X. (1) Важно знать, каким образом он, как говорят, взял себе в жены свою мачеху[25] Юлию. (2) Она была очень красива и как будто случайно обнажила перед ним большую часть своего тела. Антонин сказал: «Я пожелал бы, если бы это было дозволено». На это она, говорят, ответила: «Если угодно, то и дозволено. Разве ты не знаешь, что ты император и предписываешь законы, а не получаешь их?». (3) Когда он услышал это, его необузданная страсть усилилась и толкнула его на преступление: он справил свадьбу, которую он первый должен был бы запретить, если бы действительно понимал, что он предписывает законы. (4) Ведь он взял в жены свою мать (другим словом ее назвать нельзя) и к братоубийству прибавил кровосмесительство, сочетавшись браком с той, чьего сына он незадолго до того убил. (5) Не будет неуместным сообщить здесь одно сказанное о нем насмешливое словцо: (6) когда он присвоил себе прозвание Германского, Парфянского, Арабского и Алеманского (племя алеманов он тоже победил), Гельвий Пертинакс, сын императора Пертинакса, говорят, в шутку сказал: «Добавь еще, если угодно, Величайший Гетский», намекая на то, что он убил своего брата Гету и что гетами называются готы, которых он, отправляясь на Восток, победил в беспорядочных сражениях.
XI. (1) Было много чудесных примет, предвещавших Гете, что он будет убит; об этом мы расскажем в его жизнеописании. (2) Он окончил свою жизнь раньше брата, но мы соблюли порядок, согласно которому сначала должна быть описана жизнь того, кто раньше родился и раньше стал императором. (3) В то время как – еще при жизни отца – войско провозгласило Бассиана Августом, так как страдавший болезнью ног Север, казалось, не был уже в состоянии управлять государством, Север, говорят, к огорчению воинов и трибунов, носился с мыслью убить и его, но этому воспротивились его префекты, люди почтенные. (4) Другие, наоборот, говорят, что этого хотели префекты, а Септимий не хотел – для того, чтобы его строгость не была заклеймена как жестокость и чтобы, с другой стороны, юношу не постигла за его глупое легкомыслие кара настолько тяжелая, что это имело бы вид убийства сына отцом, тогда как виновниками преступления были воины. (5) Однако этот жесточайший человек или, чтобы охватить все одним словом, братоубийца и кровосмеситель, враг отца, матери и брата, был – из страха перед воинами, а главное преторианцами – причислен к богам тем самым Макрином, который его убил. (6) Он имеет свой храм, имеет своих салиев, имеет товарищество антониновских жрецов – он, который отнял у Фаустины и храм, и почести обожествления, – (7) во всяком случае, храм, заложенный некогда ее мужем в честь ее у подножия Тавра; в нем впоследствии сын этого Бассиана, Гелиогабал Антонин, устроил храм себе или Юпитеру Сирийскому, или Солнцу (это остается неясным).
XIV
Элий Спартиан.
АНТОНИН ГЕТА
I. (1) Знаю, Константин Август, что многие, как и твоя милость, могут поставить вопрос, почему я описываю жизнь Геты Антонина. Прежде чем начать рассказывать о его жизни и о его убийстве, я изложу, почему отец его Север дал ему имя Антонина[1]. (2) Ведь немногое можно рассказать о жизни того, кто был устранен из жизни раньше, чем мог вместе с братом принять императорскую власть[2]. (3) Септимий Север вопрошал богов и просил дать ему указание, кто будет его преемником после его смерти, – он увидел во сне, что ему наследует Антонин. (4) Поэтому он немедленно выступил перед воинами и назвал своего старшего сына Бассиана Марком Аврелием Антонином. (5) Сделав это, он под влиянием отцовских чувств или, как говорят некоторые, под давлением жены своей Юлии, которая знала о его сновидении, понял, что этим шагом он отрезал путь к власти своему младшему сыну; поэтому он приказал назвать Антонином и Гету, своего младшего сына. (6) Так он всегда называл его в своих дружеских письмах, когда ему приходилось отлучаться из Рима. Он писал: (7) «Передайте мой привет моим сыновьям и преемникам Антонинам». Однако такая предосторожность отца не оказала никакого действия: наследовал отцу только тот, кто первый получил имя Антонина. Вот все, что я хотел сказать об имени «Антонин».
II. (1) Гетой он был назван в честь своего дяди или деда с отцовской стороны, о жизни и правах которого Марий Максим довольно подробно рассказал в первых семи главах жизнеописания Севера. (2) Гета был назван Антонином еще и потому, что Север желал, чтобы все последующие императоры, подобно тому как они именуются Августами, именовались также и Антонинами – из любви к Марку, который, по его словам, был ему отцом[3], чьей философии и литературным занятиям он всегда подражал. (3) Другие утверждают, что Гете было присвоено это имя не столько в честь Марка Антонина, так как ведь это имя было дано последнему при усыновлении, сколько в честь того, кто получил прозвание «Пия», то есть в честь преемника Адриана, – (4) а именно по той причине, что Пий выбрал Севера, бывшего до тех пор обыкновенным адвокатом, в адвокаты императорского казначейства[4]: такое начало – первая ступень почестей, достигнутая им благодаря Антонину, – открыло перед ним путь к великим успехам. (5) Вместе с тем он считал, что никто из императоров не может дать более счастливого имени, чем тот государь, чье собственное имя носили уже четыре государя[5]. (6) О том же Гете, как говорят, Север, познакомившись с его гороскопом – а он, как и многие из африканцев, был очень сведущ в астрологии – сказал: (7) «Мне кажется удивительным, любезнейший Ювенал, что наш Гета будет божественным, хотя в его гороскопе я не вижу ничего императорского», – Ювенал был у него префектом претория. И он не ошибся. (8) Когда Бассиан убил Гету, то, боясь, что братоубийство покроет его позором как тирана, и услыхав, что можно смягчить ужас этого преступления, если провозгласить брата божественным, он, говорят, сказал: «Пусть будет божественным, лишь бы не был живым». (9) Он причислил его к богам[6], и поэтому народная молва кое-как примирилась с братоубийцей.
III. (1) Гета родился в консульство Севера и Вителлия в Медиолане[7] (хотя некоторые сообщают иначе), за шесть дней до июньских календ[8], от Юлии, на которой Север женился, узнав, (2) что согласно ее гороскопу она будет женой царя, – а он был тогда еще частным человеком, хотя и занимал высокое положение в государстве. Сейчас же по рождении Геты было сообщено, что курица снесла на дворе пурпурного цвета яйцо[9]. (3) Когда его принесли и Бассиан, брат Геты, маленький мальчик, бросив на землю, разбил его, Юлия, говорят, в шутку сказала: «Ах ты, проклятый убийца, ты погубил своего брата». (4) Эти сказанные в шутку слова поразили Севера глубже, чем кого-либо из присутствовавших, а окружавшие его лица впоследствии признали в них данное свыше предсказание. (5) Было также и другое знамение: в имении какого-то Антонина, простого человека, родился – в тот же день и час, что и Гета, – ягненок, у которого на лбу была пурпурного цвета шерсть; услышав от гаруспика, что после Севера императором будет Антонин, и отнеся это предсказание к себе, этот человек, боясь такого указания судьбы, зарезал ягненка. (6) И этот случай, как выяснилось впоследствии, был предзнаменованием того, что Гета должен погибнуть от руки Антонина. (7) Было и еще знамение, относившееся, как показал ужасный исход дела, к этому преступлению, – и оно сбылось. (8) Когда Север пожелал помолиться в день рождения младенца Геты, то жертвенное животное заклал служитель по имени Антонин. (9) Тогда этого обстоятельства не выясняли и не обратили на него внимания, а впоследствии поняли его смысл.
IV. (1) Гета был красивым юношей с крутым нравом, но не бессовестный; он был скуп, занимался выяснением значения слов, был лакомкой, любил поесть и питал страсть к вину с разными приправами. (2) Рассказывают об одном его замечательном поступке в детстве. Когда Север решил истребить приверженцев противной партии[10] и сказал в кругу своих близких: «Я избавлю вас от врагов», а Бассиан вполне согласился с ним и даже сказал, что если бы отец заботился о нем, то приказал бы убить и их детей, – Гета, говорят, спросил, каково количество тех, кто будет умерщвлен. (3) После того как отец ответил ему, он спросил еще: «Есть ли у них родители, есть ли близкие?». Когда последовал ответ, что у очень многих, он, горько заплакав, заметил: «Значит в государстве будет больше таких, кого опечалит наша победа, чем таких, кого она обрадует». (4) И его мнение одержало бы верх, если бы префект Плавциан или Ювенал не настояли бы на противном в надежде на конфискации, благодаря которым они обогатились. Их поддержал и Бассиан, отличавшийся исключительной жестокостью. (5) Так как он спорил и говорил не то в шутку, не то серьезно, что всех приверженцев противной партии надо убить вместе с их детьми, Гета, говорят, сказал ему: «Ты, который никого не щадишь, способен убить и своего брата». Это высказывание прошло тогда незамеченным, а впоследствии было сочтено предзнаменованием.