– Два часа назад мы перехватили внутренние разговоры двух структур. Первая структура – наши «храбрые друзья». Переговоры они вели по шифрованному каналу мобильной связи. В разговоре они использовали клички и жаргон. Вторая структура – это полиция, они работали на своей волне, говорили на обычном языке.
– Итак, – сказал Фон-Ли, откинувшись на спинку кресла, – из разговора «храбрых друзей» следует, что некоему Страусу они поручили оставить в доме Маэстро какую-то «мухобойку». Со своей задачей Страус не справился, потому что в доме, который они полагали пустым, вдруг оказался Тюремщик. Так?
– Да.
– Из окружения Маэстро под псевдоним Тюремщик подпадает только один человек – директор Бастилии Бонифаций Македонский. Так?
– Скорее всего. Да и вообще – в последнее время они довольно плотно сблизились. Даже вон в казино играли вместе.
– А на какой почве они сблизились? Что их объединяло? Покойная Капитолина Карловна Морозова, теща Бонифация когда-нибудь общалась с Маэстро?
– Этого мы пока не знаем.
– Надо узнать… Что-то чересчур много загадок вокруг этой секты.
– Мы уже взяли в плотную разработку одного из бывших людей Маэстро.
– Молодцы. Итак, Роберт, мы остановились на том, что Бонифаций Македонский этого Страуса, как они сказали?…
– «Отбил на сто».
– По-моему, это означает – убил.
– Согласен. Тогда «раненый» на жаргоне «храбрых друзей» будет звучать, видимо, как «отбил на полста». А «мухобойка», я думаю, какое-то оружие.
– Может быть. После смерти Страус, видимо, не вышел на связь. И «храбрые друзья» забеспокоились.
– Да. Их бригада подъехала к дому Маэстро на зеленом мини-вэне.
– Но, как и Страус, неожиданно столкнулись с Македонским.
– И Македонский от них ушел на машине Маэстро.
– А вот тут, Роберт, начинается интересное кино. Для «храбрых друзей» очень важна «мухобойка». Но одновременно для них не менее важна секретность. Поэтому они требуют от этого, как его…
– Дикаря.
– Да, Дикаря. Немедленно вернуться в дом Маэстро и забрать тело товарища. И ради этой секретности они пошли на беспрецедентный шаг – они устроили бойню. Каковы потери нашей доблестной полиции?
– На данный момент 21 погиб, 7 ранено.
– Это серьезный конфликт. Как ты считаешь, Роберт?
– Более чем, Соломон Карпович.
– Итак, наши «храбрые друзья», видимо, приступили к решительным действиям. Как мы и предполагали, это очень серьезные ребята с очень серьезными планами.
– И очень большими возможностями. Они довольно легко отпустили Македонского вместе с ценной для них «мухобойкой».
– Совершенно верно. Они твердо уверены, что очень быстро и без труда смогут найти Македонского и забрать у него эту «мухобойку». Причем живой Македонский их не интересует.
– Да. Они хотят вернуть «мухобойку» и ликвидировать Бонифация Македонского.
– Поэтому, Роберт, мы хотим немножко другого.
– Слушаю, Соломон Карпович!
– Напряги всех. Необходимо опередить «храбрых друзей». Делай ради этого все, что сочтешь нужным. По-моему, на кону стоит здоровенный куш. Поэтому живой Бонифаций Македонский в обнимку с «мухобойкой» в ближайшие часы должен стоять передо мной.
7
«Ну вот, мой милый Бонифаций, наконец-то начались настоящие приключения Фехтовальщика, элитарного воина, спасителя Руси!» – гордо сказал я сам себе. Пока мне просто фантастически везет. Как и всем новичкам. Но фарт – штука переменчивая. Особенно когда против тебя играют реально крутые люди.
А в том, что люди действительно крутые, сомневаться не приходится. Они сумели играючи замочить почти всю царскую семейку. Одним и тем же пистолетом! Уже это говорит о многом. Точнее – обо всем. Их возможности по сравнению с твоими безграничны. Ты для них – примитивная помеха, от которой нужно быстренько избавиться.
Ну, не такая уж и примитивная, раз сумел улизнуть с их козырным пистолетиком…
Да. Тем хуже для тебя. Повторных ошибок они допускать не будут.
В принципе их планы ясны. Найти меня. Отобрать пистолет Стечкина. Убить. И поместить пистолет туда, откуда ты его вывез, а именно в дом Маэстро. Зачем? Тоже понятно. Чтобы навесить на Доброго Эльфа идейное руководство террористической организацией.
Кто стрелял? Да стоит только хорошенько поработать с любым из маэстровых ученичков-недоделков и получишь чистосердечное признание суперкиллера. Да и от тебя, милый Бонифаций, если вдумчиво поработать, тоже можно получить любой требуемый результат. Все это дело техники и относительно небольших затрат времени. Железных людей нет. Есть железные плоскогубцы. И чувствительные места на теле.
Вот это их планы. Тебе они известны. А твои планы, в свою очередь, прекрасно известны им. Игра в открытую!
Ты хочешь спрятаться далеко-далеко, залечь глубокоглубоко. Для осуществления замысла ты как можно скорее избавишься от засвеченного БМВ. Скорее всего, просто бросишь его на оживленной улице. Не забыв оставить ключи в дверце. И попробуешь затеряться в толпе. Денег у тебя тысяч двадцать, на первое время хватит…
Что ж, по-моему, гениально! Брошу машину и затеряюсь в людской гуще. Лучшего места, чем улочка, примыкающая к рынку, не найти. А вот и она.
Я остановил БМВ на шумной улочке, полной беззаботных гуляк, мелких торговцев и попрошаек. Взял сумку, захлопнул дверь. Оставил в замке ключ. И старательно принялся сливаться с толпой.
Но не успел я отойти от машины и пяти шагов, как меня весело окликнуло сразу человек десять. Решив не поддаваться панике, я сделал шестой шаг. И тут какой-то рыжеволосый мальчишка схватил меня за рукав.
– Чего тебе?!
– Вы ключи в дверце оставили.
– Тебе-то что?
– Угнать же могут!
– Ну и пусть, – беззаботно ответил я и пошел дальше. Хохот за спиной усилился. Кто-то даже бойко свистнул.
В чем дело?! С ума они сегодня все посходили, что ли? Рыжий хлопчик опять дернул мой рукав.
– Чего тебе еще надо?
– Над вами люди смеются. Знаете почему?
– Нет.
– Потому что вы босиком. На вас ботинок нет.
Я глянул вниз. Да. Точно. Голыми копытами стою на асфальте. Когда из дома удирал, забыл обуться. Не до того было. Страшно торопился. Жить хотелось.
– И чего вы ржете? – укоризненно крикнул я людям. – Жена человека из дома без ботинок вышвырнула, а они ржут. Ничего смешного. Вам бы такую жену!
Народ заткнулся, закивал, мол, действительно, у мужика капитальные неприятности в семье, а все смеются. Нехорошо.
– А машина, кстати, не моя, – продолжал я. – Это колымага жены-садистки. Если кому надо – берите, ключи вон, из дверцы торчат. А лично мне в эту машину не то что садиться, мне про нее думать противно.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});