— Инночка, куда же вы пропали? — почти закричала старушка. — Я так надеялась выпить с вами сегодня чаю и вволю посплетничать. Домработница как раз купила мои любимые эклеры.
— Полина Андреевна, а я ведь неподалеку. Если хотите, могу заглянуть к вам, — предложила Инна без экивоков.
— Вот и умница, тогда я велю домработнице приготовить чайный стол, — обрадовалась собеседница, и Инна, сунув мобильник в карман дубленки, поспешила по знакомому адресу.
Почти возле дома она сообразила, что идет в гости и неплохо бы купить чего-нибудь к столу. Так, пирожные у бабульки уже есть, конфеты — слишком банально, словно идешь на прием к врачу или чиновнице ДЭЗа. Остается спиртное. Не помешает для легкости беседы. Пожалуй, все же шампанское. Его дамы пьют в любом возрасте. А этот пьяница Ильич нам не указ. Видите ли, от шампанского у него голова болит. Это сколько выпить. Пускай водку хлещет, ради бога. Да, кстати, к десерту сойдет и отечественное, полусладкое — все-таки она, Инна Морозова, пока скромная журналистка, а не раскрученная сочинительница, чьи творения красуются в каждом ларьке.
Через десять минут Инна с бутылкой шампанского в пластиковом пакете и с дежурной улыбкой на устах звонила в квартиру на Мойке.
Старушка открыла ей по-домашнему: в уютном переднике, надетом на элегантный брючный костюм.
— Проходите-проходите, — добродушно заворковала она чуть картавым «дворянским» голосом, — все давно готово. Хорошо, что вы все-таки пришли, не выношу одиночества. После смерти Никки меня не покидает какая-то смутная тревога.
Инна привычно направилась в гостиную.
— Нет-нет, пожалуйте направо, — шутливо преградила ей путь хозяйка. — Добрых старых знакомых, как вы должны помнить, я принимаю в приватных покоях.
Она усадила Инну в небольшой уютной комнате, примыкавшей к спальне хозяйки и наполовину отгороженной от нее пестрой китайской ширмой.
— Да, возможно, вам будет интересно узнать: эту кровать собственноручно сколотил… — объявила она и, поймав Иннин заинтересованный взгляд, назвала фамилию художника, чей портрет красуется в школьной хрестоматии. — А эта работа… — показала она на скульптурный портрет обнаженной женщины и опять назвала известнейшую фамилию.
— Боже, да у вас тут просто музей! — воскликнула Инна и почтительно поинтересовалась: — Не боитесь жить одна среди всех этих ценностей?
— Надеюсь на милость Господа и на сигнализацию, — лукаво ответствовала старушка.
Полина Андреевна была очень оживлена, выпивала с Инной, шутила, рассказывала разные исторические байки, связанные с произведениями искусства, оккупировавшими в изобилии ее квартиру. Похоже, она обожала застолья и соскучилась без собеседницы и внимательной слушательницы.
— А хотите, дорогуша, вместе поедем в Париж? — небрежно предложила она Инне. — Мне как раз нужна компаньонка, а вы, я чувствую, мне подходите. Бодрая, веселая, позитивная, из другого мира, чьи новости мне пока не надоели…
— А на чьи денежки поедем? — по-деловому поинтересовалась Инна.
— Вы — на свои, а я — на свои, — сразу же внесла ясность старушка. — Каждый в этой жизни, Инночка, платит за себя.
— Спасибо, я бы с радостью, но у меня в Москве неотложные дела до лета, — солгала Инна и подумала: «Еще чего, старая перечница! За свои денежки, если они когда-нибудь появятся, я и более интересную компанию для Парижа найду».
Она искоса посмотрела на себя в старинное зеркало и решила, что в город любви вполне еще может поехать с мужчиной. А на таком пустяке, где найти его, пока не стоит заморачиваться. Сегодня главное — все выяснить про картину.
— Об одном жалею: когда меня не станет, все мои раритеты пойдут с молотка. — Полина Андреевна, выпив шампанского, вдруг сама заговорила на интересующую Инну тему: — Есть у меня один легкомысленный родственничек… Но пока жива — стою намертво, не иду на поводу у внука-вертопраха.
— Да, вы в прошлый раз говорили, что у вашего сына Никиты Покровского есть сын от первого брака, — осторожно заметила Инна.
— Ну да, — расстроилась хозяйка, — мой внук Дениска. Ужасный балбес и лоботряс. Тратит на развлечения и рестораны больше, чем получает от меня в качестве стипендии. Хотя, как вы догадываетесь, я ему плачу, и немало. Мальчик учится в Лондоне и ночи напролет проводит в клубах. Он типичный представитель нынешнего безмозглого поколения, которое сейчас учат с экранов телевизоров: «Бери от жизни все!» Вот он и берет. А произведения искусства, которые за много лет собрал его отец, считает устаревшим хламом.
— Ну, может быть, он по-своему прав, — осторожно заговорила Инна, решив плавно приступить к разведке. — Для чего превращать жизнь в запасники музея, если можно бесконечно наслаждаться всеми благами современной цивилизации?
— И вы туда же! — возмутилась Полина Андреевна. — Нельзя же, милая моя, только развлекаться. Вам, кстати, тоже о душе неплохо бы подумать. Деньги, даже самые большие, имеют свойство заканчиваться, а произведения искусства, как вы понимаете, вечны.
— Ну, во-первых, не всякие, — мягко возразила Инна. — Я не вправе вам советовать, но все же скажу со всей дурацкой прямотой то, что думаю. Вы уж простите недалекую и небогатую женщину, к тому же изрядно тяпнувшую шампанского. На вашем месте, чтобы сохранить хорошие отношения с внуком, я бы продала «Портрет графини». Он слишком маленький для вашей гостиной, да и автор неизвестен.
Значит, особенной ценности картина не представляет.
— Да вы что? — взвилась старушка и едва не уронила старинную чашку. — Это же портрет графини Шаховской, моей прапрабабушки! Как я могу торговать пращурами! Это же кощунственно! Другое дело — картины, купленные Никитушкой. Кстати, вон тот пейзаж он приобрел у начальника тюрьмы. А тому, в свою очередь, подарили картину родственники какого-то заключенного. Сын отдал на экспертизу и представляете: оказался ранний Поленов! Но пока необходимости продавать из дома то, что приобретено сыном за долгие годы, у меня нет.
— Ой, извините, кажется, ляпнула глупость, не подумав, — спохватилась Инна. — Конечно, грешно торговать предками. — «Тем более чужими», — язвительно подумала она. — Полина Андреевна, можно рассмотреть портрет поближе? А то у меня минус шесть и очки слабые. — Разумеется, — разрешила старушка и проводила Инну в гостиную.
В закатном свете картина выглядела иначе, чем в прошлый раз. Теперь на Инну смотрела… сама Изольда, одетая в платье цвета бронзы с алой лентой через плечо. Стараясь не привлекать внимания старушки, Инна окинула комнату быстрым взглядом. Вроде бы провода сигнализации к картине не идут. Впрочем, Ромка бы это сразу заметил, когда прозванивал проводку. Надо расспросить его поподробнее. На окнах гостиной даже решеток нет. Уже хорошо. Так… Третий этаж. При желании картину можно спустить на веревках во двор. Но когда? На это потребуется как минимум минут пятнадцать. Как отвлечь старушку, чтобы она позабыла обо всем на свете хотя бы на полчаса и не сразу подняла тревогу? Выход один: подменить картину копией, пусть достаточно грубой, главное, чтобы старушка не сразу заметила подмену. Любая мазня в такой ситуации будет смотреться лучше, чем пустой квадрат на стене.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});