, относящихся к прошлому времени. Скорее можно было заметить стремление владельцев-евреев оградить себя от нареканий по поводу давления на крестьян и рабочих и, во всяком случае, следует признать, что материала для обвинений в эксплуатации и выжимании исключительных доходов наши помещики-евреи не давали. Вообще можно думать, что при современном походе на крупное землевладение, при общем стремлении, направленном к распадению крупных хозяйств, и при затруднительности и малой выгоде ведения большого хозяйства собственным инвентарем и наемными рабочими, крупное землевладение не может привлечь еврейских капиталов.

Евреи-колонисты, владеющие в среднем пятью с половиной десятинами на двор, в то время как средняя величина отдельного крестьянского хозяйства в Бессарабии составляет около 8 десятин, сидят на земле с тридцатых годов прошлого столетия. Особых заслуг перед отечественным земледелием они не оказали, хотя заметное стремление их к интенсивным культурам — к табаководству, виноградарству и садоводству — вполне отвечает условиям местного мелкого землевладения. В этой области хозяйства, требующей аккуратного, постоянного труда, некоторого умственного развития и предприимчивости, евреи вряд ли могут считаться вредными. Не будет, по-видимому, оснований для опасений даже в том случае, если бы евреи получили возможность владеть, с тою же целью, мелкими участками земли в большем количестве. Интенсивная культура дорогих растений и плодов в Бессарабии пока еще развивается медленно, требуя поощрения и не вызывая страха перед излишней конкуренцией.

В общем еврейское землевладение в Бессарабии так ничтожно и так невинно, что оно не вызывает нареканий даже среди заклятых врагов еврейства вообще и бессарабских евреев в частности. Гораздо острее и серьезнее стоит вопрос об арендовании евреями больших земельных владений.

Условия русского хозяйства не создали у нас класса прочных арендаторов, преемственно, иногда по наследству, занимающихся сельскохозяйственным промыслом. Случайные, часто сменяющиеся арендаторы наши избегают затраты капитала на улучшение чужой земли, ведут обыкновенно хищническое хозяйство и, по окончании арендного срока, сдают владельцу в значительной степени разоренное имение. Бессарабские помещики очень часто сдают свои земли в долгосрочную аренду, не стесняя при том и арендатора в пользовании имением условием обработки земли собственным инвентарем, применением удобрений и вообще какой-либо определенной сельскохозяйственной системой. Поэтому арендатор в Бессарабии не столько сельский хозяин, сколько посредник и ответственный агент по пересдаче отдельных участков имения соседям, нуждающимся в земле. Его цель — получить в течение арендного срока возможно большую разницу между суммой, определенной в контракте, и платой, получаемой им самим от субарендаторов — крестьян.

Такой способ пользования арендованной землей ни в каком отношении не может заслуживать поощрения. Имения в таких случаях портятся, а отношения с соседями и того больше, и потому большинство аграрных недоразумений обыкновенно сосредоточивается около земель, находящихся в долгосрочной аренде у отдельных лиц.

Еврею, желающему заняться арендой имений, приходится перенести немало хлопот и потратить немало денег. Прежде всего, он должен найти, конечно за особую плату, фиктивного арендатора, который заключил бы вместо него условие с помещиком, после чего скрывшийся за спиной этого «соломенного человека» фактический съемщик поступает к нему в услужение под видом конторщика. Но такой, сравнительно простой, способ доступа к имению не всегда возможен: обыкновенно еврей не имеет права жить в той местности, где находится арендованная им земля, и он принужден, в дополнение к фиктивному арендатору, содержать на свои средства действительного уполномоченного, которого он проверяет и наставляет, наезжая в имение в качестве «временно-пребывающего по торговым делам».

Описанный ряд сделок не остается, конечно, тайной, так как в деревне трудно что-нибудь скрыть, и еврею приходится одновременно стать данником местной полиции и прочих властей, волостных и сельских, внося в установленные сроки узаконенную обычаем подать с целью избавиться от судебного вмешательства в незаконный договор и от ряда преследований, могущих затруднить и даже совершенно разрушить все его хозяйственное предприятие.

Однако, несмотря на препятствия со стороны закона и на прибавочные, накладные, расходы, доходящие при незначительной площади имения до двух рублей с десятины, все же большинство сдаваемых в аренду имений Бессарабии попадает в руки евреев. Для лиц, убежденных в том вредоносном влиянии, которое евреи оказывают на сельское население, не сомневающихся в постоянном успехе их хищнических приемов, причина такого явления ясна: очевидно, евреи умеют так успешно обрабатывать соседнее население, так крепко выжимать из него соки, что им с избытком хватает доходов на покрытие всяких экстраординарных трат. Такое объяснение очень эффектно по простоте и вполне вяжется с ходячим представлением о еврейской эксплуатации. Но беспристрастное и внимательное исследование вопроса не подтверждает правильности столь поспешно сделанного вывода.

Вопрос о подъименной еврейской аренде заинтересовал меня в самом начале моей губернаторской деятельности. Я не отдавал себе ясного отчета по поводу того, какими путями евреям удается склонять помещиков на вступление в договорные отношения, не только лишенные покровительства закона, но даже преследуемые законом, а потому я, при всяком удобном случае, старался узнать подробные условия такого рода тайных контрактов. По мере расширения моего знакомства в среде землевладельцев, сведения мои стали разрастаться, и я узнал, что большинство местных помещиков, в том числе самые завзятые юдофобы, всегда предпочитают арендатора-еврея греку, армянину или русскому. Так, близко знакомая нам по Кишиневу семья К., состоящая из многим отделенных и самостоятельных членов, терпеть не могла «жидов вообще», но имения свои все члены этой семьи сдавали исключительно евреям по 14 рублей за десятину, тогда как арендаторы других национальностей не раз предлагали им по 16 рублей. Я знаю случаи, когда владельцы имений, прельстившись высокой ценой, отказывали своим арендаторам-евреям, но затем, жалея об этом, пользовались первой представившейся возможностью, чтобы вернуть прежних арендаторов обратно.