Читать интересную книгу Рюрик и мистика истинной власти - Михаил Серяков

Сообщение о смерти Рюрика в Карелии мы рассмотрим чуть ниже, а пока обратим внимание на имя его воеводы. Следует отметить, что впоследствии валитами именуется карельская племенная верхушка. Под 1337 г. в летописи упоминается Валит Корелянен, воевода Корельского города, который передал свой город сначала немцам, а потом новгородцам. В летописи с 1377 по 1417 г. фигурирует еще один Валит – новгородский боярин Иоанн Федорович. «Сага о Хальвдане Эйстейнссоне», написанная около середины XIV в., содержит такой интересный фрагмент: «Валь убил Свида и подчинил себе Кирьялаботнар. Он получил так много золота, что его невозможно было сосчитать…» Кирьялаботнар (букв. «Заливы кирьялов») современные историки локализуют в регионе Выборгского залива, окрестностях Саймы и северо-западных берегов Ладожского озера. Если мнение о связи Валя, правителя Кирьялаботнара, с карельскими валитами[398] верно, то это свидетельствует о том, что данное название племенной верхушки существовало уже в эпоху викингов. О том, что человек с похожим именем был русским дружинником еще в X в., говорит другой древний источник, совершенно не связанный с новгородскими летописями и скандинавскими сагами. Мусульманские летописи Дербенда, главного порта на Каспийском море, под 990 г. называют Балида в качестве одного из телохранителей-русов у местного эмира[399]. Как показывают другие исламские источники, от мусульманских авторов явно нельзя ожидать особой точности в передаче чуждых для них славянских имен. Существует версия о происхождении названия валитов от vaali – «выборы», однако она вызывает определенные сомнения, поскольку все исследователи согласны в том, что, когда этот титул фиксируется в письменности, он являлся наследуемым. Нет ничего удивительного в превращении выборной власти в наследственную. Гораздо более странным является то, что, став наследственной, эта власть самим своим названием продолжала напоминать о том, что первоначально она была избираема.

С другой стороны, есть данные, указывающие на связь карельского Валита с варягами. На Русском Севере бытовало весьма древнее предание о богатыре-правителе Валите, впервые официально зафиксированное в 1601 г. русскими послами во время переговоров об установлении точной русско-норвежской границы: «Был в Кореле и во всей Корельской земле большой владетель, именем Валит, Варент тож, и послушна была Корела к Великому Новгороду с Двинскою землею, и посажен был тот Валит на Корельское владение от новгородских посадников; и как ту мурманскую землю учал войною проводити под свою власть, и мурмане били челом норвецким немцам, чтобы они по соседству за них стали… и отстояти (немцы) их не могли, потому что сам собою он (т. е. Валит) был дороден, ратный человек и к рати необычный охотник… и побивал немец, а на Варенге, на побоище немецком, где Варенгский летний погост, на славу свою принесши к берегу своими руками положил камень, в высоту от земли есть и ныне более косые сажени… а тот камень, что в Варенге, и по сей день слывет Валитов камень…»[400] Показательно также, что в «Книге Большому Чертежу» имя Валита писалось не через а, как в данном предании, а через о – Волитово городище[401], что указывает на его связь с западнославянским племенем волотов-велетов. Названная по его имени Валитова губа и Валитово городище находились на самой крайней границе Русской Лапландии. Норвежцы называли это место в Баренцевом море Варангер-фьорд, а местные лопари (саамы) – Варьяг-вуода и, следовательно, познакомились с названием варягов от славяноязычного населения, зная его «в славянской, а не скандинавской огласовке».[402] Норвежско-саамская топонимика однозначно указывает на связь Валита с варягами. Об этом же говорят и приведенные выше источники, называющие Валета-Валита воеводой Рюрика. Это свидетельствует как о весьма высоком его положении в варяжской дружине первого князя, так и о том, что он вряд ли был там единственным велетом. Поэтому и Балид восточных летописей, и Валит-Валет карельских преданий являются, судя по всему, различными искаженными вариантами написания слова Волот. Вероятно, что по имени этого легендарного Валита последующая карельская племенная верхушка стала именоваться валитами. Тот факт, что воеводой при потомке ободритских князей являлся представитель велетов, говорит нам о том, что первый русский князь, судя по всему, продолжал политику Бранлива-Пролаза. Путем привлечения представителей обоих этих племен к управлению зарождавшимся государством старая ободритско-велетская вражда окончательно прекращалась на их новой родине. Очевидно, что звание воеводы давало право представителю велетов на получение части дани с подвластных Рюрику племен.

Следует обратить внимание на еще одну подробность, с одной стороны указывающую на особенности организации княжеской власти, а с другой – вновь свидетельствующую о западнославянских связях первых русских князей. Речь идет о титуле жупан, который был известен у западных и южных славян, но ни разу не упоминается ни в одном собственно древнерусском источнике, а только в переводной литературе. Происхождение этого термина, впервые засвидетельствованного грамотой 777 г. Тассило III, говорившей о «жупане, именуемом Фиссо»[403], до сих пор остается дискуссионным. Его наличие у западных славян подтверждается договором 1181 г. маркграфа Оттона Мейсенского с Дитрихом, маркграфом Восточной (лужицкой) марки, где упоминаются «сеньоры владений, которые называются на их языке жупанами, обязанные нести конную службу, то есть витязи…»[404]. Западнославянские жупаны этим источником приравниваются к сеньорам – этот термин обозначал в Западной Европе крупных и средних феодалов. Хотя отечественные источники ни разу не используют этот титул, он все-таки был известен на Руси. В Новгородской области в конце XV в. засвидетельствована д. Жупаново, а в Белоруссии – фамилия Жупан. Однако наиболее интересным является известие Ибн Руста, чье сочинение датируется 903-923 гг., о киевских русах: «Вооружение их состоит из дротиков, щитов и копий; другого оружия не имеют. Глава их зовется супанеч (жупан). Ему они повинуются и от приказаний его не отступают. Жилище его находится в середине земли Славян. Помянутое выше лицо, которого титулуют они “главою глав” (великим князем), зовется у них Святопълк. Это лицо стоит выше супанеча (жупана), который считается лишь его наместником»[405]. Судя по хронологическим данным, «главою глав» у русов в этот момент являлся Игорь (формально правивший с 879 г., а реально – со смерти Олега в 912 г. вплоть до своей гибели в 945 г.). Жупаном при нем был, скорее всего, Свенельд, а не Олег, расцениваемый русской летописью в качестве самостоятельного князя. Судя по тому, что на Руси этот титул не прижился и вскоре исчез, почти не оставив после себя следов, он был занесен к восточным славянам извне. Тот факт, что в первых двух случаях он встречается на севере Древней Руси в то время, как на юге его следы отсутствуют, а также в варяжском окружении сына Рюрика, однозначно указывает на то, что он был занесен на Русь именно западными, а не южными славянами. Вполне логично предположить, что система, когда при князе находился жупан, восходит к первому русскому князю. Поздние источники именуют Валета-Валита воеводой, но вполне возможно, что переписчики заменили уже чуждый им титул жупана на аналогичный по смыслу.

Е. В. Пчелов скороговоркой охарактеризовал известие о карельском направлении деятельности Рюрика как «вымышленное», обосновав свое мнение так: «Ясно, что версия эта появилась в то время, когда Россия утеряла Корелу, ставшую шведским Кексгольмом (после Смутного времени. – М. С.), и должна была подкрепить территориальные притязания Московского царства на эти земли»[406]. Первым подобную мысль высказал В. К. Зиборов. В одном из поздних летописцев XVII в., который изложение истории начинает от потопа, а заканчивает известием 1492 г., под 879 г. было помещено известие: «Умре Рюрик в Кореле в воине, тамо положен бысть в городе Кореле». Как удалось установить, оно восходит к летописной части хронографа Сергея Кубасова, представленного несколькими списками второй половины XVII в., источник которого, в свою очередь, был другой летописец, датируемый 30-ми гг. XVII в., который доводит свои известия до 1399 г., более ранний источник неизвестен. Поскольку русские послы в 1601 г. при переговорах о русско-норвежской границе также ссылались на Валита, В. К. Зиборов предположил, что и в данном случае предание о смерти Рюрика в Кореле могло использоваться при переговорах со шведами и было выдумано специально для отстаивания прав на этот город. Правда, при этом он сам был вынужден признать: «У нас нет данных о том, что летописец с известиями о Рюрике и Валите, связанными с г. Корелой, использовался в посольских делах, но, по нашему мнению, написан он был с целью показать всю беспочвенность аргументации шведов в споре о Кореле: по утверждению русской стороны, в этом городе был похоронен один из первых русских князей.