Ни одной внятной мысли в голове. Какие уж тут мысли… Эли сориентировалась мгновенно – вызвала медиков и организовала транспортировку. Молодец. Без неё могли бы и не успеть. Но как? Как такое вообще возможно?
Рэй молчал. Просто стоял и молчал, когда он, стиснув до хруста зубы, зажимал края раны руками в те бесконечные десять минут. Звал её, а она не откликалась. Тогда он страха ещё не чувствовал. Пока его не оторвали от неё, пока неподвижную, в разрезанном, насквозь пропитанном её собственной кровью платье, не забрали врачи.
В бою ты готов отпустить, равно как и бороться до последнего вдоха, а отпустив, идешь и дерёшься опять. А здесь? Что он мог сделать здесь? Хуже этой оцепенелой беспомощности ничего не бывает.
Рэй лично проследил, чтобы лишних вопросов не возникало. Их и не могло быть. Свидетелей невероятного – чересчур. Но это уже его, Рэя, проблема. И пусть только попробует кого-нибудь упустить. Хоть лично пусть память каждому подтирает, но следить за утечками теперь сам будет. Хотя с него станется, может решить проблему радикально. Иначе.
О чём ты думал, Грэм?! Когда рассказал ему? О чём думал ты, идиот и настоящая мразь?
О своём спокойствии и удобстве ты думал…
Герцог Дакейти выдохнул в ладони, подвернул ослабший окровавленный рукав ещё днём бывшей белой рубашки и прикрыл на мгновенье глаза. Это всё было настолько невероятным, что вызывало бы смех, если бы не умирающая на его руках женщина. Женщина, которую он, без оглядки, уже назвал своей.
Какая же ты всё-таки дрянь, Грэм…
«Леди Сневерг, вы окажете мне честь…» Дрэк. Внеплановый и беспощадный…
– Четыре часа уже. Четыре, – не заметил, как сказал вслух. И вздрогнул от собственного незнакомого голоса. Густая, тревожная тишина и едкий запах лекарств. И вечная спутница боя, такая азартная там, на войне, здесь она – вальяжный, скучающий завсегдатай.
Подошёл к окну. Открыл, выставил тяжёлую голову в холодную апрельскую ночь, желая очиститься, хотя бы воздухом от ненужных мыслей отмыться. А там – морозные звёзды. Твоя любимая аномалия, Карри. Перепад в тридцать градусов. Держись, девочка, только держись…
– Дрэк, – прошептал снова, меряя шагами маленький холл перед операционной.
Двойные двери распахнулись, из коридора синхронно ступили её красавцы. Так же синхронно встали.
Военный советник главы Союзных Земель, не меняя темпа, сменил траекторию, приблизился к бывшему раненому, рванул футболку вверх. Тот дёрнулся, и командор жёстко удержал его за руку на месте. Как новенький. Ни царапины. В чём и требовалось убедиться.
– Что вы…
Грэм грубо толкнул мальчишку назад.
– Что с Карри? – Баран в кудрявых опилках гневается.
Ярость разворачивалась в нём в ответ постепенно. Лэррингтон видел, как она плавно захлёстывает его слепящей, обжигающей волной, и он ни за что не смог бы вспомнить тот момент, когда оба парня оказались прижаты за горло к стене. Убивать. Сейчас он хотел только убивать.
Тот, что поменьше, недавний раненый, дрыгал ногами, пытаясь разжать ладонь, и что-то шипел. Баран выворачивал его руку молча, стараясь дотянуться до парализующих точек на шее. Раздавить. До треска костей. Приложить затылками о бетон. Чтобы наверняка. Ярость. Сияющая беспощадная злость. Беспощадная к нему.
– Лэрр… рин… г… тон… – прохрипел кто-то из них. И он отпустил. Отпустил и с хрустом впечатал кулак в лицо сначала одному, а следом сразу другому. Белобрысый даже почти увернулся. Сначала. А дальше всё слилось и рвануло лавиной рефлексов, забило тупую, лишающую разума боль, открыло сдерживаемому гневу дверцу наружу. Он бил себя. Себя. Ими. Как давно того хотел. Наказывал за нерасторопность. За глупость и самонадеянность. Выколачивал неожиданную уязвлённость и почти болезненное разочарование. Уничтожал страх. Потому что тот был! Появился. А на это командующий юго-восточной группировкой войск, последний Дакейти и просто мужчина не имел права. Удар. Ещё и ещё.
Дрались хорошо. Со вкусом. С огоньком. Он бы даже сказал, профессионально. Мелкий обхватил за пояс и толкнул на стойку дежурного поста. Сломалась громко. Звон стекла и какие-то брызги в лицо. Подсечка, разворот и… сбоку блокирует барашек.
Это почти нечестно. Он в полтора раза больше каждого из них. И опытней. Но они моложе. Суетливей. Дрэк. Надоело.
Удар, ещё удар, почти пропустил один. Ещё два подряд, вырубая по очереди каждого.
– Если еще раз ты, – глухой долгожданный звук встречи лица с полом, – или ты, – ещё один, об остатки сестринского рабочего места, – хоть в одну горячую точку… – тяжело отдышиваясь, вытер рукавом струйку крови из разбитой губы. – Если ещё хотя бы раз девчонку… Ушлёпки. Нашли прикрытие… – раздражённо пнул разодранный пластик из-под ног. Чёрно-красная пелена неторопливо спадала с глаз, давая голове проясниться, а тело ещё дрожало адреналином. Ведь и правда убьёт. – Поползли вон! За процедурами. Оба.
– Что с Карри? – прошепелявил упорный блондин.
– А это уже государственная тайна, Слай, – бросил издевательски, почти с наслаждением. Мелко. И плевать. Пусть радуются, что в живых оставил. Но он это непременно исправит, был бы повод.
– Убью, – уверенно и мрачно пообещал блондин, яростно блестя наливающимся краснотой глазом. И Грэм бы в это даже с радостью поверил.
– Насколько я помню, твоя специализация – взлом систем и хранилищ с данными. – Парень медленно выпрямился. – Вот и думай. А теперь свалили отсюда. Я, что хотел, увидел.
Дверь в коридор тихонько дёрнулась и медленно открылась, впуская дежурную сестру. Девушка прошла два маленьких шажка, оглядывая огромными глазищами впечатляющий разгром, трёх мужчин разной степени помятости и так же медленно разворачиваясь, вдруг вздумала бежать, но не рассчитала. Встретилась с дверью точно в момент поворота. Упала без сознания.
Командующий выругался ожидаемо неприлично. Устало опустился на уехавший во время драки (ладно, надо быть честным с собой – во время избиения младших по званию) в другой конец коридора диван. Бросил взгляд на часы над разбитым постом.
Четыре с половиной часа.
Прикрыл сухие слишком глаза. Через мгновение с тихим щелчком открылась операционная.
Удушливая темнота выламывает плечи, смердит отвратительной вонью. Гулкие голоса за глиняной стенкой хижины лают отрывисто и гадко смеются.
Пить. Разлепить глаза страшно. Да и что я увижу – бугристую морду охранника? Это в лучшем случае. И всё же нужно смотреть страху в глаза, а не отворачивать от него свои нежные очи. Лучше я буду бороться и отключусь, сопротивляясь, чем позволю себе остаться в сознании.