О себе не буду много рассказывать – лучше, если Ф<аня> И<сааковна> и Г<енрих> Л<еопольдович>, когда вернутся в Берлин, расскажут Вам, что от меня слышали. Я только перешлю с ними койкакую интересную для Вас литературу. Кой-что тоже пришлю Вам из Парижа, когда вернусь.
В ноябре начнется печатанье в Revue Philosophique моей новой работы (она вышла довольно большой и пойдет в двух номерах). Когда она будет напечатана – я Вам ее пришлю. Она мне стоила большого труда, и теперь я еще не могу судить, удалась ли она мне в том смысле, что основная мысль передана достаточно выпукло. Называется она В Фаларийском быке. Подзаголовок: Знание и свобода воли. Буду ждать с нетерпением Вашего отзыва, т. е. суждений о том, слышна ли через мои слова моя основная мысль… [2]
Всего Вам доброго, дорогой Макс Ефимович. Мой искренний привет Мирре Яковлевне. А<нны> Е<леазаровны> сейчас здесь нет – но если бы она была, она бы тоже Вам написала и Мирре Яковлевне, и я, даже не спрашивая ее, могу передать от ее имени и Вам и Мирре Яковлевне ее лучшие пожелания. Обнимаю Вас.
Ваш Шестов
1. Курортное место в восточной части Франции (департамент Савойя).
2. Работа Шестова – Dans le taureau de Phalaris – была напечатана несколько позднее, см.: Revue philosophique de la France et de l’étranger, 1933, vol. 58, n 1 (janvier-février), pp. 18–60; n 2 (mars-avril), pp. 252–308.
60
ШЕСТОВ – ЭЙТИНГОНУ [1]
24/XII. <19>33
19. Rue Alfred Laurant
Boulogne s/Seine
Дорогой Макс Ефимович!
Большое и сердечное спасибо Вам за Ваши приглашение и письмо, столь дружественное и милое. Давно уже я от Вас ничего не получал, и для меня было большой радостью получить от Вас весточку. Правда, я всегда от Ф<ани> И<сааковны> и через нее знал, что – в главном – у Вас происходит, как живете Вы и Мирра Яковлевна, но все же, конечно, посредственное сообщение не совсем заменяет непосредственное, и получить от Вас письмо значит, все-таки, даже если в нем ничего нового и нет, получить какую-то прибавку к тому, что уже имеешь.
Еще большей радостью было бы для меня возможность последовать Вашему приглашению и приехать вместе с сестрой и Г<ерманом> Л<еопольдовичем> в Палестину. Помимо того, что мне давно хотелось посмотреть, своими глазами увидеть страну, которая дала миру и нам так много, это давало бы мне возможность побыть и с Вами и с моими родными. Но, увы – не даром есть поговорка: живи не как хочется, а как можется. Вот уже несколько дней, как я получил Ваше письмо – и я до сих пор все обдумывал, не решался отвечать. Но чем больше я думал, тем больше убеждался, что и теперь – так же, как и 8 лет тому назад, когда со мной начали вести переговоры о приезде в Палестину – я мог бы решиться на поездку только в качестве просто туриста, т. е. за собственный счет. Мне мой, уже довольно продолжительный, опыт в этих делах дает право определенно сказать: только в том случае, если какая-нибудь существующая и влиятельная организация берется устраивать лекции, можно рассчитывать (и то только с некоторой вероятностью), что они привлекут публику и дадут сборы на покрытие хотя бы расходов по путешествию. Устройство лекций дело очень сложное и хлопотливое. Нужно снять зал, напечатать афиши, билеты, озаботиться о том, чтобы были заметки и оповещения в газетах и т. д. и т. д. Частное лицо, у которого нет никаких связей и нет нужных для того средств, сколько бы оно ни хлопотало – ничего не добьется. Расходы будут большие – а сборы малые, так что не только не хватит на оплату путешествия, но может случиться, что не хватит на оплату издержек по устройству лекций. Меж тем, как видно из Вашего письма, теперь – как и 8 лет назад было – мы совершенно не можем рассчитывать на то, что хоть какое-нибудь общественное учреждение заинтересуется моим приездом и моими лекциями. Вы пишете, что может случиться, что Университет предложит мне прочесть лекции по-немецки – но и сами, по-видимому, Вы мало в том уверены; да кроме того, если бы все-таки Университет и предложил мне прочесть лекцию, это ведь много мне не принесло. При таком безразличном отношении всех палестинских организаций к моему приезду, я совершенно не вправе надеяться, что сбор с лекций даст хоть какие-нибудь результаты. И на публику вряд ли можно рассчитывать. На первую лекцию еще, может, придут из любопытства. Но сразу убедятся, что «трудно» – и вторая лекция пройдет при пустом зале. А как сделать, чтоб не было трудно – я не знаю: увы, философия есть философия и требует напряжения всего духовного существа человека. Так что на сборы с лекций, устроенных частным лицом, никак нельзя полагаться. Приехать же в качестве туриста – конечно, очень соблазнительно, но такую роскошь я себе позволить не могу. Я не знаю точно, в какую сумму должно обойтись путешествие. Когда, восемь лет тому назад, мы с Новом<ейским> [2] прикидывали, – приблизительно – выходило от 80-100 фунтов. Если взять минимальную сумму – 80 ф<унтов> и допустить даже, что цены, несмотря на падение фунта, не отразились ни на стоимости билетов, ни на всем прочем, все же выйдет, что в общем потребуется 80х75 фр<анков>, т. е. 6000 фр<анков>. Это сумма очень значительная и, прежде чем решиться ехать, я считаю себя обязанным озаботиться о том, чтоб устраиваемые лекции принесли сборы, равные предполагаемым расходам. Может быть, поэтому самое целесообразное – это не торопиться и отложить мой приезд до осени. Сестра и Г<ерман> Л<еопольдович> – поедут теперь и попытаются на месте найти какую-нибудь организацию, которая возьмет на себя устройство лекций. Если они найдут – я в октябре приеду, если нет – значит, мой приезд в Палестине мало кому нужен, и мне лучше оставаться на месте и не делать попыток, заранее осужденных на неудачу. Очень жаль, что нельзя ничего больше придумать – но, насколько я могу судить, другого выхода нет.
Сейчас я, действительно, работаю над статьей (для R<evue> Phil<osophique>, связанной с не так давно вышедшей книгой Жильсона Дух средневековой философии. [3] Статья будет называться Афины и Иерусалим. [4] Из этого для Вас нетрудно заключить, о чем в ней будет идти речь. Для Жильсона средневековая философия, выросшая из греческой философии и ее углубившая, была истинной «иудео-христианской философией». Я, соглашаясь с Ж<ильсоном>, что схоластика приняла от греков и их основные принципы и их технику мышления, утверждаю, что именно потому она принуждена была «очистить» библейское откровение от всего, что в нем было библейского, и тем подготовила новую философию, которая является отречением от Библии.
Всего Вам доброго, дорогой Макс Ефимович! Искренно благодарю Вас за память обо мне и за приглашение. Авось осенью все же удастся повидаться. Мой сердечный привет Мирре Яковлевне.
Ваш Шестов
1. Письмо написано в Палестину, по всей видимости, когда Эйтингон приезжал туда в первый раз для своего рода «прощупывания почвы», см. об этом во вступительной статье.
2. По всей вероятности, Шестов пишет о Моше (Моисее Абрамовиче) Новомейском (1873–1961), еврейском общественном деятеле, одном из создателей химический промышленности в Эрец-Исраэль и современном Израиле.
3. Имеется в виду книга французского философа-неотомиста Этьена Жильсона (Étienne Gilson) (1884–1978) L’esprit de la philosophie médiévale (Paris, 1932).
4. Статья Шестова Athènes et Jérusalem вышла в двух номерах Revue philosophique de la France et de l’étranger – 1935, n 11/12 (novembredécembre), pp. 305–49; 1936, n 1/2 (janvier-février), pp. 32–79; ее перевод на французский язык, как и в большинстве других случаев, осуществил Б. Шлецер (см. письмо 65, от 23 марта 1935 г., где Шестов пишет об этом).
61
А. ШЕСТОВА – ЭЙТИНГОНУ [1]
Пятница [2]
<после 13.03.34> [3]
19, rue Alfred Laurant
Boulogne s/Seine
Милый Макс Ефимович,
Лев Исаакович давно не имел от вас писем; он вам писал, послал свою книгу, но не получил ответа. [4]
Я думаю, что тут какое-нибудь недоразумение, но его это огорчает, так как он очень привязан и к Мирре Яковлевне и к вам.
Анна Григорьевна умерла в тот же день, как Ф<аня> И<сааковна> приехала, [5] она очень поправилась у вас, [6] так что с большей легкостью несет свое горе.
Напишите Л<ьву> И<сааковичу> непременно, но не упоминайте об этом моем письме; пусть инициатива будет ваша.
Привет сердечный Мирре Яковлевне и всего хорошего.
А. Шестова
1. Письмо написано в Палестину.
2. Под словом «Пятница» красным карандашом вписано:
M-me Rageot
10, rue Massenet (<Paris>16)
Rageot – фамилия дочери Шестовых, Татьяны, по второму мужу. По-видимому, Анна Елеазаровна писала это конфиденциальное письмо из ее дома и для возможного ответа дала ее адрес.
3. Датируется по контексту.
4. Автор письма, по-видимому, ошибается: никаких новых книг у Шестова в это время не выходило, см. прим. 5 к след. письму.